Загрузка ...В среду, 16 декабря, в Лондоне стартует «Снежное шоу» Славы Полунина. В преддверии одного из самых красивых и волшебных представлений 21 века Russian Gap публикует интервью Вячеслава Полунина из зимнего номера нашего журнала.
У Вячеслава Полунина очень много обязанностей и званий. Он художественный руководитель цирка Чинизелли в Петербурге. Главный садовник парижской мельницы, в которой устроена Лаборатория праздников. Президент Академии дураков и Официальный посол Андерсена в России. Лондонскому зрителю Полунин прежде всего известен как создатель нежного рождественского «Snow Show», которое пять сезонов подряд с огромным успехом проходит в Royal Festival Hall. Русские же зрители называют Славу просто – «Асисяй»…
Вы шестой год подряд приезжаете в Лондон со «Снежным шоу», и каждый раз – аншлаг. Как я понимаю, любовь с этим городом у вас взаимная?
Да, я всегда мечтал о том, чтобы не бросать этот город, так как в нем живет моя любимая публика. Я и сам прожил в Лондоне почти девять лет.
Давно это было?
В Лондон я переехал в 1995 году. Решил остаться после того, как однажды среди гастролей вдруг оказался на Лондонском фестивале юмора и получил невероятное удовольствие от общения с местной публикой. Тогда я как раз закончил работу в «Цирке дю Солей», хотел поменять жизнь на какую-то другую, оказаться в каком-то таком месте земного шара, где люди очень любят театр, где он занимает видное место в их жизни. Я провел анализ, оказалось, что Лондон – как раз такое место. Театров в нем гораздо больше, чем в любом другом городе мира. И всегда полных! Раз люди туда ходят, значит, для них это важно. Так что следующим моим этапом после цирка стало знакомство с настоящей театральной Меккой.
Я где-то даже прочитала, что вы получили звание почетного жителя Лондона.
Это вранье. Кто-то написал, и все остальные это все время перепечатывают. Никаких званий почетных жителей у меня нет. Я нечетный житель Лондона. Но, в принципе, мы очень с Лондоном любим друг друга, мы дружим. Я получил здесь более важное звание – премию Лоуренса Оливье. Это самое большое театральное звание, которое можно в Англии получить.
Это случилось в 1998 году. Вы помните, как это произошло? Вы ожидали эту премию или это был сюрприз?
Да нет. Так как я живу очень активно, я не успеваю ожидать. Я еле успеваю запоминать, что произошло! Я помню, мне говорили, что дадут премию, я спрашиваю, когда это будет, и оказывается, что мы как раз эти дни проводим с Шемякиным на карнавале в Венеции. И вот мы там, идет карнавальная процессия, мне звонят и говорят: «Тебе премию дают!» Так что все это случилось в водовороте карнавальной жизни. Но я, конечно, был очень рад, так как это великая премия. То, что англичане меня оценили, – это здорово.
Вы быстро почувствовали контакт с городом?
В театре – да. Прежде чем показать «Снежное шоу» в России, я решил показать его в Лондоне. Я думал, что еще не готов к тому, чтобы его в России показывать. Хотел «обкатать» представление на хорошей публике, но там, где меня не знают. И вдруг сразу получил приз Timeout за этот спектакль. Было очень неожиданно, я даже не поверил. Но выжить в Лондоне вначале было непросто, у меня же семья, которая всегда со мной. Постепенно, потихонечку… Сначала я выступал в Hackney Empire – это одно из лучших театральных зданий в Лондоне, там Чарли Чаплин начинал с Фредом Карно. Удивительное место, старинный мюзик-холл. Его потом отремонтировали, может быть, не без помощи меня даже, так как у моих спектаклей был огромный успех и театр выиграл грант на ремонт. Я очень рад, что как-то помог ему, он удивительный. Вначале я собирал четверть зала, потом ползала, потом уже полный зал, потом пришлось открывать верхние ярусы, освобождать их от хлама. Везде стояли очереди, я был очень рад. А рядом с Hackney Empire еще находится церковь, в которой собиралась ассоциация клоунов, представляете? Прям за углом, они туда приходили на всякие свои сессии.
Сейчас вы выступаете в Royal Festival Hall. Что вы можете сказать про него?
Royal Festival Hall – зал сложный, огромный, но я все равно с радостью туда приезжаю. Там все прекрасно организовано. И наши рождественские представления в нем дают нам возможность появляться в Лондоне.
Я смотрела «Снежное шоу» и в Лондоне, и в Москве, правда, с разницей в несколько лет. Мне показалось, это совсем разные представления. Может быть, потому что я за эти несколько лет изменилась сама и вместе с этим изменилось мое восприятие? Или спектакли действительно разные?
В каждой стране приходится менять спектакль, совершенно другие акценты ставить. В Лондоне это больше абсурдистский спектакль, нонсенс, на его флаге – «Алиса в стране чудес». Я очень подробно изучал комическую культуру, английский мюзик-холл: мы сознательно идем в одном потоке с англичанами в их отношении к комическому, стараемся работать в этом ключе. В России мы больше работаем на судьбу человека, на чувственность, сострадание. Для Лондона, например, еще много-много лет назад мне пришлось поменять маску своего героя. Потому что Лондон – не про нежности, он стесняется их.
Пришлось свою нежную белую маску Асисяя сменить на такого демона с обвисшим носом, темными глазами. Англичанам эта маска очень подходит, потому что они скрывают свою нежность в глубинах, под внешней серьезностью.
У вас очень широкий круг общения. Есть ли в нем близкие друзья-англичане? Отличаются ли они, на ваш взгляд, от русских?
Очень люблю Терри Гильяма, который живет в Лондоне и с которым мы вместе сделали проект «Diabolo». Я всегда к нему обращаюсь с какими-то невозможными идеями. Он ценит то, что делаю я, а я обожаю его. Для меня его фильм «Бразил» – вообще вершина кинематографа. У меня есть также замечательный друг, фотограф Джон Фентон, который снимает балет и театр, и сейчас выйдет книга-альбом по «Снежному шоу», там тоже есть его фотографии. Ну и со многими мы знакомимся после выступлений! Потрясающими были отзывы Тома Стоппарда и Джонатана Прайса, они приходили на наш спектакль. Англичане очень близкие, совершенно понятные мне. В Москве или Питере все люди тоже разные. Нельзя сказать, что пред вами московский человек или лондонский. В Лондоне есть и москвичи, и петербуржцы по духу. Лондон в этом смысле совершенно естественен для меня, как и Москва, как и Венеция, как и другие города.
Вас часто называют «человеком мира». А как бы вы сами объяснили это понятие? Чем человек мира отличается от обычного человека?
Не знаю. Я стараюсь жить одновременно везде. В Лондоне я присутствую помногу, я жил в Париже одно время, я живу в Корее ежегодно, провожу по несколько месяцев в Мексике… У меня по всей планете есть местечки любимые, куда я со своей командой приезжаю и где мы так же себя чувствуем, как дома. Это становится естественным состоянием. Наверное, поэты и артисты пробуют назубок, на ощупь какую-то жизнь, которой потом будут жить все люди.
Это свойственно только артистам? Или менеджеры, айтишники тоже могут стать людьми мира?
Если они не будут замыкаться только в своем компьютере и офисах, то, наверное, смогут.
Офис в Майями и офис в Лондоне ничем не отличаются. А жизнь в Майами и жизнь в Лондоне различаются сильно.
Если они будут вынимать себя из этих машин и офисов, участвовать в жизни другого города, тогда, наверное, они смогут быть людьми мира. Нужно вылезать из клеточек к природе, к людям.
Сегодня в России очень много говорят о патриотизме. А что это слово значит для вас как для человека мира?
Мы становимся бесконечными. Для меня моя деревня, мой маленький городок в Орловской области так и остался любимым местом, и воспоминания о нем меня просто окрыляют. То же самое мой Питер, в котором я прожил лет 15, в котором учился, куда я пытаюсь попасть каждые белые ночи, чтобы бродить пешком по набережным. Дальше начинается Сибирь, которую я всю исколесил. Происходит постепенное расширение моей родины. Для меня патриотизм – все, что я люблю, все, с кем что-то связано, каждый человечек, с которым я провел какую-то часть жизни.
Вы не пользуетесь социальными сетями, фейсбуком?
Ну как не пользуюсь… Пользуюсь, без этого никуда. Но все же стараюсь, чтобы природа занимала в моей жизни значительную, хотя бы равную компьютеру часть. Телефоны у меня всегда с собой. У меня три телефона, так как каждый день требуется общение со всеми друзьями со всех концов света.
А у Асисяя на сцене может появиться айфон?
Пока нет. Я думаю, что этот ностальгический стиль очень важен. Телефон – это же не только символ техники, это символ эпохи. И вот это ощущение должно присутствовать. Я, например, очень недоволен, что в Лондоне огромное количество отелей стали современными. Я обожал старые английские отели, их викторианский стиль. До слез мне жалко уход пабов старых! Я вообще считаю, что это катастрофа – уход английского духа и замена его на псевдосовременный, минималистический.
Какие праздники отмечает человек мира? Рождество или Новый год?
Новый год я стараюсь встретить раз пять. Католическое рождество я встречаю где-нибудь в Лондоне, Новый год – в Париже, старый Новый год где-нибудь в Москве, потом китайский Новый год где-нибудь в Азии – стараюсь расширить праздник, и это я делаю практически каждый год. А прошлый год у меня был вообще феноменальный. Мы пригласили друзей со всего мира на нашу мельницу в Париже. Приехали французы, американцы, шведы, и мы в течение 24 часов встречали с ними Новый год по их времени. Они жили на этой мельнице, в разных комнатах, и приглашали к себе всех остальных, устраивали встречу со своей едой, своими ритуалами, своими песнями. Это был удивительный Новый год, который остался у меня в памяти.
В Лондон вы не только на Новый год приезжаете?
В Лондоне я бываю часто, для разных событий. И обязательно посещаю цветочное шоу в Челси. Я связан с природой. Во Франции на Желтой мельнице мы всем этим занимаемся – неожиданными соединениями искусства, жизни и природы. Как раз в Челси это и демонстрируют. И я интересуюсь своими коллегами, которые разделяют те же увлечения. На одном из шоу мы подружились с японским дизайнером, который получил как-то там золотую медаль, нам очень нравится его работа со мхом. Челси дает возможность встретиться с интересными людьми и потом какие-то идеи с ними реализовывать.
На какие еще шоу и фестивали вы ездите? Я как-то с удивлением увидела вас на фотографиях с Burning Man.
Да, это из другого направления моей деятельности, которое называется «Корабль дураков». Я пытаюсь соединить всех сумасшедших и дураков в единую организацию, и мы проводим мировые конгрессы. Собираемся человек по 50, летим куда-нибудь. Вот летали в Неваду, на Burning Man. Это удивительный фестиваль, один из лучших фестивалей творчества в мире на сегодняшний день – настолько он свободный, креативный. Там нет туристов, покупателей, не существует денег. Как человек представляет себе жизнь в будущем, так люди там и живут, в течение этих недель. А самый великий праздник в мире – это, наверное, Кумбха-мела. Там, на берегу Ганга, раз в 12 лет собираются 10 миллионов йогов со всего мира. Если повезет, надо обязательно посетить этот праздник.
Текст: Катерина Никитина