Загрузка ...Главный редактор “Англии” Илья Гончаров рассказывает самое главное про полуостров Гринвич. Впервые текст был опубликован в №7 журнала Russian Gap.
У нас на полуострове выходит красивое печатное ежеквартальное издание под названием The Peninsulist. У них есть рубрика о местной еде. Я с волнением и даже тревогой взял у метро свежий, пятый по счету выпуск. Меня беспокоил вопрос: о ком же они напишут в этот раз?
Ведь про кофейню The Craft, ливанский поп-ап Yalla Yalla и пивоварню Meantime они уже написали. Про паб The Pilot тоже. Не охваченными вниманием “Пенинсулиста” остались разве что бургеры Greenwich Kitchen. И все. Далее писать не о чем. Рубрику Food/Drink в “Пенинсулисте” можно закрывать, потому что у нас на полуострове из едален пока больше ничего нет, если не считать сетевых заведений в 02 Arena, до критики которых ни одно хипстерское издание не опустится.
Мой район — настолько небольшой, что два-три раза в неделю я обегаю его по периметру и даже не успеваю сильно вспотеть (хотя при этом дважды пересекаю нулевой меридиан). Это пядь архитектурно развитого пространства на полуострове Гринвич, надежно отделенная рекой от остального Лондона и абсолютно на нее непохожая.
Добраться
Добраться сюда с того берега нелегко. Мостов нет, и если не брать в расчет канатной дороги и корабликов Thames Clippers, то проникнуть на полуостров безмашинному человеку можно или на метро, или на единственном автобусе, который проезжает через Blackwall Tunnel, если тот открыт. Ну или делать семиверстный крюк и заезжать с юга через Чарлтон.
Особая боль — Blackwall Tunnel и Uber. Туннель иногда закрывается в ночь с субботы на воскресенье — как раз тогда, когда меня, пьяного и беззащитного, пытается отвезти домой очередной незадачливый Мухаммед. Не раз мои попытки форсирования Темзы становились городскими анекдотами, потому что водители “Убера” никогда (никогда!) не проверяют, открыт ли туннель в эту субботу, если им этого отечески не посоветовать.
Вы знаете, на что похожи выставленные во все стороны рога О2 Арены? Они похожи на пики и копья осажденной башни. И символизируют они гостеприимство, с которым наш полуостров встречает путешественников, прибывающих сюда в ночь с субботы на воскресенье.
А еще
А еще двенадцать рогов O2 Арены — это двенадцать средних пальцев, которые ХХI век показывает веку XIX.
Восток еще в недавнем прошлом был портовой и рабочей зоной, потными подмышками Лондона. Этот пром, выросший на речном иле, полужив до сих пор: стоит выйти из моей уютной желто-красной деревни с лебедями и лилиями — и можно увидеть на самом берегу реки серо-коричневые элеваторы, из которых сыплется серо-коричневый песок. Кажется, вот сейчас заводской гудок издаст серо-коричневый звук, и оттуда выйдут с серо-коричневыми лицами рабочие прошлого века. И пойдут они в паб из серо-коричневого кирпича пить пиво, похожее на мутные воды Темзы.
Но все это, к счастью, почти ушло или стремительно уходит. Портовые пролетарии уступили эту часть города дизайнерам, студентам, архитекторам, программистам и прочему пестрому многонациональному люду, населяющему британскую столицу сегодня. Так же, как и портовые краны и узкоколейки уступили место шедевру архитектора Роджерса.
Наш полуостров — самая наглядная иллюстрация того, как лондонское позавчера ложится под лондонское завтра: город прощается с Темзой-промзоной и приветствует Темзу-достопримечательность.
О прошлом
О прошлом рассказывать долго не придется, ибо вековая судьба Северного Гринвича проста и бесхитростна: до прихода промышленности тут не было ничего. Викинги, нормандцы и прочие захватчики если и топтали здешние берега, то ничего существенного после себя не оставили. Поздние столетия тоже не осложнили полуостров никаким историческим наследием, и до XIX века тут мыкали горе редкие фермеры, пытавшиеся приспосабливать эти подтапливаемые земли под огороды.
Все изменилось, когда сюда, соблазнившись близостью к городу и удобством сообщения, пришли большие и грязные производства. В XIX веке тут начали коксовать уголь: на месте всего моего района, от О2 до экопарка, размещалось производство South Met. Gas Company.Сейчас об этом индустриальном монстре, занимавшем весь полуостров и снабжавшем газом лондонские фонари, напоминает только старый газгольдер, который возвышается у въезда в туннель (прям над знаменитым клубом “Studio 338”).
Также в здешних местах размещалось производство подводного кабеля, которое в XIX веке поставляло километры своей продукции для прокладки первой трансатлантической телеграфной линии. А в XX веке компания Submarine Cables Ltd клепала здесь детали для легендарного трубопровода “Плуто” .
Это трубопровод через Ла-Манш, по которому войска союзников во время Нормандской высадки получали горюче-смазочные материалы.
Так что это невзрачное место тоже получило свою скромную порцию причастности к большой истории.
Во второй половине ХХ века море отняло работу у реки. С развитием контейнерных перевозок портовое хозяйство страны покинуло столицу и переместилось в приморские города. Газ тоже оказалось удобнее добывать у берегов Шотландии, а не из угля, и жизнь вновь ушла с этих берегов.
Новая история
Новая история этого места началась совсем недавно, уже в 1990-е, когда тут начали строить Millenium Dome (О2 Арену) и мою деревню — Millenium Village.
Для того, чтобы на земле, пропитанной соками угольной промышленности, построить жилые дома, строителям пришлось изрядно потрудиться и перекопать в буквальном смысле весь полуостров. Такой же реновации позднее подвергся Стратфорд — его землю тоже пришлось основательно обновить перед Олимпиадой.
И сегодня Millenium Village — настоящий район будущего: здесь нет ни террасных домов (этого проклятия викторианского века), ни нищих многоэтажек, как в других районах восточного Лондона. А есть лишь несколько кварталов между О2 Ареной, построенных по последним канонам архитектуры и ландшафтного дизайна. А также парк и пруд с лебедями, карпами и лилиями — искусная имитация дикой английской природы, на которую выходят окна моей квартиры.
О нашей деревне много писали в строительно-архитектурных журналах на разных языках. Это было первое большое “экологическое” строительство Лондона: дома, например, строили с расчетом на то, что потребление первичной энергии в нем будет ниже на 80%, чем в жилье ХХ века.
Кому интересна прагматика, докладываю: мы прожили тут две зимы и действительно ни разу не включали батареи. Но счета нам приходят примерно такие же, какие были на старой квартире. Так что мы от этого энергосбережения получаем лишь моральное удовлетворение.
Наши дома были лишь первой пробной серией. А вскоре после того, как мы переехали сюда в 2014 году, городские власти подтвердили план развития района на ближайшие годы. Скоро тут вырастут еще сорок сороков сорокаэтажек и будет построен причал для круизных кораблей. Сюда приедут на поселение еще 20 тысяч человек.
Уже вижу и приветствую этот будущий гонконгообразный муравейник: огни по-настоящему большого города (а не вот это вот все чахлое и низкорослое), небоскребы, во дворах которых играют дети итальянских архитекторов, китайских финансистов и русских айтишников. Мимо полуострова медленно проходит круизный корабль, сам размером с полуостров.
Я знаю, что в современном Лондоне дети не играют во дворах. Но наш Лондон — завтрашний, и у нас играют. В мяч и в прятки, во дворах и в парке. Приезжайте сами и посмотрите хоть завтра.
Предчувствуя эту идиллическую картину, я уже авансом переживаю восторг. Неподдельный восторг платоновского государственного жителя.
За рекой из аэропорта Сити взлетает самолет, в О2 идет концерт, на площади у метро идет бойкая торговля стрит-фудом (там уже сейчас проводятся фестивали еды), а в пабе The Pilot идет финал ЧМ-2022. А в паб идет исполненный торжественности Илюха — сейчас он будет важно пить пиво, похожее на мутные воды Темзы.
Автор текста: Илья Гончаров
Фотографии: Катерина Никитина