Загрузка ...В минувшее воскресенье в Лондоне в The Tabernacle прошла премьера научного шоу Homo Mutabilis. Его придумал известный российский популяризатор науки Илья Колмановский и спродюсировала лондонская компания Bird&Carrot. Корреспондент ZIMA Владислава Жунина накануне премьеры побывала на генеральном прогоне. И вернулась сильно обеспокоенная за наше будущее.
Я иду среди рядов выбеленных домов с одинаковыми ухоженными палисадниками, пока не выхожу на мрачноватого вида церковь. На стене за разросшимися кустами остролиста мерцает голубая выцветшая мозаика: Мадонна держит на руках младенца-Иисуса. Здесь проходят репетиции спектакля Ильи Колмановского и Константина Каменского Homo Mutabilis о евгенике, и лучше места для этого, чем церковь, и представить нельзя.
Молельный зал пуст и мрачен, лестница сбоку уводит на третий этаж. На последней лестничной площадке перед дверью сидит седая женщина и читает мальчику книгу на английском. Она смотрит на меня, а я пытаюсь понять, как уточнить, туда ли я пришла? «Вы пришли по адресу», — разгадала она не заданный мною вопрос. Чувство нереальности происходящего вдруг охватило меня.
Открываю дверь и вижу перед собой светящийся куб, в центре которого у стеклянного стола с ноутбуком стоит Илья Колмановский. На голове у него синяя шапка с красными звездами — в зале прохладно, вся команда в пуховиках и куртках. Двое возятся за компьютерами —координируют видеоряд, который транслируется на стенки куба. В этот конкретный момент на полотне отражается видеоряд с камеры под стеклянным столом. Илья активно жестикулирует руками, и они двигаются на стенках куба, как в театре теней.
Мне повезло: я попала на один из первых прогонов спектакля и могу наблюдать, как вносятся финальные штрихи.
Куда забрел Хэ Цзянькуй
Ожиданий от научного мультимедиа-спектакля в здании бывшей церкви у меня, признаться, не было никаких — попросту потому, что я не могла себе его представить. Актер один, из декораций — только проекторы и стол, да и в генетике я не видела ни увлекательного сюжета, ни героев для сопереживания.
Колмановский, надо сказать, сразу зашел с козырей. История Хэ Цзянькуя, которой посвящен его спектакль, весьма остросюжетна. Если не читали — она вот о чем: китайский ученый откорректировал ДНК эмбрионов, но не избавился от полученных яйцеклеток, а позволил им вырасти в близнецов Лулу и Нану — первых в мире людей с измененными человеком генами. Этим он нарушил установленный учеными мораторий на генетические эксперименты над людьми, за что его осудило все научное сообщество. А потом Хэ Цзянькуй пропал — пока один папарацци не увидел его на одном из балконов здания рядом с училищем, где он находился под домашним арестом.
Хэ Цзянькуй
В пересказе Колмановского в прологе к спектаклю эта история вызывает даже сочувствие ученому. Ведь он не имел в виду никакого злодеяния — лишь хотел сделать человечество лучше и дать возможность ВИЧ-инфицированным родителям иметь здоровых детей. Однако сразу после первого рассказа сюжет делает поворот. Выясняется, что можно было обойтись без генного вмешательства, но в жажде признания научным сообществом Хэ Цзянькуй идет фактически на преступление, меняющее будущее человечества — и не в лучшую сторону.
Атмосфера нагнетается, и в игру поневоле втягивается уже вся аудитория, ведь евгеника, об опасности которой предупреждали еще братья Стругацкие, из научной фантастики перешла в категорию документального кино — кино о нашей жизни. От злодеяний китайского ученого Колмановский переходит к строению генов и открытии технологии CRISPR, рассказывает о британке Джо Камерон, которая из-за мутации не чувствует страха и боли, и проливает свет на все прегрешения Хэ Цзянькуя — обман подопытных, нарушение чистоты эксперимента. Своим поступком Хэ Цзянькуй вмешался в зародышевую линию и перечеркнул сотни тысяч лет развития человеческой ДНК-цепочки, и если ученые представляли последствия для первого поколения людей с измененной ДНК, то предсказать воздействие вмешательства на второе и последующие поколения практически невозможно. История кажется уже далеко не такой однозначной.
Раз можно избавить детей от ВИЧ и глухоты, можно дать им иммунитет ко всем болезням. Но можно и создать армию генетически модифицированных солдат, которые не чувствуют боли и не боятся
Это ощущение усиливается, когда Колмановский заводит речь об экспериментах российских ученых. Россия оказалась одной из немногих стран, которая не только одобрила эксперимент Хэ Цзянькуя, но и решила чуть ли не повторить его на родной земле. Тут история делает настоящий детективный поворот: исследования под патронажем Марии Воронцовой, которые многие российские и мировые СМИ считают старшей дочерью российского президента, уже ведет Денис Ребриков — бывший одногруппник Ильи Колмановского. Мораторий на генетические эксперименты негласно снят, и Ребриков ищет желающих глухих людей, чтобы извлечь бракованный участок гена.
На этом эксперименты не остановятся, считает Илья. Раз можно избавить детей от ВИЧ и глухоты, можно дать им иммунитет ко всем болезням. Но можно и повторить мутацию Камерон — и создать уникальную армию генетически модифицированных солдат, которые не чувствуют боли и не боятся.
Чего боится Илья Колмановский
Концовка у спектакля открытая – как и у нашего будущего. The future is here, и мы против воли оказались в самой его середине, не имея возможности предсказать, в какую сторону оно повернет. На вопрос «Решились бы вы изменить гены будущего ребенка, чтобы избавить его от болезней?» отвечать положительно уже не хочется. Но не лишим ли мы тогда наших детей на лучшее будущее? Насколько реально будущее с генетически модифицированными солдатами? Не переведет ли это холодную войну на более высокий уровень?
Если спектакль должен заставлять задуматься, то спектаклю Колмановского это удалось с лихвой. Вопросов оказалось так много, что я обратилась к Илье за помощью. Не буду раскрывать всего диалога – я и так достаточно вам рассказала – но скажу, что идея генетически модифицированных солдат кажется ему более чем реальной. Более того – сценарий Кадзуо Исигуро из «Не отпускай меня», где генетически идентичных детей выращивают, чтобы обеспечить их старших братьев органами в случае опасности, уже воплотился в реальность.
Хорошо это или плохо, сказать нельзя. Родители вправе распоряжаться своими эмбрионами, как им угодно. Одно Колмановский говорит наверняка: государство не должно иметь над этим власти. «Всем хочется знать однозначный ответ, но его нет, – признался Колмановский. – С одной стороны, мы перечеркиваем сотни тысяч лет развития ДНК-цепочки, с другой стороны – мы за эти сотни тысяч лет накопили столько вредных мутаций… Я сам знаю, что у нас с женой есть негативная мутация, у всех ашкеназов она есть. И мы передали ее нашим детям. Генетическая инженерия могла бы это исправить. С другой стороны – разве люди бы на этом остановились?».
Фото: Настя Ермоленко
Все самое интересное – в нашем Телеграм-канале. Подписывайтесь!