Загрузка ...К 126-летию Олдоса Хаксли новый американский стриминговый сервис Peacock показал восьмисерийную драму Brave New World, основанную на знаменитой антиутопии английского романиста и философа.
Хаксли написал «Дивный новый мир» в 1931 году и за тридцать лет, прошедших до его смерти в 1962-м, семь раз выдвигался на Нобелевскую премию. При всем разнообразии его литературного наследия, главным мотивом его выдвижения всегда была эта небольшая ранняя книжка, в которой автор задавался вопросом, возможно ли жить в мире, где все безоговорочно счастливы в физическом, психическом и материальном смыслах, и приходил к неутешительному выводу, что, увы, нет. Человеку, для того чтобы оставаться человеком, нужны неустроенность и боль.
Роман экранизировали несколько раз. Все попытки были по-своему неудачны. Нынешняя, не следующая буквально первоисточнику и сделанная в эстетике гламурной психоделической фантастики восьмидесятых, с коллекцией британских актеров второго ряда, карикатурными мини-юбками и майками-сеточками, как в ранних клипах группы «На-На», — не исключение.
Сексуальные и экзистенциальные переживания Джессики Браун-Финдлей (сыгравшей когда-то обаятельную аристократку-суфражистку в «Аббатстве Даунтон»), Гарри Ллойда (правнука Чарльза Диккенса и брата Матери драконов в «Игре престолов») и Олдена Эренрайка (молодого Хана Соло из приквела «Звездных войн») вызывают умеренный градус эмпатии. Воплощение дистопии Нью-Лондона — с поездами, ходящими по кругу, и вокзалами для ракет в духе океанских посадочных платформ Илона Маска — сделано, скажем так, в очевидно ограниченных бюджетных рамках.
Так что единственное достойное переживания на экране — это, собственно, идея счастья, как единственной социальной обязанности человека.
В «Дивном новом мире» решены все материальные вопросы, нет бедности и голода, нет интеллектуальных и духовных запросов, а все остальные легко удовлетворимы. Основной смысл капитализма — извлечение прибыли, смысл человеческой жизни в антиутопии Хаксли — извлечение счастья. Все принадлежат всем во всех смыслах, включая сексуальный. А шероховатости бытия легко лакируются при помощи сомы — разноцветных таблеток, по своему действию представляющих нечто среднее между ксанаксом, аддеролом, морфием и кокаином.
И вот тут в голове современного зрителя сам возникает когнитивный диссонанс.
Человек ХХ века, воспитанный на гуманистически-романтическом пафосе свободы выбора, естественным образом симпатизировал разрушению идеальной экосистемы Дивного нового мира. Человек свободен быть хоть чертом, хоть ангелом, и обывательское счастье — счастье как паек, счастье как таблетка, счастье, как обязанность — это не то, зачем мы рождены на этот свет. Счастье — это, ну, в общем, рано или поздно разберемся, но не это.
Но новая этика уже не так категорична и в ее оптике устройство мира Хаксли уже не выглядит чем-то антигуманным, скорее наоборот. Ведь вроде бы все основные правила соблюдены, все границы соблюдены, нет ни насилия, ни принуждения и, в принципе, «чтоб я так жил» — наверняка подумает если не каждый, то каждый второй наш современник.
Создатели сериала, похоже, тоже заметили этот невольный крен и решили исправить идиллию, используя единственный неустраивающий новую этику факт в мире Хаксли — деление людей на касты на основании технических показателей их возможностей.
В финале обслуживающий персонал Нью-Лондона, взбунтовавшись, убивает лишенного каких-то отрицательных свойств высшего чиновника «по делам счастья» при помощи бензопилы.
Бог создал людей, а полковник Кольт, или в данном случае изобретатель пилы Андреас Штиль, сделал их равными.
Вопрос, кто же сделает их счастливыми? Хаксли не просто так сделал одним из главных героев своего романа сому. Он всю жизнь увлекался психотропными средствами, а перед смертью попросил сделать себе инъекцию ЛСД.
Фото: Peacock