Загрузка ...Две недели назад я улетала из пасмурной, но беспечной Англии в солнечную, но осторожную Италию. Перед отъездом я зашла в свой местный супермаркет, где все весело толкались, забыв о дистанции, а в маске был примерно каждый пятый.
В Италии до сих пор, как и в течение всего карантина, маски в магазинах и других закрытых помещениях обязательны, а на улицах — желательны, особенно в местах скопления народа, где трудно соблюдать дистанцию. Назад я прилетела в менее беспечную Англию. Здесь ношение масок во всех общественных помещениях на днях стало принудительным. На пятом месяце пандемии! В то время как в Италии, почти сразу после вспышки коронавируса на Севере страны, было закрыто транспортное сообщение не только с остальным миром, но и между отдельными регионами страны, в Англии лишь в июле был введен обязательный 2-недельный карантин для приезжающих из стран, где ситуация более неблагополучная, чем здесь. И это тоже лишь на пятом месяце пандемии!
Борис Джонсон вслед за Маргарет Тэтчер всегда презрительно относился к так называемому «nanny state» — политике правительства, которая мешает личному выбору граждан, когда правительство «нянчится» со своими гражданами и решает за них, что им можно делать, а что нельзя. Именно страх превратиться в такое правительство привел к тому, что с самого начала указания по локдауну в Великобритании были довольно расплывчатыми. Они были рассчитаны на «здравый смысл», а меры по предотвращению распространения вируса приняты с большим опозданием. Итальянское правительство — точнее его премьер Джузеппе Конте, который никогда не был политиком, он возглавил популистское правительство — не побоялось оказаться в роли «няни» и сразу же ввело жесткие карантинные меры. И, как это ни странно, «горячие» итальянцы приняли их без всякого сопротивления, а рейтинг премьер-министра не только не пострадал, но и поднялся, одновременно со спадом эпидемии. Итальянский премьер поступил умно: вводя жесткие меры, он апеллировал к солидарности перед лицом невидимого врага. Итальянцы сплотились в этой борьбе, принеся в жертву собственные свободы ради победы над вирусом. Все понимали, что это необходимая, но временная жертва.
Борис Джонсон поначалу тоже использовал военную риторику и призывал дать отпор коронавирусу, сплотившись вокруг правительства. Казалось, что новый премьер-министр настроен решительно, рейтинг его подскочил, особенно после того, как он сам оказался на грани смерти, заболев коронавирусом. Но вскоре стало ясно, что у Джонсона и у его правительства нет точного представления о том, что надо делать. Рейтинги правительства и лично Бориса Джонсона начали катастрофически падать, а сознательность народа особенно ослабла после того, как главный советник премьер-министра Доминик Каммингс сам нарушил закон, уехав из Лондона в разгар локдауна. А между тем, Великобритания оказалась на первом месте по числу смертей от ковида в Европе.
Страна не всегда заслуживает лидера, который ее возглавляет, но пандемия коронавируса показала, кто чего стоит. Кризис обнажил положительные и отрицательные черты многих руководителей и отношение между народом и властью. В то время как итальянцы безоговорочно приняли ущемление их гражданских прав, москвичи, например, в штыки встретили введенные мэром Сергеем Собяниным почти те же меры, что были введены в Италии. Конечно, и москвичей можно понять, зная, как извращаются вполне разумные меры в российской действительности, но неприятие всего, что исходит от власти, говорит о полном недоверии между жителями города и его мэром. Мы не знаем точно, как отразился кризис пандемии на рейтинге мэра Москвы — с тех пор как он в 2018 году выиграл вторые и формально последние для него выборы мэра Москвы, ведущие центры изучения общественного мнения почти не публикуют таких данных. Хотя можно допустить, что, при всем недоверии к власти, многие москвичи были впечатлены решительностью мэра. В странах, где рейтинги политиков регулярно публикуются, видно, как позиции многих лидеров пострадали на фоне пандемии. Рейтинг Дональда Трампа, долго отказывавшегося признать опасность вируса, обвинявшего во всем Китай и лишь в последние дни согласившегося надеть маску, ушел резко вниз. В результате его поражение на президентских выборах стало вполне реальным. Борису Джонсону в этом смысле опасаться нечего — парламентские выборы еще не скоро, а в парламенте у тори перевес в 80 мест. Но дело не только в выборах. Как бы сейчас ни хорохорился премьер, его непоследовательная политика во время пандемии, запоздалое введение локдауна и, как результат, очень высокая смертность, привели к тому, что в какой-то момент его рейтинг ушел в отрицательные цифры, а доверие к правительству тори резко упало, в то время как рейтинг лидера лейбористской оппозиции Кира Стармера поднялся.
Если вернуться к началу — к сравнению между тем, как реагировали на вызов итальянский и британский премьеры — обнаруживается такой парадокс: популистское правительство, принявшее не популистские меры, оказалось более успешным и популярным в своих действиях перед лицом серьезной угрозы, чем консервативное правительство, не решившееся на жесткие меры. Что же касается nanny state, то Борис Джонсон все же не удержался. Во вторник он велел всем срочно худеть, пересаживаться на велосипеды, а магазинам — задвинуть «вредные» продукты на полках подальше. Ну чем не nanny state! Его знаменитая предшественница Маргарет Тэтчер как раз презрительно употребляла это выражение в связи с тем, что государство не должно говорить своим гражданам, что им есть, а что нет, что курить вредно и так далее. Но это было давно, в прошлом веке.