Загрузка ...Иные современные активисты — люди чрезвычайно противные. Методы политического, общественного и культурного влияния, которые они практикуют, многим не нравятся.
Выбирать всей толпой жертву и гадить ей в комментарии, передергивать, называть всех несогласных со своей точкой зрения «мудаками», «кукусиками», «привилегированными особями» — эти и другие подобные методы практикуют сетевые ультрагорлопаны. И многие образованные люди, даже поддерживающие фем, BLM и все хорошее против плохого, не готовы это принять. Чисто эстетически не могут согласиться с этой новой безапелляционностью.
Однако история говорит о том, что противные и безапелляционные люди многого в жизни добились. И не только для себя, но и для нас с вами.
Различными хорошими вещами мы обязаны неприятным людям, которые громко и противно качали права. Которые не только нарушали принятые в их обществе представления о приличных манерах, но и шли на преступления: грабили, громили и даже убивали.
Взять хотя бы избирательное право. Многие знают, что женщины в Великобритании его получили позднее, чем в Советском Союзе. Но не все в курсе, что одна из самых влиятельных суфражистских организаций, защищавших права женщин в имперской Британии, была, по сути, террористической организацией.
Называлась она Женский социально-политический союз (WSPU), была активна в 1903-1917 годах и управлялась легендарной Эммелин Панкхерст, известной своим крутым нравом.
Кстати, словом «суфражистки» в британской прессе сначала называли именно членов (или членок?) WSPU, и только потом оно приобрело более широкое значение — им стали называть всех женщин, боровшихся за свои права.
co-curate.ncl.ac.uk
WSPU была славна, например, тем, что ее участницы громили витрины магазинов, поджигали дома, дрались с полицейскими, разрушали оранжереи в Кью, посылали бомбы идеологическим противникам. Словом, вели себя совсем не так, как подобало истинным леди в прекрасную эпоху. Однако во многом благодаря WSPU и Эммелин Панкхерст, вопрос женских прав стал обсуждаться на национальном уровне и дошел до парламента.
Так что тем, что женщин в Британии сегодня не считают безмозглыми котиками, которые не вправе принимать решений относительно будущего своей страны, они обязаны не в последнюю очередь хабалке Панкхерст и ее подругам из WSPU.
Эстетически раздраженный человек тут может воскликнуть: «Ну а что же, нельзя было все то же самое, но без Кью и прочего вот этого вот?»
Ну так получается, что не получается совсем уж без. Хотя у нелегкой Эммелин и были альтернативы — та же Миллисент Фосетт, например, которая топила за все то же самое, но реализуемое менее агрессивными методами (на этой почве она с WSPU как раз и не сошлась).
PA Archive/PA Images
Более того, мало кто знает, но в некоторых уголках Британской империи избирательное право женщины получили вообще без ведома суфражисток и хулиганства в оранжереях. Это было в 1893 году в Новой Зеландии и в 1895 году в Австралии (разумеется, речь шла только о женщинах британского происхождения, а не о местных из племени аборигенов). Так что могли быть разные пути. Но сложилось так, как сложилось. И кто знает, если бы не антиобщественная Эммелин, которая своими выходками вывела вопрос «в топ Яндекса» (то есть на газетные передовицы), то, может быть, вечеринка по случаю обретения британками избирательного права состоялась бы не в 1928 году, а лет на 20 позже.
Более свежий случай — Грета Тунберг. Тоже девочка не самая приятная, и риторика у нее не самая дружелюбная. Но благодаря ее перекошенному от злобы личику миллионы людей начали спорить на кухнях о том, что же все-таки происходит с планетой. Стали активнее гуглить и читать СМИ (а кое-кто даже научные публикации) и офигевать от того, что делается. Иные экологические организации за десятилетия своей работы не достигают такого просветительского эффекта, какой принесла одна ее фраза «How dare you».
Вы можете вспомнить, что агрессия сопровождала другие общественные движения, лидеров которых потом заносили во всевозможные «100 людей, которые изменили мир». Участники того же Стоунволла (первого парада в защиту прав ЛГБТ в Нью-Йорке), 50-летний юбилей которого отмечали в прошлом году, тоже в какой-то момент пошли на открытый конфликт с полицией.
Ну и более масштабный и наглядный пример — это то, как русская революция 1917 года изменила по всему миру отношение к пролетариату. Владельцы заводов, газет, пароходов так испугались этих событий, что сделали несколько важных шагов вперед в плане освобождения и защиты труда. Отпуска, больничные, пенсии и многие другие социальные инструменты, ставшие неотъемлемой частью современной западной жизни, появились по большей части потому, что умные капиталисты очень не хотели, чтобы у них случилось «как в России».
Так что противный и неприятный активист часто оказывается «санитаром леса», а его агрессивная риторика — неприятным, но необходимым инструментом для создания дискуссии с вовлечением традиционных медиа и политиков. Дискуссии, без которой пораженное в правах меньшинство рискует еще сто лет просидеть в ожидании милостей от природы. Сейчас, например, благодаря BLM мир наконец-то стал обсуждать, что у темнокожего населения США есть большие проблемы с интеграцией в американское общество — даже спустя 150 лет после отмены рабства. А много ли об этом говорили еще лет десять назад?
Справедливости ради, не все радикальные активисты одинаково полезны. Были, например, и истеричные жестокие хунвейбины — дети «культурной революции» в Китае, избивавшие своих учителей за то, что те носили очки, и считавшие всех, кто был рожден до 1949 года, недостойными себя. Ну, просто потому, что они еще застали дореволюционную эпоху и вкусили ее, а значит, настоящими революционерами быть не могут и пусть-ка отправляются выращивать в деревню рис. Несколько лет буйства этой «горячей молодой крови» привели к культурной деградации, от которой Китай со всей его многотысячелетней историей не может оправиться до сих пор.
bigpicture.ru
Были «Красные кхмеры» и много еще всяких разных, взявших на вооружение лозунги борьбы за права и лишь бездарно убивших кучу народу.
Сложность в том, что нам, сегодняшним, легко судить о том, что было 50 лет назад, но не дано понять, с чем мы имеем дело сегодня. Процесс идет прямо сейчас, мы — его часть. И они, эти странные и неприятные люди из соцсетей, тоже его часть.
Вот смотрю я, например, на стаи хабалок, которые сейчас пришли в комменты к обвиненному в харассменте Шендеровичу и шеймят его за то, что он не согласен распять самого себя и пасть перед их преосвященными ликами на колени. И ведь я не знаю кто они. Новые суфражистки, которые принесут миру новое равенство, или хунвейбины, которые почем зря травят писателя? И писатель не знает. Более того, и хабалки сами не знают. И исход будет зависеть от всех нас: как мы это воспримем, с кем мы согласимся, сочтем ли «новую этику» пришедшей или будем отрицать, что она вообще существует. Возможны разные варианты. Пятая точка подсказывает, что ничего серьезного с ним не сделается, но ведь и про Советский Союз в 1991 году никто не говорил, что он распадется.
Это такой кот Шредингера. Может оказаться, что он мертв, и тогда со злостью мы будем вспоминать этих теток, а Шендеровичу сочувствовать как заживо репрессированному. А может, наоборот, окажется жив, и мы расскажем внукам, что на наших глазах менялся мир. Ну а то, что в жернова перемен попал один писатель эпохи #metoo — ну так «штош»: лес рубят — щепки летят.