Искусствовед Ирина Кукота рассказывает о лондонских местах, где можно остановить время и ощутить дыхание былой эпохи.
Где в Лондоне ощутить викторианскую эпоху: мерное тикание часов, джентельмены в котелках, дамы в кринолинах, трубки с табаком, цветы в жардиньерках на подоконниках, витражные стекла в дверях, чай, обед и ужин по расписанию? Какие места до сих пор хранят этот уютный, домашний, романтический и чуть меланхоличный мир, тоскующий по далеким экзотическим берегам?
Элементарно, Ватсон! Этот дух бережно хранят лондонские дома-музеи. Поэтому мы с вами отправимся в путешествие по местам, где до сих пор ощущается присутствие хозяев, их вкусы, привычки и даже странности характера и, конечно, сохранились интерьер и атмосфера былых времен.
Фото visitlondon.com
Здесь, пожалуй, все будит фантазию и навевает мысли о разных восточных сказках и английских романтических новеллах. То ли это жилище Ватека, то ли дворец Кубла-хана – все зависит от богатства вашего воображения. Но здесь есть и дубовые темные панели, и изразцы и даже павлины. Поскольку Лейтон был человеком во многих смыслах незаурядным, то и дом его тоже необычен. Не будучи скромного происхождения (он был из семьи известных медиков), титул барона Лейтон получил благодаря своим заслугам. Кстати, его дед сэр Джеймс Бонифаций Лейтон лечил русских царей Александра I и Николая I. Несмотря на то, что семейство Лейтонов долгое время жило при российском императорском дворе, художник родился в Скарборо. Но там он практически не жил — семья активно путешествовала. Именно поэтому с малых лет Фредерик стал ребенком-полиглотом, быстро овладевшим основными европейскими языками. Он очень рано обнаружил свой талант, и уже в 12 лет стал студентом Берлинской академии художеств. Его семья не препятствовала увлечению Фредерика искусством, но совершенно без восторга и малейшего одобрения относилась к его затее стать художником. Родители, правда, готовы были с этим смириться, если он станет знаменит. Тем не менее, после того, как Лейтон объявил в Риме о своем намерении стать художником, его отец оплатил курс учебы в Академии во Флоренции. В 17 лет Лейтон, встретив во Франкфурте своего любимого философа Артура Шопенгауэра (вот ответьте, мне, почему все юноши так любят Шопенгауэра?), сразу же набросал его портрет в полный рост (это, кстати, как выясняется, единственное изображение Шопенгауэра в полный рост, выполненное с натуры).
В 1851 году семейство Лейтонов вернулось в Англию, а Фредерик отправился обратно во Флоренцию, где познакомился с поэтом Робертом Барретом Браунингом и его женой. Из флорентийских впечатлений родилась первая знаменитая картина Лейтона «Мадонна Чимабуэ», которая через некоторое время приглянулась принцу Альберту, супругу королевы Виктории, и вскоре попала в Королевскую коллекцию. В 1860 году Лейтон и сам перебрался в Лондон, где много общался с прерафаэлитами, а в промежутках были поездки в Париж и встречи с Энгром, Коро, Милле и Делакруа. В 48 лет Лейтон становится президентом Королевской Академии Художеств. В этот же год во Франции его награждают Орденом Почетного Легиона, и тогда же, в 1878 году, он получает звание рыцаря в Виндзоре, а через 18 лет становится и бароном. Лейтон был единственным за всю историю английским художником, удостоившимся такой чести. Правда, бароном и пэром Лейтон побыл всего лишь день: получив свой титул 24 января, он скончался 25 января, оставшись в истории первым и последним бароном Лейтоном. Есть в этом какая-то ирония.
Свой чудесный дом Лейтон строил практически 30 лет, начиная с 1866 года. Вначале пожелания художника были довольно скромны: он хотел дом и мастерскую. Но постепенно планы и замыслы менялись, здание расширялось, достраивалось, меняло планировку. Так что у архитектора Георга Айткинсона, которому Лейтон заказал построить дом, было, скорее всего, немало головной боли. Самой большой пристройкой стала, конечно же, Арабская зала. В конце 1870-х годов Лейтон много путешествовал по Ближнему Востоку, который он страстно любил. Впрочем, впервые на Востоке, в Алжире, он побывал в 1857 году. Поездка произвела на него неизгладимое впечатление, а через 10 лет он отправился в Египет. Говорят, что по просьбе принца Уэльского Эдварда (будущего короля Эдварда VII), оттоманский наместник Египта даже одолжил Лейтону свой пароход для путешествия по Нилу. Из каждой поездки художник привозил произведения искусства, которые служили ему для самообразования. Так он собрал обширную коллекцию, которую потом пожелал вписать в интерьер дома. Поэтому в Арабской зале вы увидите сирийские и турецкие изразцы, оконные решетки из Дамаска и каирские двери. Все это соседствует с изразцами де Моргана и мозаикой Уолтера Крейна, и выглядит несколько эклектично, так что поначалу даже не совсем и понятно, попадаешь ли ты в древнюю базилику, мечеть или хамам. Но этим же объясняется и пластичность интерьера, готового подчиниться любому полету вашей фантазии. Впрочем, архитектор Айткинсон упоминал, что главным вдохновением для Лейтона стал дворец Ла Зиза в Палермо. Как бы то ни было, телеведущий и арт-критик Алистэр Сук (Alastair Sooke) назвал Арабскую залу «самым волшебным и чарующим пространством во всем Лондоне». И это действительно так.
На втором этаже располагается большая галерея, некогда служившая мастерской художника. Несмотря на то, что после смерти Лейтона многие его картины и рисунки были проданы, стены его дома не назовешь голыми. Вы сможете увидеть и рельефы (Лейтон был еще и прекрасным скульптором), и картины художника, а также и наброски к, пожалуй, самой известной его картине «Пылающий июнь». Небольшая гостиная второго этажа выходит на Арабскую залу. Ваше внимание привлечет небольшая ниша с оконцем и восточными решетками, которая из Арабской залы воспринимается как верхняя галерея. В этой нише постелен ковер с подушками, как бы приглашая вас прилечь; а ваш взгляд тонет в золоте купола Арабской залы. Я теперь понимаю, откуда Лейтон черпал вдохновение для своих картин. Возможно, что многие сюжеты его композиций приняли свои очертания как раз на фоне этих золотых мозаик.
12 Holland Park Rd, Kensington, London W14 8LZ
Фото visitlondon.com
Соседство дома лорда Лейтона и Линлея Сэмбурна совсем даже не случайно. Во-первых, оба были художниками и жили недалеко друг от друга. А во-вторых, у вас сразу будет возможность попасть из фантазийного и довольно эстетского интерьера лорда Лейтона в дом художника средней руки. Линлей не был ни слишком богат, ни слишком беден, но приятно зажиточен – одним словом, его дом – это образец жилья представителей среднего класса викторианской эпохи. Впрочем, успокою вас, представители среднего класса тоже жили весьма неплохо. Кстати, Сэмбурн – прадед графа Сноудона, ставшего мужем принцессы Маргарет. Не так-то уж он был прост!
Линлей Сэмбурн был известным в Лондоне карикатуристом и иллюстратором журнала Punch. А кроме того, он еще был и заядлым фотографом, и многие свои композиции вначале тестировал с помощью фото, а потом уже переносил их на бумагу. Это позволяло ему экспериментировать и подбирать наиболее удачный ракурс для своих беспощадных, но очень веселых карикатур. Он был не прочь посмеяться и над самим собой, о чем свидетельствует обширная коллекция его фотографических автопортретов. Качество его художественных работ было отмечено и Королевской академией, которая еще при жизни Сэмборна провела его ретроспективную выставку.
В своем доме на 18 Stafford Terrace Сэмборн с женой поселился в 1875 году. И сразу же решил, что интерьер дома будет оформлен в «эстетском стиле». Поэтому здесь вы непременно увидите прекрасную подборку обоев Морриса и умеренное количество подсолнухов, радующих глаз, а также коллекцию китайского фарфора в бело-синих тонах. Тяжелые бархатные гардины, обилие растений в фарфоровых жардиньерках, турецкие и персидские орнаментированные ковры, чуть тяжеловатая темная мебель – все, как у приличных людей той эпохи. И ровно так, как мы хотим увидеть.
Дому в каком-то смысле повезло: его настолько любили, что никто не спешил менять в нем обстановку. Сын Сэмбурнов Рой унаследовал дом и прожил здесь холостяком всю жизнь. После его смерти дом достался сестре Роя – Мод. Она уже сознательно не хотела ничего менять, объясняя это тем, что дом хранит столько счастливых воспоминаний о ее детстве, что она не хочет с ними расставаться, сохраняя все как было в ее детские годы. И действительно, дом хранит атмосферу любящей и доброй викторианской семьи. Обратите внимание на зеркало в гостиной: когда-то один из маленьких Сэмборнов его разбил, играя в мячик. Резвое дитя не стали ругать, а веселый и находчивый папа по разлому на зеркале нарисовал растение с причудливыми очертаниями, которое стало частью семейной легенды.
За стенами дома бушевала жизнь, менялись моды и стили, а внутри казалось, что время остановилось. Может быть, еще поэтому этот дом так любят кинематографисты. Здесь снимались фильмы «Комната с видом», «Морис» и сериал о Блумсберийском кружке. Дочь Мод Энн в 1957 году на одной из вечеринок у себя в доме предложила организовать общество любителей Викторианской культуры – The Victorian Society, одним из сооснователей которого стал присутствовавший тогда на вечеринке английский поэт и критик Джон Бетчеман. С тех пор Общество любителей викторианской культуры как раз занимается сохранением викторианских домов и интерьеров, периодически собираясь в стенах этого дома. Что ж, вполне логично: любовь порождает любовь.
18 Stafford Terrace, W8 7 BH
https://www.victoriansociety.org.uk/about/linley-sambourne-house
Если вы слышали о двух предыдущих домах -музеях, в которых можно побывать практически в любое время, то Two Temple Place, пожалуй, до сих пор остается сокрытым от посторонних туристических глаз сокровищем. Это тоже пример очень интересного викторианского неоготического интерьера, созданного в 1895 году по прихоти эксцентричного и взбаломошного американского миллионера Вильяма Вальдорфа Астора. Астор эмигрировал в Англию в 1891 году. Тогда он был самым богатым в мире человеком, а богатому человеку для работы нужен соответствующий офис.
Астор выбрал архитектора Джона Лоуборо Пирсона и был совершенно непреклонен в выборе строительных и отделочных материалов – портлендского камня, редких пород дерева и мрамора. По его указанию были приглашены самые лучшие мастера. Практически все участки интерьера – от колонн из черного дерева до мрамора на стенах и оконных решеток – были выполнены вручную. А еще в этом здании находились два самых больших в Европе сейфа. И много, очень много деревянных панелей!
Суть, как известно, кроется в деталях. В качестве «вишенки» Астор установил на крыше флюгер в виде позолоченной медной модели «Санта Марии» – корабля, на котором Колумб открыл Америку. А во внутреннем дворе офиса вы обнаружите двух херувимчиков, прижимающих к ушам телефонные трубки, которые они держат в своих ручонках.
Цена всего этого великолепия была просто астрономическая и в современных деньгах исчислялась бы десятками миллионов фунтов!
Сегодня здесь размещается головной офис благотворительного фонда The Bulldog Trust. Обычно он закрыт для посторонних, но всего лишь три месяца в году вы можете попасть внутрь в качестве посетителя выставки. Кстати, 26 января здесь открывается экспозиция, посвященная наследию Джона Рескина (John Ruskin). Вход бесплатный. Отговорок у вас теперь нет.
Two Temple Place, 2 Temple Place, WC2R 3BD
Писатели – это, конечно, не художники и уж тем более не миллионеры. Они живут скромнее, да и нрав у них, быть может, не такой веселый. Например, Томас Карлейль был на редкость ворчлив и неуживчив. Но это сподвигало его на свершения. Например, тот факт, что он поссорился с библиотекарем Британской библиотеки Антонио Паницци и терпеть не мог людных читальных библиотечных и музейных залов с «храпунами, cопунами, кряхтунами и плеваками», сподвиг его на основание известнейшей Лондонской библиотеки в районе Сент-Джеймс. Вслед за Карлейлем туда потянулись многие писатели. Среди ее читателей значатся сэр Артур Конан Дойль, Чарльз Диккенс, Чарльз Дарвин, Вирджиния Вульф, Генри Джеймс и Агата Кристи, а Томас Стернз Элиот несколько лет был ее президентом.
Поскольку Карлейли, как и все шотландцы, экономили, то жили они не в фешенебельном Кенсингтоне, а во вполне захолустном Челси, снимая дом за 35 фунтов в год. Можно ли сейчас в это поверить? Вся прелесть этого немудрящего жилища в том, что здесь все осталось, как было при писателе. Даже двери сохраняют свою смиренную обшарпанность. Главный салон до сих пор обставлен так, как его изобразил художник Роберт Тейт на картине «Интерьер в Челси» (1857), находящейся там же. Но салону, в котором царила жена Карлейля Джейн (дама со сложным характером), писатель предпочитал кухню, где можно было курить, просиживая немало часов в компании поэта лорда Теннисона и обсуждая разные интеллектуальные вопросы.
В другой гостиной, которая одновременно служила библиотекой, чета Карлейлей развлекала Диккенса, Браунинга, Теккерея, Дарвина и Рескина. В этом доме побывали все представители интеллектуальной элиты викторианского Лондона. В интерьерах дома вы увидите много фотографий, выполненных Джулией Маргарет Кэмерон – первой женщиной-фотографом викторианской Англии. В первую очередь, это фотопортреты самого Карлейля.
В комнате Миссис Карлейль хранятся личные вещи и одежда писателя. Но самым интересным, пожалуй, представляется кабинет писателя на чердаке. Здесь вы увидите его книги и письменные принадлежности, а также записки жене. Кабинет был построен и оборудован для Карлейля фирмой Cubitt в 1853 году. У кабинета были двойные стены, фирма установила специальную звукоизоляцию и даже вентиляцию, которая бы глушила звуки, доносившиеся с улицы и мешавшие Карлейлю работать. Но по иронии судьбы, вместо кабинета со звукоизоляцией, писатель получил комнату со звукоусиливающим эффектом! «Тихая комната – самая шумная во всем доме», — провозгласила жена Карлейля Джейн. Тем не менее Карлейль проработал в своем кабинете 12 лет, пока не закончил биографию Фредерика Великого. Похоже, что дело было не в шуме.
Прекрасно сохранился и сад. Он великолепен весной, когда цветут вишни и распускается сирень – совершенно так же, как и во времена Карлейля.
В доме обычно мало посетителей и в нем легко отвлечься от привычной лондонской суеты, погрузившись в мир «властителя дум» викторианских интеллектуалов.
24 Cheyne Row, SW3 5HL
https://www.nationaltrust.org.uk/carlyles-house
И наконец, нашу пятерку замыкает дом другого писателя – Чарльза Диккенса, одного из друзей Томаса Карлейля. Несмотря на то, что здесь молодой, подающий надежды писатель прожил вместе с женой Кэтрин и их сыном Чарльзом всего лишь три года, этот дом стал свидетелем его растущей славы (и оправданных надежд), и служит сегодня местом паломничества для поклонников Диккенса. Впрочем, это не мешает ему оставаться уютным семейным гнездом. Здесь вы увидите множество фотографий писателя и его семьи, его библиотеку и письма, равно как и табакерку, и даже приспособление для резки сигар. И, конечно же, маленькую фарфоровую обезьянку, с которой Диккенс не расставался всю свою жизнь.
В этом доме писателем были созданы «Посмертные записки Пиквикского клуба», романы «Оливер Твист» и «Николас Никльби». Кстати, в столовой, в которой Диккенс любил принимать друзей (а он был чрезвычайно гостеприимным человеком), находятся часы, некогда принадлежавшие Мозесу Пиквику, держателю экипажей из Бата, имя которого Диккенс позаимствовал для главного героя «Записок». В гостиной, убранство которой не изменилось со времен писателя, Диккенс устраивал публичные чтения своих произведений для самых близких друзей.
Сюда же были свезены и другие личные вещи писателя, оставшиеся после его смерти, включая посмертный портрет, написанный художником- прерафаэлитом Милле.
48 Doughty Street, WC1N 2LX
Итак, мы надеемся, что мы в достаточной степени раздразнили ваш музейный аппетит. Если же вдруг, вы захотите утолить не только интеллектуальный, но и вполне физический голод после музейных походов, то мы вам рекомендуем только пабы и рестораны с викторианскими интерьерами: либо паб Princess Louise в Холборне с лучшим во всем Лондоне сохранившимся викторианским интерьером, либо ресторан Criterion на Пиккадилли, в котором, как известно, Ватсон впервые услышал о Шерлоке Холмсе и любил обедать их создатель сэр Конан Дойль. Кстати, в баре по этому случаю даже установлена памятная табличка. Сюда часто захаживали писатели Герберт Уэллс, Гилберт Кит Честертон, Пелэм Вудхауз и философ Бертран Расселл. Не обошли его вниманием и суфражистки вместе с Кристабель Панкхерст. И пусть итальянский ресторан, который находится там сегодня, так себе, интерьер до сих пор впечатляет.
Ну, а если вам все же хочется стильно подурачиться, то советуем расположившийся недалеко на Bruton lane ресторанчик Mr Fogg’s Residence, интерьер которого напомнит вам о путешествиях известного героя Жюля Верна Филеаса Фогга (кстати, поклявшегося совсем недалеко отсюда, в Реформ-клубе на Пэлл Мэлл, объехать весь свет за 80 дней). Здесь уже будет не только ностальгия по славным викторианским временам, но и остроумный стим-панк, огромное разнообразие видов джина и меню, которое бы соответствовало любым викторианским вкусам и ожиданиям.
Попадая в зал, зритель видит двух главных персонажей пьесы — Вальдеса в исполнении Ваджа Али…
Когда я впервые столкнулся с лондонским рынком недвижимости, то подумал, что мой предыдущий опыт даст…
Хотя налог на наследство, который наследники должны будут уплатить после смерти владельца фермы, вдвое меньше…
Алиса, давайте начнем c самого начала. Вы получили первое образование в computer science, а потом…
Кингстон – мой первый форпост неразделенной любви к Британии. В 2012 году я приехала сюда на…
Импрессионизм, кубизм, фовизм — Сергей Щукин был одним из первооткрывателей модернизма для русского зрителя. Он…