Наталья Гончарова: русская «амазонка» в лондонском Tate Modern

5 июня в Tate Modern открывается первая в истории Великобритании ретроспектива русской художницы Натальи Гончаровой. Эту выставку можно кратко охарактеризовать словами «все лучшее сразу». Кураторы постарались и добыли для лондонцев огромное количество настоящих шедевров. Здесь и «Дева на Звере», и «Евангелисты», и «Велосипедист», и «Крестьяне собирают яблоки», и «Пустота», и «Мистические образы войны», и культовый «Автопортрет с желтыми лилиями». И еще полторы сотни ярких и праздничных полотен русской авангардистки. Просто дух захватывает!

Что особенно приятно, Гончарова не выглядит в европейском музее «русской диковинкой». Напротив, погруженные в контекст как русской, так и европейской культуры, ее картины предстают характерным явлением мирового искусства рубежа XIX-XX веков.

Амазонка и бунтарка

Русских художниц начала ХХ века принято называть «амазонками русского авангарда». Помимо Гончаровой в число «амазонок» включают Александру Экстер, Надежду Удальцову, Ольгу Розанову, Любовь Попову. Кстати говоря, сами они никогда «амазонками» себя не считали и не называли. Идея сравнить художниц с древними воительницами пришла в голову советским критикам 1930-х годов, которые пытались втиснуть их радикальное искусство в рамки новой государственной идеологии. Впрочем, апология авангарда не сработала и про представительниц «идеологически чуждого» искусства в Советском Союзе старались не вспоминать.

Зато искусство русских художниц неожиданно пришлось по вкусу западному миру. Во второй половине ХХ века в Америке и Европе начал бурно развиваться арт-феминизм, и его родоначальницами единогласно окрестили русских авангардисток. Масштабная серия выставок «амазонок» прокатилась по крупнейшим культурным столицам – от Берлина до Лондона. Так «амазонки русского авангарда» стали мировым трендом. 

Главной и самой известной из них была Наталья Гончарова. Именно она стала настоящей иконой авангардного феминизма. Во многом она действительно соответствовала этому образу. Художница была настоящей бунтаркой: ее картины снимали с выставок за «порнографию» и «оскорбление религиозных чувств», она ходила по московским улицам с лицом, раскрашенным краской, и снималась в кино с голой грудью. 

На выставке можно воочию увидеть тех самых «порнографических» обнаженных Гончаровой, которые так оскорбили чувства добропорядочных граждан прошлого столетия. Например, вполне безобидные для современных зрителей «Натурщица на синем фоне» и «Божество плодородия» в 1910-е были сняты с выставки цензурой.

Камертон

Бунтом против общепринятых правил была и личная жизнь художницы. Наталья Гончарова прожила почти всю жизнь в гражданском браке с художником Михаилом Ларионовым. Сегодня таким никого не удивить, а вот в начале 1900-х такой союз был вопиющим нарушением всех приличий. Впрочем, то, что было между ними, едва ли укладывалось в какие-то общепринятые рамки.

Союз Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова был одним из самых блистательных любовных и творческих союзов ХХ века. Они познакомились еще в студенчестве и сразу же влюбились друг в друга. «Мы с Ларионовым как встретились, так и не расставались», – вспоминала художница.

На первый взгляд они были абсолютными противоположностями: забияка и радикал Ларионов, сын военного фармацевта, и скромная девушка из дворянской семьи, тезка и родственница «той самой» Натальи Гончаровой, жены Пушкина. Что могло быть у них общего? Но, несмотря на различия, их союз оказался необычайно долговечным и плодотворным. Художники прожили друг с другом около 60 лет и провели несчетное количество совместных выставок. 

Гончарова и Ларионов были не только любовниками, но и настоящими творческими партнерами. «Ларионов – это моя рабочая совесть, мой камертон», – говорила Гончарова. Хотя следует признать, что ведущую роль в союзе исполнял все-таки Ларионов. Именно ему принадлежит авторство революционных идей в искусстве, которые Гончарова подхватывала и развивала. Например, Ларионов придумал «лучизм» – полуабстрактное направление в живописи, которое изображало не только сами предметы, но и испускаемые ими «лучи». Своеобразный аналог невидимых частиц мироздания, открытых примерно в то же самое время. Гончарова так увлеклась идеями супруга, что попробовала свои силы в абстрактной живописи. «Лучистые картины» Гончаровой и Ларионова стали фундаментом для возникновения абстракционизма в России. 

Кубофутуристическим и лучистским экспериментам художницы посвящен отдельный зал на экспозиции в Tate Modern. В нем можно увидеть, как ее искусство постепенно эволюционировало от фигуративной живописи в духе итальянских футуристов к абстракциям Михаила Ларионова. Одна из самых замечательных работ этого времени – «Пустота» 1914 года. В этой картине Наталья Гончарова окончательно отказывается от форм видимого мира и погружается в абстрактные материи. В «Пустоте» впервые в истории искусства вводится философская категория «пустого пространства» – идеальное понятие заменило место реального предмета, предвосхитив поиски Малевича и Татлина.  Похожая не то на огромную клетку, не то на космический объект пустота Гончаровой – это уже абстрактная живопись.

Everythingism

Может показаться, что в творчестве Наталья Гончарова слепо следовала за своим возлюбленным и ее искусство было лишь отражением его идей, этакая чеховская «душечка». Но у Ларионова была достойная компания. Побыв вместе с Ларионовым лучисткой, в следующий момент Гончарова могла с легкостью перевоплотиться в Поля Гогена и написать крестьянское распятие или идола, могла стать Сезанном и изобразить характерный натюрморт, могла обратиться в кубистку или футуристку. Как говорил писатель Илья Зданевич, настоящий стиль, в котором работала Гончарова, – это «всёчество» (этот термин кураторы выставки перевели на английский язык забавным словечком «everythingism»).

И действительно, в картинах художницы уживалось всё и сразу: она с легкостью черпала вдохновение то в ассирийских рельефах, то в беспредметной живописи. Так что Ларионов был всего лишь одним из многих художников, которыми вдохновлялась Гончарова. Именно такой подход выбрали кураторы на выставке в Tate Modern. Партнер и возлюбленный Гончаровой Ларионов присутствует в залах как пропагандист авангардного искусства, организатор ее выставок и автор захватившей ее концепции «лучизма». Но главная роль в Tate принадлежит Наталье Гончаровой.

От каменной бабы до Богоматери

Источникам художественных влияний Гончаровой на выставке отведено особое место: рядом с кубистическими опытами Гончаровой появляется картина главного кубиста – Пабло Пикассо, а русские мотивы «обрамлены» привезенными в Лондон русскими лубками, иконами, вышивками и народными костюмами.

Среди всего многообразия художников, стилей и эпох самой большой любовью Гончаровой было примитивное и народное искусство. У них с Ларионовым даже была собственная коллекция русских лубков и древних каменных идолов с изображением Богини Матери, так называемых «скифских баб». Эти самые «бабы» регулярно появлялись на картинах художницы, и их специфические, словно вырубленные из дерева формы напоминали африканских идолов, которые примерно в то же самое время писал Пабло Пикассо.

С любовью к древним идолам у Гончаровой поразительным образом уживалась любовь к христианскому искусству. Внучка профессора-богослова, Наталья Гончарова с самого детства была окружена русскими иконами. Повзрослев, она сама начала писать религиозные картины. Богоматерь с младенцем, евангелисты, Христос, святые – такие необычные сюжеты выбирала для своих картин русская авангардистка.

Религиозной живописи Гончаровой посвящен отдельный зал выставки. Здесь можно увидеть не только легендарных «Евангелистов», но и  «Богоматерь», «Христа-Спасителя» и «Старца с семью звездами». Лики ее святых далеки от канонических: грубые черты, огромные руки и ступни, тяжеловесные фигуры и упрощенные, словно ребенком нарисованные лица. Порой они были ближе к скифским бабам, чем к изысканным православным иконам. Даже сейчас гончаровские «иконы» выглядят достаточно смело, а в начале ХХ века их считали форменным святотатством. Представители Священного Синода даже снимали религиозные картины Гончаровой с выставок, а саму художницу обвиняли в оскорблении чувств верующих. Особенный скандал вызвал цикл «Евангелисты», в котором современники художницы углядели «умышленное обезображивание святых лиц в виде посмешища среди зеленых собак, «лучистых» пейзажей и прочей «кубистической» дребедени».

Сама Гончарова относилась к созданным ею Богоматерям и евангелистам с предельной серьезностью и искренне не понимала, что смущает церковное начальство. По словам ее современников, художница верила в Бога с искренностью и наивностью ребенка.

Авангард от кутюр

Еще одна грань таланта Натальи Гончаровой, с которой могут познакомиться посетители выставки в Tate Modern, – это дизайн театральных костюмов и тканей. Ее блистательные работы в дягилевских сезонах прославили художницу на весь мир. В Tate привезли не только эскизы костюмов, но и сшитые по ним наряды. А на старых архивных видео можно увидеть, как на сцене кружатся танцоры в причудливых платьях, придуманных художницей.

Наталья Гончарова проектировала одежду не только для актеров, но и для простых смертных. Она создала целую серию платьев, украшенных изысканными узорами, вдохновленными восточными и русскими мотивами. Платья Гончаровой напоминают простую длинную рубашку – слишком простая форма по сравнению с элегантными полуоблегающими платьями в пол, которые носили модницы 1910-х. Но очень скоро необычные и авангардные наряды «от Гончаровой» стали обязательным элементом в гардеробах московских и петербургских модниц. Кстати, введенная художницей в моду платье-рубашка остается актуальной до сих пор. У меня в гардеробе есть парочка!

Верхнее фото: Natalia Goncharova at Tate Modern, 2019. Photo:© Tate Photography (Matt Greenwood).

Не проходите мимо нашего телеграм-канала: все самое интересное мы публикуем там!