Наташа, Игорь и Никита Цукановы — опытные финансисты, меценаты и филантропы из Лондона. Наташа — инвестиционный банкир, основатель и управляющий директор Xenon Capital Partners, в прошлом управляющий директор и глава JPMorgan в России и СНГ, руководитель международного совета Лондонского филармонического оркестра, член совета Королевской оперы. Игорь — коллекционер, председатель фонда The Tsukanov Family Foundation, в прошлом основатель и президент инвестиционного банка «Центр-инвест». Никита — выпусник Итона и Йельского университета, работает в инвестиционном отделе компании Vitol, в прошлом банкир в Morgan Stanley. ZIMA Magazine посетила семью Цукановых в их доме в Кенсингтоне, чтобы присоединиться к их разговору. Беседа получилось интересной, рассуждали о финансовых рынках во время кризиса и ценах на нефть. Но самая сложная тема — текущий кризис. Надолго он? Рецессия это или скорее быстрый спад, из которого экономика потом выйдет? Впрочем, обо всем по порядку.

Наташа: Давайте обсудим финансовые рынки. Игорь, чтобы ты можешь сказать?

Игорь: Обычно финансовые рынки наиболее точно отражают экономическую ситуацию. Это некий барометр экономического состояния общества, разных экономик, которые связаны между собой. Но конкретно сейчас финансовые рынки не являются подобным барометром в силу того, что экономика как бы перестала функционировать. Целые индустрии, отрасли, регионы прекратили нормальный процесс развития в силу разнообразных ограничений, от политических до медицинских. Сравнить это можно с ситуацией, которая была во время войны, когда рынки вообще были закрыты.

Во время эпидемии было принято решение оставить рынки открытыми — это одна из немногих индустрий, которые функционируют также, как и раньше. Я работаю там почти каждый день и не чувствую никакой разницы с точки зрения эффективности принятия решений и исполнения заказов инвесторов. Индустрия удивительным образом приспособилась к резкому изменению экономической ситуации.

Обычно инвесторы смотрят на то, как растут или падают доходы компаний, на макроэкономические прогнозы. Сейчас это не происходит. В каком-то смысле на Уолл-стрит вообще перестали ориентироваться на экономические параметры. У этого несколько причин. Первая: никто не знает, когда и как экономики будут выходить из ситуации стопора, которая сейчас существует. Все понимают, что ситуация уникальна. Этого не было никогда, сравнивать поведение акций или долговых инструментов с предыдущими периодами просто бессмысленно. Поэтому в каком-то смысле, финансовый рынок считает, что начинает с нуля. Я не хочу и не люблю делать прогнозы, но я считаю, что когда экономики откроются, 2020 год просто «спишут».

Вторую причину попробую объяснить на примере. Представьте себе магазин «Детский мир ». Он закрыт, а там находятся дети. Они играют в игрушки, а то, что происходит вовне, мало кого интересует. Сейчас финансовые рынки Сити и Wall Street напоминают такой «Детский мир ». Главное, что все функционирует, главное, что можно играть, главное, что есть перетоки капитала, которые не ограниченны техническими средствами.

Если подвести итог, то невозможно сегодня ориентироваться на финансовые рынки, как на барометр экономики и предполагать, можно ли вкладывать сейчас деньги и ресурсы.

Наташа: Рынки абсолютно оторвались от в реальности, я с этим согласна. По твоему мнению, почему, в отличие от, например, Первой и Второй мировых войн, финансовые рынки оставили открытыми и функционирующими? С чем это связано?

Игорь: Сложно сказать. Во время войны рынки действительно не работали. Там было рационирование продуктов, военная экономика… Перетоки капитала между отраслями мало кого интересовали, потому что все работало на войну. Инвестирование в какую-то отрасль было сложно даже представить. Но я не знаю исторической причины, можно ли было в принципе оставить биржу открытой во время войны или нет.

Наташа: Я читала, что во время войны этого нельзя было сделать технически, а сейчас, поскольку все могут торговать дистанционно, это возможно. Поэтому рынки не закрыли, люди продолжают играть в свои игрушки.

Игорь: Но можно же устроить каникулы, когда биржи не работают. Сейчас была Пасха, они не работали. Можно взять перерыв не на 2 дня, а скажем, на 20. Есть, конечно, нюансы, связанные с банковским регулированием, но если остановить биржи на 20 дней, ничего принципиально не изменится. Только подобное решение нужно принимать на уровне глобальных правительств, что сложно. Я думаю это главная причина, а не потому, что технически это невозможно.

Наташа: Есть мнение, что сейчас все как-то упало, всё дёшево, можно ли куда-то инвестировать и нужно ли?

Игорь: Это зависит, конечно, от финансового состояния людей или компаний. А оно у всех сложное. Например, операционные компании теряют деньги каждый день. И если ты собственник такой компании, вряд ли у тебя есть желание куда-то инвестировать, ты должен спасать свой бизнес. Финансовые инвесторы тоже особая категория. Я знаю не так много людей, которые в разгар «бума» последних 12 лет, отложили бы какое-то количество «кэша» на счет и спокойно его там держали. С кем бы я ни говорил, у всех проблемы, просто проблемы разного уровня. У кого-то проблемы на тысячу, у кого-то на сотни тысяч, у кого-то на миллиарды, но проблемы у всех. Потому что капитал работал, был задействован, когда произошел непредвиденный катаклизм.

Наташа: Катаклизм, который затронул всю экономику.

Игорь: Он затронул жизни людей, прежде всего. Это принципиальный вопрос, потому что финансовые рынки связаны с экономикой, они часть экономического процесса. Но сейчас это не связано с экономикой, сейчас это связано с жизнью. Жизнь изменилась, и отрасли изменились. Институтов, которые держат в наличности крупные суммы денег, единицы. Обычно у людей накопления уже инвестированы. По своему опыту я могу сказать, что долговой рынок корпораций находится в очень тяжелом состоянии, в худшем, чем рынок акций. Многие долговые инструменты окажутся в дефолте.

Наташа: Когда рынок наконец приземлится на землю и когда восстановится его связь с экономикой?

Игорь: Есть «золотое правило» которое не меняется, даже в условиях такого глобального потрясения. Оно связано с тем, что инвестор никогда не должен пытаться «нащупать дно». Потому что нельзя угадать, где оно находится. Поэтому нужно покупать бумаги, исходя из расчета на следующие два-три года, а не исходя из того, что будет через месяц. Но я сейчас не советую так делать, потому что коррекция может быть и дальше. Я читаю регулярно всё, что пишут банки в закрытых отчетах, никто из ведущих мировых банков не полагает, что мы близки к дну, потому что это не так! Хотя, конечно, обнадеживающие вести из Китая приходят, но главное то, как Америка себя будет вести. Я считаю, что когда Америка начнет открываться — это уже будет момент.

Наташа: …момент, когда финансовые рынки смогут восстановиться.

Игорь: Да, они будут восстанавливаться, но не сразу, а постепенно. Меня часто спрашивают, что будет? Это будет, так называемый, Y-turn или Y-shape или L-shapе? Будет ли падение, потом медленное-медленное восстановление или будет движение вниз и вверх. Я всё время говорю одно и тоже, мне кажется, что будет скорее Y-shape, построенный на энтузиазме после изоляции. Люди снова начнут ходить в рестораны, они будут радоваться жизни. Экономика будет работать, сами люди захотят работать не 8 часов, а 12.

Наташа: Я согласна. Мы, как семья, всё-таки оптимистичны. Я, как многие из вас знают, до сих пор работаю инвестиционным банкиром и я могу сказать на примере компаний клиентов, что сейчас все проходят через очень тяжёлое время. Но я уверена, что как только экономика начнет открываться, целый ряд компаний «выстрелит» на том самом энтузиазме, ведь они прошли через кризис, выжили. Экономика пойдет вверх, люди будут больше работать. И всем захочется поддержать друг друга. Все поняли, как страшно может быть сидеть дома, иметь такие ограничения.

Ну, а теперь мы поговорим об одной конкретной отрасли, это отрасль — нефтяная. Я занималась много лет нефтью как банкир, а Никита работает в этой отрасли, скажем так, непосредственно. И почему мы хотим о ней поговорить? По двум причинам. Во-первых, это отрасль, которая оказалась в центре внимания прессы, аналитиков и всех людей в последние несколько недель. Коронавирус оказал на нее чуть ли не самое сильное влияние. Во-вторых, мы все русские люди (или русскоязычные), а для России нефть и цены на нефть — это всегда один из самых больших вопросов. Состоянии России во многом зависит от нефти, от цен на нефть, и, собственно, Россия тоже оказалась в центре внимания всей мировой прессы. Ну и давайте поговорим о той интриге, которая произошла в последние несколько недель. В ней были задействованы ОПЕК, Россия, Трамп, Путин, а также всё руководство Саудовской Аравии. Ну вот первый вопрос Никите, что такое ОПЕК, на всякий случай, если кто-то не знает.

Никита: Многие знают, потому что ОПЕК часто упоминается в прессе, но ОПЕК — это картел среди арабских стран производителей нефти и некоторых неарабских стран.

Наташа: Когда с ОПЕКом подружилась Россия?

Никита: Это произошло в 2014 году, когда к ОПЕКу неформально присоединилась Россия. Появился ОПЕК+ и до начала 2020 года обозначился период более-менее стабильных цен, когда баррель нефти стоил от 50 до 65 долларов. В феврале из-за падения спроса на нефть и нефтепродуктов, всем производителям в ОПЕКе (включая Россию) было предложено уменьшить уровень производительности нефти. Все ожидали, что ОПЕК и Россия договорятся, но неожиданно Россия отказалась уменьшить количество нефти, которую производят и из-за другие страны ОПЕКа решили, что они, наоборот, будут больше производить в марте, чем они производили за последние годы. А Саудовская Аравия вообще объявила, что она будет производить нефть на рекордном уровне.

Наташа: Естественно, цена на нефть упала. На сколько?

Никита: На рынках мы видели цены около 20 долларов на баррель. Для многих стран, которые производят нефть, это ужасная ситуация, ведь они планируют свои бюджеты на определенных уровнях.

Наташа: Да, драматичное падение с 50-65 долларов до 20. Произошел полный коллапс рубля. И это для всех, конечно, очень заметно. Никита, почему так сильно упал спрос на нефть?

Никита: Это, очевидно, связано с коронавирусом. Нефть потребляется в секторе транспорта: это машины, самолеты и прочее. Сейчас никто на машинах не ездит, на самолетах не летает. Из-за карантина произошло самое большое падение на спрос транспортного сектора в истории потребления нефти.

Наташа: Еще раз подчеркну — самое крупное в истории. Производство и потребление нефти традиционно измеряется в баррелях, ну или в миллионах баррелей в день. Каким оно было до эпидемии коронавируса?

Никита: Примерно 100 миллионов баррелей в день. Очень хорошая круглая цифра. Теперь это на 25-30 миллионов баррелей меньше. Во время прошлого кризиса 2008-2009 года, несмотря на то, что происходило в экономике и на финансовых рынках, потребление транспортного сектора осталось на том же уровне. Оно не выросло в 2009 году, но держалось на уровне 2008. До этого мы никогда не оказывались в ситуации, когда люди просто переставали ездить на машинах из-за карантина.

Наташа: Не забудем про самолеты. Страны закрыты, самолёты не летают. Авиационная промышленность — один из крупнейших потребителей нефти и нефтепродуктов. Как ты думаешь, почему Россия отказалась сокращать свое производство и идти на переговоры с ОПЕКом?

Никита: Сложный вопрос. Может быть, Россия хотела оказать давление на независимых маленьких производителей в Америке, которые за последние 6 лет сильно увеличили свою долю на рынке. Но! Производство в Америке стоит довольно дорого. Оно гораздо дороже, чем в Арабских странах и России. Есть теория, связанная с февральским решением России и ОПЕКа, что они хотят обанкротить американский сектор производства нефти. Именно эти компании, сейчас находиться в очень тяжелой ситуации.

Наташа: Да, я, наверное, согласна с этой теорией. Главным возражением России против всей этой ситуации с ОПЕКом стало: «Мы можем сократить своё производство и этим поддержать на плаву американских производителей. Правильно ли это делать, когда резко падает потребление нефти и нефтепродуктов?» А потом произошел коллапс и цена на нефть упала до 20 долларов и дальше… Что дальше?

Никита: Очевидно, что резервы в России начинают снижаться. Из-за коронавируса спрос сильно упал и, в условиях практически банкротства американского сектора производителей, похоже, было оказано давление на президента Трампа. В начале апреля ОПЕК вместе с Россией договорились снизить уровень производства нефти. Пока примерно на 10%, считается, что в апреле-мае спрос будет она 25-30% ниже докризисного уровня. Конечно, что-то сделано было, но это никак не сопоставимо с уровнем кризиса на спрос нефти и нефтепродуктов, который мы видим сегодня.

Наташа: Давайте поговорим о фигурах, которые в этой интриге сыграли роль, например, о президенте Трампе. Даже во время своей предвыборной кампании он критиковал ОПЕК. А в последнем выступлении, которое я слушала очень внимательно, он несколько раз похвалил президента Путина и Россию, Саудовскую Аравию и ОПЕК. Почему такая смена убеждений, как ты думаешь?

Никита: Весь сектор производителей в Америке находится в очень плохом состоянии. Он выглядит иначе, чем в России и в арабских странах: у них много маленьких производителей. Конечно, есть ExxonMobil и Chevron, но большая часть сектора — небольшие независимые продюсеры. И, похоже, этот сектор оказал давление на президента Трампа. Ведь там работают тысячи американцев, а он может полностью обанкротиться. Такого никакой президент не захочет видеть.

Наташа: Что мне кажется важным: обычно для президента, чем ниже цена на нефть, тем лучше, особенно для того, кто идет на выборы. Потому что американцы ездят на машинах, но сейчас-то все на карантине. В такой период оказалось, что уберечь от банкротства весь сектор нефтепроизводителей в Америке важнее, чем удержать низкую цену. Поэтому президент (тут надо отдать должное Трампу) воспользовался ситуацией: высказался один раз, второй раз, пятый раз, написал в Twitter и так далее. Получается, что последнее соглашение было достигнуто благодаря ему. Именно так он пытался эту ситуацию представить. В любом случае, это очень важно для России. 30 долларов за баррель — это совсем не 65. Российской экономике будет тяжелее. С другой стороны, 30 — это гораздо лучше, чем 20 и лучше, чем неопределенность. Поэтому сейчас, когда все регулируется ОПЕКом и Россией, ситуация более или менее стабилизировалась.

 

Продолжение семейного разговора.

UPD.: Редакция ZIMA Magazine попросила семью Цукановых дополнить этот материал в связи с историческим падением цен на нефть вчера вечером.

Наташа: Никита, впереди длинная рабочая рабочая неделя, поэтому давай поговорим коротко. Но все-таки давай обсудим. Ну и день!

Никита: Да. На рынках нефти этот день войдет в историю. Цена фьючерного контракта на поставку барреля WTI (WTI — West Texas Intermediate — наиболее широко применяемый в Америке маркер нефти) вначале упала до нуля, а потом и просто дошла до -37 долларов за баррель. Такого раньше никогда не было. Но все-таки здесь нужно обратить внимание, на что именно так упала цена. Так вот, она упала на контракты, в соответствии с которыми нефть должна быть физически доставлена в город Кушинг (штат Оклахома) в мае. А с маем связаны самые плохие ожидания:

• Экономика США останется в локдауне и состоянии глубокого спада.
• Ожидается (и все идет к тому), что в Кушинге все хранилища окажутся заполненными.

В результате, просто никто не хотел покупать эти контракты! Обычные покупатели — это нефтеперерабатывающие заводы, которым физическая нефть и нужна. Ну и вот, дошло до того, что производителям приходилось платить платить, только бы они эту нефть согласились забрать.

Наташа: Ну то есть, возвращаясь к нашему прошлому разговору о финансовых рынках и магазине «Детский мир», внутри которого как бы играют себе участники финансового рынка, здесь доигрались нефтетрейдеры…

Никита: Ну да, примерно. Есть и фундаментальные факторы, а именно баланс спроса и предложения, которые выглядят очень невесело. И на цену это все будет давить. Но все-таки сегодняшнее приключение к фундаментальным факторам имеет мало отношения. Контракт на поставки в июне торгуется на уровне около 20 долларов за баррель. Brent находится немного выше. Такие уровни ближе к тому, чего можно ожидать в ближайшие несколько месяцев.