Загрузка ...«Чайка»,Московский Художественный театр имени А.П. Чехова, Москва
Режиссер — Оскарас Коршуновас
Сценография — Оскарас Коршуновас и Ирина Комиссарова
Если посчитать всех мхатовских чаек, то может набраться целая стая. На занавесе МХТ — раз. Прежние постановки — пять (1898, 1960, 1968, 1980, 2001). Помножим на два: чайка, которую подстрелил Треплев, плюс Нина как чайка. Считайте сами.
Трудно сказать, почему театр решил, что именно сейчас нужна шестая постановка. Отклик на наше время? Однако именно в духе нашего времени Аркадина (Дарья Мороз) коротко стрижена, резка, агрессивна, манерна и несентиментальна. Сказать, что ей не «зашел» домашний символистский спектакль Треплева (Кузьма Котрелев) — это ничего не сказать. Она посылает все эти «новые формы» импровизированным матерком под легкое дыхание: «Иммерсивный театр…».
Ответить материнской нежностью на нуждающуюся любовь взрослого сына ей не дано, но оценить его мужские качества она вполне способна. Зигмунд Фрейд (современник Чехова) не упомянут среди соавторов спектакля, но если у Треплева есть эдипов комплекс, то в этой Аркадиной он встречает активного партнера. Она вообще всеядна, будь то Тригорин или, прости господи, молодая амбициозная Нина Заречная (Софья Евстигнеева в одном из двух составов). Рядом с такой Аркадиной особенно симпатичны мягкие мужчины. Сорин в легком и вдохновенном исполнении 87-летнего Станислава Любшина — это прекрасное воспоминание о других чеховских героях и других, менее жестких, временах. Неожиданно хорош Тригорин (Игорь Верник). Мелкий, незначительный писатель. У артистов в этой роли бывает искушение немного кокетничать. Ну кому же приятно играть ничтожество, мол, на самом деле я не такой уж и мелкий. Но у Верника кокетства нет — найдены верные жесты и интонация: Тригорин пишет, пишет, пишет мелким таким почерком… И зачем пишет? Самому ведь противно. Ну нет у него большого таланта. Его это мучает, он со злости пинает могилы Толстого с Тургеневым. Драма человека, отдающего себе отчет в собственной малой значимости. Лучше уж был бы самодовольным дураком. Легче было бы жить.
В спектакле сохранен почти весь текст пьесы (три с половиной часа), но исключена последняя реплика. Не потому ли, что такую Аркадину нет необходимости уводить от места самоубийства Треплева? Ну, застрелился сын, ну, слабак, что тут скажешь… Она — актриса, ей играть нужно, the show must go on. На заднем занавесе фоном все время колышется огромное видеоизображение озера — оно повсюду. Удивительно, что Треплев стреляется, а не топится. И, кажется, от несчастной любви к матери, а вовсе не к Нине Заречной.
«Ноу нейм проджект»,Московский драматический театр «Человек», Москва
Режиссер и автор сценического оформления — Владимир Скворцов
Авторы пьесы — Александр Вислов и Владимир Скворцов
Во-первых, это смешно! В крошечном театральном зале в Скатертном переулке, в окружении посольств и зданий УПДК (смотрите в «Яндексе»), появился озорной и смелый спектакль про грядущее святое — празднование 80-летия великой Победы в 2025 году (подзаголовок проекта — «Воспоминания о будущем»).
По духу и сатирической форме спектакль отсылает к так и не вышедшей на российские экраны британской кинокомедии «Смерть Сталина»(The Death of Stalin, 2017, режиссер: Армандо Ианнуччи). Смеются здесь сквозь (часто пьяные) слезы. Предчувствуют, наверное, что в течение следующих четырех лет количество пафоса, вранья и бессмысленных английских фраз в российской жизни будет только увеличиваться. Конкуренция между государственными телеканалами за наиболее патриотическое действо к государственному празднику будет расти безумными бессмысленными темпами: последнего неизвестного солдата буду искать, найдут, раскопают, назовут и торжественно снова захоронят…
К большому празднику здесь снимают в реальном времени новую версию культовой советской кинокартины «А зори здесь тихие». Артист в военной форме ползет на камеру. Крупным планом показывают натужное испитое лицо былой звезды театра и кино. Ползет плохо, тяжело. Ползет к молодой женщине-бойцу, озабоченной лишь количеством подписчиков в своем инстаграме. Нервные перерывы между съемками — сплошное пьянство и нецензурщина. От последствий ковида к 2025 году останутся большие дезинфекторы — залезаешь под стол, он жужжит и тебя автоматически дезинфицирует.
Почти все здесь оказывается «продезинфицировано» враньем и показухой. Оазисы, в которых можно временно укрыться, — традиционно российские: алкоголь и поэзия. Да, артист пьет, но зато не врет. Да, женщина-поэт пишет стихи, которые вряд ли опубликуют, но зато искренние. К сожалению, для поэта — беда здесь с читателями. Главным ценителем поэзии оказывается следователь с Лубянки (отличная и страшноватая работа Феликса Мурзабекова). В пыточном подвале на Лубянке он будет легко, подвижно и артистично иезуитствовать над недобитыми представителями либеральной творческой интеллигенции.
По примеру старых пьес моралите и классической французской драматургии XVII века к финалу здесь останется лишь один положительный персонаж — кинооператор, беспристрастно снимавший все это безобразие. Именно он скажет верные слова про зло повсеместной лжи. В этом спектакле ей противостоят только поэты и (пьющие) артисты. Окажется ли эта вакцина действенна против вируса фальши? Роспотребнадзор на дает ответа…
«Неформат»,Театр документальной пьесы ТЕАТР.DOC, Москва
Режиссер — Анастасия Патлай
Драматург — Нана Гринштейн
Про себя говорить интересно. Каждый может рассказать собственную историю. Особенно если ты артист, но родился киргизом, узбечкой, армянином или калмыком и хочешь играть большие роли в российском кино и театре. Но ты «неформат», и режиссеры и продюсеры отказываются видеть тебя в больших ролях. Быть в зале «Театра.doc» на этом спектакле — значит заглянуть в чужое окно, в замочную скважину и стать свидетелем исповеди без прикрас каждого из актеров, приехавших в Москву из этих разных стран и культур.
Трудно отвести взгляд от их публичного откровения, исполненного искренне и с мастерством. Без сомнения, собрав их в одном проекте, авторы (да и сами актеры) были преисполнены самых благих намерений. Но трудно отмахнуться от ощущения, что они собрались здесь как бы по национальному признаку; что между ними не так уж много общего и что аудитория, более чем доброжелательная, подвергается ненамеренному искушению благосклонно посмотреть имперским взглядом на эту колониальную проблему. Именно поэтому хочется увидеть этих актеров — играющих не самих себя, а роли большого мирового репертуара — в пьесах Шекспира, Чехова, Стоппарда. Они все такие разные и способные, что заслуживают этого. Впрочем, если сам факт появления спектакля «Неформат»этому способствует, то, значит, он своего добился.