Художница Екатерина Жингель — о фотографии, нелинейности времени и сновидениях

Давай начнем с самого начала. Ты пришла в искусство из журналистики. Расскажи, пожалуйста, почему это произошло, и в какой момент ты решила, что будешь художником? 

Первый свой проект я сняла в довольно сложный для меня период. В моей семье случилось несчастье, и мне нужно было как-то выразить чувства, которые я испытывала на тот момент, сублимировать их. Тогда я уже фотографировала, занималась репортажной фотографией, поэтому фотоаппарат оказался самым доступным инструментом. На тот момент я, конечно, не называла себя художницей, но за одним проектом начался второй, третий, четвертый.

Почему ты выбрала именно Свободные мастерские? Как ты считаешь, что было для тебя самым главным во время учебы, какой опыт был самым ценным?

Я часто приходила за вдохновением в Московский музей современного искусства и мечтала когда-нибуть выставить там одну из своих работ. Поэтому, когда я узнала, что в музее есть Свободные мастерские, то поняла, что надо идти. Поступила я на курс со второго раза. В первый раз меня подвело знание истории искусства. Пришлось исправляться, готовиться год и снова приходить. 

Самым ценным, я думаю, для меня стал опыт попадания в саму среду современного искусства. Я училась на журналиста, уже делала какие-то проекты, но не знала, как и что работает в этом новом для меня мире. 

Расскажи, пожалуйста, как ты работаешь над своими фотографиями. Делаешь ли ты предварительные эскизы или может быть используешь AI? Откуда берутся образы в твоем искусстве?

Часто идеи приходят из других областей. Например, я прочитала книгу или увидела новость. Возникший образ обычно я зарисовываю, схематично делаю эскиз: как, что и где должно располагаться в кадре. Потом нахожу модель (на последних снимках — это мой муж) и снимаю. Уже в процессе съемки или постобработки я обычно понимаю, что то, что я придумала не работает, и начинаю сначала.

Ты говоришь о депрессии и душевных переживаниях, при этом твой художественный язык связан с телесностью, именно тело выражает внутренний опыт. Почему ты выбрала именно такой способ говорить? Связано ли это как-то с твоими занятиями танцами? 

Да, мне интересна тема телесности, мне нравится с ней работать. Мне кажется, как и в танцах в моих работах очень важен персонаж, через которого мы можем видеть историю. 

В твоих коллажах есть руки, ноги, иногда появляются плечи и спина, но никогда нет головы, лица. Отсутствие лица делает моделей неузнаваемыми. Почему это важно для тебя? 

Кожа, пальцы, ладони – это как бы демонстрирует открытость персонажа, его уязвимость, чувствительность (несмотря на то, что в моих последних работах он буквально становится монстром). Но если добавить лицо, глаза, то мне кажется, что концепция работы может совершенно поменяться. Вся работа будет читаться через это лицо. 

Твои коллажи и скульптуры напоминают мне искусство сюрреалистов: из-за отсутствия лиц и сильной деформации фигуры кажутся не столько людьми, сколько какими-то существами из снов и подсознательного. Руки и ноги начинают расти, двигаться и множиться и, кажется, это происходит совершенно бесконтрольно. Я когда смотрела на твои фотографии, мне казалось, что сейчас эти ноги, растущие из угла комнаты начнут по-настоящему извиваться, а потом и вовсе выйдут за пределы фотографии. Насколько опыт сюрреалистов для тебя важен? Можешь ли ты назвать других художников или писателей, которые тебе близки или тебя вдохновляют?   

Свой самый первый в жизни проект я снимала по снам (это было очень давно, правда). Я тогда читала Фрейда «Толкование сновидений» и поняла, что сны – это лучший источник метафор, какой только можно найти. Сейчас со снами так тесно я уже не работаю, но мне нравится иногда использовать этот инструмент. 

Еще из литературы вспомнила роман «Улисс» Джойса, например. Не могу сказать, что очень его люблю, читать его чрезвычайно сложно, но это состояние, когда ты не понимаешь, где сон, а где реальность, очень хорошо там передается.

Очень вдохновил меня когда-то. Еще я много вдохновлялась научно-популярной литературой. Пыталась разобраться в теории струн и квантовой механике (кажется, это невозможно).

В твоем искусстве важна категория нелинейного времени, то есть такого времени, в котором следы прошлого и будущего присутствуют в настоящем, и события из разных эпох могут происходить одновременно. Расскажи пожалуйста, когда ты сама впервые задумалась о возможной нелинейности времени? Насколько часто ты замечаешь (чувствуешь) присутствие следов прошлого в нашем настоящем? 

Вопрос времени интересный, не только с точки зрения научных теорий (что очень захватывающе), но и с эмоциональной, личной точки зрения. 

Я читала где-то, что каждый раз, когда мозг возвращается к какому-либо воспоминанию, он чуть-чуть его изменяет. И в итоге оно все меньше и меньше соотносится с тем, что происходило на самом деле, поэтому воспоминания у разных людей об одном и том же событии могут очень отличаться. 

При этом у каждого из нас есть набор любимых воспоминаний. И вот представьте, мы в них возвращаемся и возвращаемся – меняем и меняем. Это потрясающе интересная мысль, по-моему.

Я размышляла по поводу воспоминаний и следа, который мы оставляем для остальных, в серии «Сними меня на фоне». Несколько фотографий для проекта я делала в своем родном военном городке, где выросла, и где умерла моя мама. Я очень привязана к этому месту, но мне там очень тяжело находиться, поэтому я не приезжала несколько лет. И вот я там, а меня уже не узнают, места выглядят так же, но иначе. Так странно, я помню, как я жила тут, а место как будто меня не помнит.