Дом с предвидениями

Создатель ABBYY Давид Ян решил построить себе дом, который будет обладать свободой воли. Точнее, он будет находиться в постоянном поиске понимания, что такое свобода воли. Зачем это дому, еще только предстоит, таким образом, узнать. Но зачем это Давиду Яну?

На будущее удобно смотреть через оптику прогресса и регресса. Одиннадцатый айфон снимает лучше четвертого. Смахивание, как верно заметил президент Трамп в своем твиттере, бесило уже на айфоне XS. И что, вообще, может сравниться со старой доброй кнопкой «Домой», самой трогательной во всех смыслах опцией в истории интерфейсов?

Завтра будет лучше? Или завтра будет хуже? А, может, ничего никогда не меняется? Линейная система координат помещает наблюдателя в центр или к началу движения? А что если будущее не лучше и не хуже настоящего? Что если количественные и качественные методы оценки не работают? Что если будущее — просто иное?

Тысячи лет будущее было заботой религии. Древние греки вообще о нем не думали, потому что понимали время иначе. Не как реку, текущую из точки А в точку В, а скорее, как круг или эллипс на воде. После Ньютона и особенно Эйнштейна будущее захватили технари. Оказалось, что оно может быть описано формулами. Но кроме этого, про него мало что понятно. И точная наука вот уже второе столетие пытается научиться понимать.

Давид Ян закончил МИФИ, Московский инженерно-физический институт, а еще древний грек Аристотель, не различавший, правда, будущее и прошлое, указывал, что вслед за физикой в качестве продолжения идет метафизика. Так что Давиду Яну, в общем, положено думать о будущем в процессе повышения собственной квалификации.

Он и думает.

За время этих размышлений Ян успел создать компанию ABBYY, программы под брендом которой стоят в десятках миллионах девайсов на планете, поучаствовал в процессе превращения напечатанного текста в цифры, написал книгу о здоровой еде и попал в список миллиардеров журнала Forbes. С одной стороны, конечно, попадание в такой список вроде бы избавляет от мыслей о будущем не только фигуранта, но и его наследников до седьмого колена. С другой, как показывает практика, мысли начинают течь еще быстрей. И будущее становится таким, как будто денежная масса имеет какое-то значение для знаменитого энштейновского уравнения «энергия — это сумма массы, умноженной на квадрат скорости света».

Полевые исследования, конечно, имеют в науке несколько менее значительное паблисити, чем теоретические штудии. Однако без них формула — лишь набор иероглифов, часто непонятных даже тем, кто владеет аппаратом научного языка.

Давид Ян однажды принял непосредственное участие в изучении закона гравитации, упав с лестницы в одном из московских кафе, совладельцем которого он — то ли по иронии, то ли по условиям испытаний — выступал. В процессе эксперимента, который был случаен (но сколько всего в науке открыто случайным образом!), Ян сломал некую часть тела, которую простоты ради назовем «рукой». Руку ему смогли починить только в Калифорнии, где оказалась, кроме всего прочего, прекрасная погода и идеальная почва для цифрового бизнеса и где Ян в итоге поселился в съемном ранчо в Силиконовой долине. А потом решил построить собственный дом.

В этой затее, казалось бы, нет ничего феноменального. Людям свойственно строить примерно со времен неолита. Однако дом Давида Яна будет представлять собой нечто новое в социальной экосистеме. Это будет первое строение, обладающее свободой воли. Точнее, находящееся в поисках понимания, что есть свобода воли.

Мысли о свободе воли начали настойчиво посещать Давида Яна после его травмы. Падение с лестницы, думал он, — это акт чьей-то воли или случайное перемещение частиц материи в пространстве? Или, например, желание выпить чаю матча и чашка с приятной зеленой жидкостью — как они связаны между собой?

Или человеческое жилище: это крепость, ракушка, эксплуатационный объект — или оно способно мыслить, принимать решения? Обычный дом — может ли он обладать свободой воли, которую мы приписываем нашему Дому с большой буквы, планете Земля, мирозданию, космосу? Или все это проекции нашего несвободного сознания?

В романе «Солярис» Станислава Лема подобного рода постановка вопроса была разжевана и выплюнута мыслящим океаном. Да и сам эксперимент, надо сказать, был слишком сложен для того, чтобы кончиться чем-нибудь внятным.

Подход Яна лишен связанных с резким прыжком в глубины неведомого рисков.

Он разработал концепт не умного, а мыслящего дома, основываясь не на доктрине комфорта, рабства, идее бога как батлера, — скорее, эдакого кота, получившего наконец паспорт, и в паспорте — печать о прописке. Он создал программу и назвал ее «Морфеус». Это не «Сири», не «Алекса», не «Алиса» и не гибрид словаря и холодильника с функцией заказа продуктов через Amazon. У Морфеуса есть доступ ко всем системам жизнеобеспечения дома. Он может открыть или не открывать дверь после того как в нее постучали. Вежливо ответить на телефонный звонок или выругаться в трубку. Это некий полусосед-полуродственник, семейные обязанности которого сведены на данный момент к изучению всего, что написано и пишется человечеством о свободе воли. Машина накапливает бесконечное знание в этом вопросе и со временем должна выдать нечто в качестве резюме.

В романе британского писателя Дугласа Адамса «Автостопом по Галактике» компьютер, перед которым был поставлен аналогичный вызов, думал несколько миллионов лет, после чего ответил: «42». Фокус этого ответа в том, что к нему полагалось потом найти подходящий вопрос, и неясно, способно ли человечество справиться с подобным.

Давиду Яну этот сосед нужен для наблюдения за тем, как будет работать система завтрашних межвидовых отношений, в которых, скорее всего, и природа, и искусственный интеллект, а не только разновидности пола человека получат равные статусы. И, скажем, зависший компьютер уже нельзя будет просто так ударить кулаком, потому что за это станут сажать в тюрьму где-то на кольце астероидов.

Соответственно, и сам искусственный интеллект тоже может взбрыкнуть, особенно начитавшись книг о свободе воли. В конце концов, с какой стати его заставили сосредоточиться именно на этой теме? Может быть, он хотел штудировать сказки Пушкина задом наперед или руководствоваться в прогнозах погоды тезисами из книги Давида Яна о правильном питании.

Фото: Валентина Корабельникова