Бен Джуда. Как Россия полюбила и разлюбила Путина

Одной из излюбленных фраз современного рунета является: «Иностранцу никогда не понять …» — после чего следует список тонкостей русского языка и культуры. Удивительно, что даже я, никогда не жившая в России, но выросшая на русской литературе (где образ иностранца подан не без изрядной доли иронии), долгое время со скепсисом относилась ко всем их «инопланетным» суждениям о России. Знакомство с Беном Джудой, британским журналистом и писателем, специалистом в области российской политики и экономики, автором книги «Хрупкая Империя. Как Россия полюбила и разлюбила Владимира Путина» заставило меня полностью пересмотреть свои взгляды. 

Бен Джуда изучал современную историю и политику в Оксфорде, работал репортером в таких изданиях, как The Economist, Le Figaro, ISN, Associated Press Moscow Bureau, Thomson Reuters, был политическим советником Европейского Совета по международным отношениям. Он регулярно публикуется в The Times, Financial Times, New York times, Standpoint, Foreign Policy и др.В своей среде Бен Джуда известен как бесстрашный репортер, объехавший Россию вдоль и поперек. Бен побывал во всех точках необъятной России и Центральной Азии, освещал военные события в Грузии и революцию в Киргизии.

Яна Рожкина: Бен, как получилось, что ты настолько увлекся Россией и даже написал о ней книгу?

Бен Джуда: Мой отец – журналист, и поэтому я все свое раннее детство провел в Восточной Европе, Румынии и Сербии. Я вырос в атмосфере коммунизма, дефицита, уязвленной гордости и многих других проблем, поглотивших страны Восточной Европы и Россию в конце 1980х-начале 1990х гг.  Впоследствии все это помогло мне по-другому смотреть на происходящее в этих странах, видеть то, что было недоступно моим соотечественникам. Каждый раз, когда я спрашивал родителей про те или иные события в Румынии или Сербии, в их ответах скользила ссылка на Россию. Так зародилось желание докопаться до правды, и я стал собирать материалы про эту страну.

Если бы я был просто молодым журналистом, я никогда бы не получил доступа к таким людям и информации

Я.Р.: А где ты так хорошо выучил русский язык? Ты говоришь на нем просто блестяще!

Б.Д.: Я учил русский язык в школе, далее в Оксфорде, также прослушал два курса в Санкт-Петербурге и Москве. Потом я некоторое время жил в Москве, делая небольшие журналистские работы, в том числе и на Reuters. Вскоре мне предложили работу политическим советником Европейского Совета по международным отношениям, и я ездил в Россию несколько раз в год.

Я.Р.: В чем заключалась твоя работа в качестве политического советника?

Б.Д.: Я занимался большим исследовательским проектом о внутренней политике России. Проект назывался “Россия после БРИК”. Что повлияет на внутреннюю политику России, если какая-то из стран БРИК выйдет из этого экономического союза. То, что я начал там, привело к созданию моей книги. И да, именно оттуда я позаимствовал анализ, исследования и цифры. Стоит оговориться, что над этим исследованием работали еще двое, и потому многие выводы не всегда отражают мою точку зрения. К тому же, по долгу службы, мне приходилось встречаться с различными российским министрами, политиками и бизнесменами, разговоры с которыми я включил в свою книгу. Если бы я был просто молодым журналистом, я никогда бы не получил доступа к таким людям и информации.

 «Хрупкая империя» Бена Джуды вышла в апреле 2012 года. Британские критики строчили хвалебные дифирамбы, прибалтийские политики цитировали куски — в общем, это был успех. Книга шла нарасхват, было продано свыше 10 000 экземпляров, а на Бена посыпались предложения от издателей и новые контракты.

 «Хрупкая империя» построена по принципу диссертации со вступлением, основными частями, заключением и списком использованной литературы. Это исследование, посвященное российской политической обстановке в 1990-2010 гг. с ключевой фигурой в лице Владимира Путина. Книга поделена на две части: в первой показано, как Россия «полюбила Путина», а во второй – как его «разлюбила». 

Бен начинает копать издалека. Первым делом он идет разговаривать с учительницей Владимира Путина

Бен начинает копать издалека. Первым делом он идет разговаривать с учительницей Владимира Путина, которая совсем не лестно отзывается о своем бывшем ученике, называя его «непослушным», с повадками кота во время драк. Далее писатель проходится по всем этапам его биографии: от работы в КГБ в Германии до выборов в президенты. При этом Бен не забывает пополнять свой текст разными слухами, как, например, о том, что Путин избивал свою жену. Бен Джуда не только мастерски вставляет в повествование куски из своих интервью с российскими министрами, бизнесменами и политиками, но и не забывает об общей ситуации в стране, например, он увидел в фильме “Брат” тоску людей по сильной личности, которая бы пришла и навела порядок в стране. 

Многие критики высоко оценили умение Бена Джуда структурировать каждый политический ход Владимира Путина. Бен вводит в употребление термин «путинизм» как обобщающее всю идеологию российского президента. Он прослеживает этапы становления позиции Владимира Путина, его первые шаги, создание штата «придворных», телепопулизм, вертикальную власть, пик власти. Тогда же начинается пробуждение среднего класса в России — нового поколения, получившего возможность путешествовать. Они не были ни «новыми русским», ни «бывшими советскими». 

Во второй части в ход пошли исследования по экономике и политической обстановке в России, тут уже меньше литературного текста, только факты, отчего текст кажется более динамичным. Путин решает избираться на второй срок, и Бен Джуда высказывает точку зрения, что это был неправильный ход, перечеркнувший все ранние достижения Путина и массовую любовь народа. 

Книга мало освещалась в России: рецензия и интервью с Беном Джудой транслировалось на радио Свобода, а по интернету «гуляют» ее нелегальные переводы на русский язык. Стоит добавить, что это не первая книга Бена о России. Свои первые исследования об этой стране он озаглавил так: «По следам снежного человека: путешествия по России и Центральной Азии», часть из которой, про русско-китайские отношения, он использовал в «Хрупкой Империи». 

Я.Р.: Бен, когда я читала твою книгу, мне казалось невероятным, что это написал иностранец. Откуда такие глубокие познания в русской культуре и понимание менталитета? 

Б.Д.: Наверное, я бы тоже не ожидал знаний такого уровня об Англии от иностранца.  Но для русских иностранцы не привычны в их культуре на каком-то психологическом уровне. Я думаю, что это последствия советского режима.

Русские не привыкли к иностранцам, из-за последствий советского режима

Я.Р.: Что ты имеешь в виду?

Б.Д.: Ну посмотри вокруг себя! Британцев совсем не удивляет огромное количество иностранцев. Советское время в России было таким странным периодом, когда там подобного не наблюдалось. Вспомни 19 век, когда французы или немцы совсем не считались иностранцами в России, половина Петербурга состояла из немцев. Россия в 19 веке была более космополитной. Тогда там проживало 200 000 немцев, и Россия была невероятно популярна среди состоятельных европейцев. Ты спрашиваешь меня, почему я так много знаю о России, а я тебе говорю, что твой вопрос — это психологический рефлекс. Русские не привыкли к иностранцам, из-за последствий советского режима. При этом я далеко не единственный иностранец, который объездил всю Россию. В стране достаточно тех, кто по долгу службы играет в эту игру многие годы, но не высвечивается.

Я.Р.:  Как ты думаешь, почему европейцы переезжают в Россию?

Б.Д.: В 1990-е, в атмосфере так называемого “Дикого Запада”, европейцы были слишком оптимистичны по отношению к России. У них было очень простое видение относительно ее будущего: страна богата, есть средний класс, в конце концов, он вырастет, и страна перейдет на демократический строй. Так думали западные бизнесмены в то время.

Я.Р.: И почему это не сработало в России?

Б.Д.: Почему? Из-за непреклонности Путина, паранойи и страха потерять активы, своего рода культурных трагедий. Одна важная вещь, которая была у России в 2010-2014 гг, — это средний класс, который хотел, чтобы им управляли по-другому. Я не говорю про тех людей, у которых не было достаточно информации, чтобы понимать картину в целом. Я говорю о 20% населения, которые хотели другого рода правления. И эти настроения быстро распространялись. Но жестокость кампании против этого распространения поражает, особенно лютая политика преследования любого, кто вовлечен в оппозицию.

Я ни к кому не испытываю симпатию. Навальный — продукт «путинизма».

Я.Р.: Мне показалось по книге, что ты испытываешь симпатию к лидеру оппозиции – Алексею Навальному?

Б.Д.: Нет, совсем нет! Я ни к кому не испытываю симпатию. Навальный — продукт «путинизма». Да и все это мировоззрение насквозь пропитано паранойей, национализмом, агрессией, скудным рынком, всем тем, что создал Путин. Я познакомился с Навальным в 2012 и понял, что у западной прессы несколько завышенные представления о нем. Мне он показался очень зрелым, но я так и не понял, к чему он стремится. Я знаю его советника, знаю приближенных к нему людей, и мне кажется, что у них очень позитивный взгляд на Россию. Тогда они думали, что Путин – ничто, что в стране бардак, и единственное, что они должны сделать, это выйти на улицы. Навальный никогда не хотел свергнуть правительство или разрушить Кремль, единственное, чего он хотел, – это участвовать в выборах, стать мэром Москвы. Но люди почему-то вбили себе в голову, что это должно быть что-то подобное Майдану. Навальный и его люди неправильно рассчитали свой риск: в 2012 году они верили, что люди посадят Путина в тюрьму, и Навальный сможет организовать выборы, возглавить свою политическую партию. Но все это было до событий в Украине, и сейчас кажется смешным.

Мы должны признать тот факт, что Путин начал войну в Украине

Я.Р.: Что именно кажется смешным?

Б.Д. В книге много говорится о России 2010 года, когда было понятно, что существующий режим продержится недолго, что нужны перемены. Путин ужесточил режим, тем самым ослабив экономику и общее состояние государства. Мы должны признать тот факт, что Путин начал войну в Украине, чтобы укрепить режим и национализм. Кажется, идея захвата Крыма была в разработке давно. Оппозиция Навального была тем двигателем, который привел эту идею в жизнь. В 2012 было отчетливо ясно, что правительство Путина стремится укрепить режим и национализм, и собирание земель было следующим шагом. Поскольку последнее оказалось невозможным, они решили забрать Крым.

Я.Р.: Что ты думаешь о крушении малазийского Боинга прошлым летом?

Б.Д.: У меня недостаточно информации, но я уверен, что это были регулярные российские войска, что это была ошибка и военное преступление.

Я.Р.: Я слышала, что ты работаешь над новой книгой, о чем она, о России?

Б.Д.: Нет, не о России. Она о Лондоне, который, казалось бы, должен быть английским. Официально, Лондон только на 42% состоит из белых англичан, а я думаю, что белых англичан в Лондоне реально где-то 39%.

Я.Р.: В твоей книге «Хрупкая империя» очень часто упоминаются великие русские писатели и мыслители. Откуда ты узнал про них, ты сам читал их произведения?

Б.Д.: Да, я читал их сам. Русские вкладывают больше политических идей в свою литературу, чем это делают британские писатели, потому что они вынуждены так делать, из-за ограничений на свободу слова.

Я.Р.: А кто тебе составил список нужных авторов и произведений?

Б.Д.  Я сам.

Я.Р.: Правда? Но это же все ключевые фигуры в русской культуре!

Б.Д.: Это было нетрудно разузнать: я просто поспрашивал людей о том, что стоит почитать.

Я.Р.: Каково твое послание в книге к русским читателям?

Б.Д.: Я не думаю, что русские либералы до конца понимают русское общество. Это одно из посланий. При этом я уверен, что многие из них хотят, чтобы Россия стала лучше, чтобы ею управляли по-другому.

Я.Р.: А что ты думаешь по поводу утверждения, что Россией невозможно управлять в силу ее огромных размеров?

Б.Д.: Это миф. В 1880 году, когда Соединенные Штаты жили при свечах и когда доставить послание из Сената в штат стоило несколько забитых лошадей, Россией было трудно управлять, потому что она была огромная. Но сейчас, когда Coca Cola представлена в количестве мест большем, чем республик в России, когда она руководит огромным штатом и имеет сложную операционную систему, я не думаю, что это правда. Тот же ЕС больше или Китай.

Я исчерпал свой лимит того, что я могу написать о России.

Я.Р.: Меня всегда учили, что тот факт, что в России крепостное право отменили позже других стран, сильно тормозит развитие русского общества. Что ты думаешь по этому поводу?

Б.Д.: Не думаю, что это так. В Москве мне стало ясно, что как только русские люди стали выезжать из страны, путешествовать, черпать много новой информации из других культур, из интернета, их менталитет быстро менялся. Но дело в том, что правительство не разрешало им меняться, пыталось остановить этот социальный скачок.

Я.Р.: Зачем это нужно было правительству?

Б.Д.: Правительство стремится сохранить националистически параноидальную ментальность в стране, чтобы удержать режим.

Мне было трудно понять кодовый язык и систему намеков полиции

Я.Р.: Ты собираешься писать еще что-то по этой теме?

Б.Д.: К сожалению, я исчерпал свой лимит того, что я могу написать о России. У меня нет доступа к правительственной информации, я — иностранец, поэтому я больше не могу делать достоверного анализа по этой теме.

Я.Р.: В интернете «гуляет» твой портрет, на котором по-русски написано: патологический русофоб. Как ты можешь это прокомментировать?

Б.Д.: А, это … Все, что они хотят этим сказать, это то, что я – еврей.

Я.Р.: В твоей книге есть регулярные упоминания о русских подружках, у тебя была там девушка, сколько их было?

Б.Д.: Да, у меня была там девушка, но я не готов это обсуждать.

Я.Р.: Тебе было трудно приспособиться к жизни в России?

Б.Д.: Нет, не очень. Скорее, мне было трудно понять кодовый язык и систему намеков полиции. То, что русские вообще исходят из убеждения, что ты знаешь больше, чем они, и что уровень твоих знаний выше, чем их.

Я.Р.: Что ты чувствуешь по отношению к России?

Б.Д.: У меня нет романтических привязанностей к России, если ты это имеешь в виду. Дружба, да, но ничего серьезного. Москва сегодня показалась мне очень депрессивной. В 2000-х годах она мне виделась даже более позитивной, чем Лондон. Тогда было намного увлекательнее жить в Москве, особенно если ты молод. Я встретил много молодых людей на высоких должностях с хорошими заплатами. Тогда все надеялись, что жизнь станет много легче, нежели 10 лет назад.

Русские в Лондоне должны делиться историями, в которых нет упоминания Путина.

Я.Р.: Хочешь ли ты что-то сказать читателям Russian Gap?

Б.Д. Мир так устроен, что разные нации по-разному интерпретируются в международных новостях. И что касается русских, то здесь наблюдается некая заглушка всего того, что относится к русской культуре, литературе, динамизму и уникальности — того, что они могут предложить британцам, а предложить они могут много. Они не могут ожидать, что британцы каким-то образом знают обо всем этом сами. Не могут сердито задавать мне вопрос, а почему я так думаю о них. Они должны активнее продавать себя. Я также считаю, что русские в Лондоне должны делиться историями, в которых нет упоминания Путина. Русские в Лондоне должны предложить британцам больше вариантов знакомства с их культурой, потому что на сегодня нет ничего.

Русские жалуются на то, что их не понимают, но как сильно они постарались принять культуру чернокожих британцев или индусов?

Я.Р.: Скажи, Бен, ты встречался с русскими, живущими в Лондоне? Со средним классом, а не с героями программы Meet the Russians?

Б.Д. Да, но они не могут жаловаться на то, как их представляет телевидение, если они не делают никаких усилий, чтобы объяснить себя. Если они не хотят, чтобы мир видел в них только олигархов и криминалов, они должны начать говорить о себе, спонсировать, например, литературу, организовать что-то, похожее на русскую премию Букера. Русские в Лондоне должны популяризировать свою культуру здесь, например, устраивать концерты, театральные постановки, уличные фестивали и приглашать больше людей из других культур. У них есть преимущества перед другими нациями, т.к. русская культура любима во всем мире. Я также считаю, что русские должны приложить больше усилий, чтобы научиться принимать другие сообщества в британской столице. Русские жалуются на то, что их не понимают, но как сильно они постарались принять культуру чернокожих британцев или индусов?

Ben Judah. Fragile Empire: How Russia Fell in and Out of Love With Vladimir Putin