Артемий Троицкий: За границей знают одну российскую рок-группу, если ее можно так назвать, — это Pussy Riot

Когда российский рок-журналист и музыкальный критик Артемий Троицкий, известный на родине своими оппозиционными взглядами, вдруг переехал из Москвы в Таллинн в сентябре 2014 года, он, наконец-то, перестал ощущать давление проснувшейся цензуры и то состояние, которое он лаконично описал так: «В России мне очень душно». 

Троицкий начинал писать о рок-музыке еще в 1960-х гг, стоял за организацией концертов «Машины Времени», «Кино», «Автографа», а также западных исполнителей Fantastic Plastic Machine, StereoTotal, Mouse On Mars, De Phazz, Suicide, Sonic Youth. Он вел музыкальные передачи на телевидении и радио, написал несколько книг об истории советской музыки, основал несколько музыкальных лейблов и снимался в фильмах. И что бы он ни делал, это всегда шло вразрез с официальными культурными догмами, это всегда было по-другому: устраивал ли он подпольные рок-концерты, продвигал андеграудную музыку или критиковал российское правительство. Но за всем этим всегда стоял русский рок — уникальное явление в мировом арт-пространстве, сочетающееся в музыку, философию, историю, попытки осмысления происходящего и поиск себя.

Артемий Троицкий приезжает в Лондон 1 ноября 2015 года с мероприятием под названием «Метаморфозы русского рока», где он вместе с питерским журналистом и популярным блогером Александром Цыпкиным проведут дискуссию на тему развития рока в СССР и его маргинальности, обсудят бардов, влияние запада, состояние современной рок сцены и многое другое.

Russian Gap пообщался с Артемием Троицким на тему предстоящего мероприятия. 

Яна Рожкина: Артемий, что вы думаете о состоянии русской музыки на сегодня? Есть ли там, на ваш взгляд, какие-то интересные представители?

А.Т.  Я бы сказал так: ситуация сейчас довольно странная, и дела обстоят очень по-разному в различных частях этого организма, который называется русская музыка.

Если говорить о той музыке, к которой я наиболее близок и за которой я пристальнее всего слежу, а именно о рок-музыке, то тут ситуация довольно грустная. Ситуация настолько грустная, что мне даже трудно назвать каких-то выдающихся музыкантов. За границей, конечно, знают одну российскую рок-группу, если ее можно так назвать, — это группа Pussy Riot. На самом деле, Pussy Riot изначально не имела отношения к музыке, а представляла собой группу девушек-акционисток, но сейчас они стали записывать песни и ушли в шоу-бизнес, и получится ли из этого настоящая рок-группа, пока что совершенно непонятно.

Больше за границей нашей музыки практически не знают. Единственное ответвление, которое до некоторой степени там знакомо, — это электронная музыка. Это какие-то русские диджеи, которые имеют определенный успех в Европе, регулярно гастролируют и время от времени выпускают какие-то пластинки, в том числе и в Англии. Наверное, две самые известные представительницы здесь — это Нина Кравитц, моя бывшая сотрудница, и Даша Раш, у которой не так давно вышла первая сольная пластинка, и которая имеет некоторый вес в электронно-экспериментальных диджейских кругах. Проблема с этой музыкой состоит в том, что в ней почти нет ничего русского. Какой-то русский колорит, акцент там полностью отсутствует.

А что касается внутреннего рынка, то тут имеются два полюса. Один полюс обозначается словами «попса», «телевидение» и «корпоративы», а второй ассоциируется со словами «underground», «интернет», «клубы». И интересная штука заключается в том, что практически никакой связи между этими двумя полюсами нет.

В России жизнь попсовых артистов заключена исключительно в телевизионных представлениях, выступлениях на корпоративах. Жизнь же артистов underground, и это касается рок-музыки и хип-хопа, заключена исключительно в интернете, в маленьких выступлениях. Ни по телевизору, ни по радио эту музыку практически не услышать. В интернете ее много, поэтому сказать, что она недоступна, было бы преувеличением.

О попсе я вообще говорить не хочу, я считаю, что русская попса ужасна, я думаю, что это — худшая музыка в мире.

Слава богу, что в последнее время она стала более-менее приемлемого качества по характеристикам в записи, но в содержательном отношении это, конечно, полная катастрофа. В последнее время к тому же у нас появляются совсем уж смешные тенденции: какие-то патриотические песни, про Путина, про Крым. Попса начинает потихоньку превращаться в разновидность советской пропагандистской эстрадной песни.

Если говорить об underground, то достижения здесь не очень велики. Можно назвать какие-то имена и отдельные треки, но, в общем и целом, это довольно печальная картина.

Я.Р. Но есть же какие-то направления, которые, по вашему мнению, имеют шанс на жизнь?

А.Т. Как ни странно, на некотором подъеме сейчас находится такая, казалось бы, совсем богом забытая музыка, как современная академическая музыка. Здесь появилось определенное количество интересных ребят, которые пишут современные оперы, кантаты, инструментальные вещи, интересную киномузыку, и все это выходит на дисках, все это можно слушать. Я бы не сказал, что это какая-то заметная часть музыкальной сцены, но раньше этого не было вообще. Казалось, что после Шнитке, Губайдулиной и Кончелли в жизни у нас серьезной академической музыки нет. Но вот появились все эти ребята — Алексей Аргель, Александр Маноцков и некоторые другие,— которые дали этому направлению второе дыхание.

Это неплохо, это хорошая новость. Плохая новость состоит в том, что мало-мальски приличного джаза у нас в стране вообще не осталось.

Джаз выродился в какую-то очень скучную салонную музыку, опять же музыку для корпоративов.

Российский джаз олицетворяет сейчас имя Игоря Бутмана, который, с одной стороны, активист партии «Единая Россия», а с другой — салонный джазовый музыкант на всяких партсобраниях. Так что вот это вот сегодняшнее лицо российского джаза, и лицо это крайне тоскливое.

Я.Р. Есть ли на русской эстраде музыканты, которые вам кажутся перспективными?

А.Т. Я боюсь, что нет. Я довольно внимательно слежу за всякой новой и молодой музыкой и думаю, что за последние несколько лет ничего такого интересного и перспективного не появилось. Сегодня это многочисленные группы, которые копируют актуальные западные стили на английском языке. Проблема с этими группами в том, что ничего нового они не привносят, по-английски поют хуже, чем англичане, и даже хуже, чем шведы. А с точки зрения каких-то инноваций, с точки зрения какой-то русской «свежатинки», ничего у них нет.

Я.Р. А чем вы это объясняете?

А.Т. Я это объясняю несколькими вещами. Современная музыка находится не в таком активном состоянии, как, скажем, лет 20 или 30 назад. Если на протяжении 1970-1980 гг, отчасти 1990-х музыка была на гребне всей молодежной культуры и, собственно, была в лидерах всех модных трендов, то сейчас этого уже нет. Сегодня музыка плетется где-то в хвосте у интернета, отчасти у визуальных искусств, перформансов и т.д.

Музыка в большей степени стала следовать за модой, нежели диктовать моду в течение очень многих-многих лет.

Если говорить конкретно о России, то это связано отчасти с тем, что все больше и больше наших артистов не хотят делать карьеру в России. Россия в этом смысле стала страной не слишком привлекательной, перспектив здесь они не видят, поэтому в большей степени пытаются каким-то образом продвинуться и показать себя за границей. Для этого они пользуются интернетом, то есть в первую очередь речь идет о том, чтобы делать какие-то англоязычные записи, тут же выкладывать их онлайн, снимать какие-то клипы и т.д. Таким образом, получаются не то чтобы успешные, но, во всяком случае, до некоторой степени заметные проекты типа Tesla Boy, Pompeya. По крайней мере, эти группы выступают за границей, но опять же где-то в клубах, и никаких больших контрактов или крупных достижений у них нет. На сегодня это образ для подражания для большинства наших групп.

Что касается русскоязычной музыки, то в этом смысле молодежь не особо старается и не преуспевает. Поэтому все главные ритмы последних лет — это почти исключительно записи Бориса Гребенщикова с «Аквариумом» или без, или записи Андрея Макаревича, ДДТ, т.е. в основном, это записи людей, знакомых нам с 1980-х и 1990-х.

Я.Р. Чем вы объясняете нежелание русских музыкантов создавать новое на русском языке?

А.Т. Я думаю, что в первую очередь это объясняется просто их неспособностью это сделать. Можно сказать, что в 1970-1980 гг русская музыка дала некоторое количество очень больших талантов. До некоторой степени эта тенденция продолжалась и в 1990-х. В последнее десятилетие таких талантливых ярких людей у нас на сцене не появилось. Я могу назвать парочку рэперов, как Вася Обломов, но, в общем и целом, таких мощных личностей мало.

Что касается политики, то в России снова подняла голову цензура, и атмосфера в стране, скажем так, не особо благоприятствует особому экпериментаторству и попыткам сделать что-то новое, свежее, смелое, и, естественно, это тоже влияет. И если музыканты думают в первую очередь о карьере, заработках, платежах, о том, чтобы выступать перед максимальным количеством народа, они в первую очередь заботятся о том, чтобы иметь максимально благоприятное отношение с телевидением, радио, а для того, чтобы попасть в теле-радио формат, нужно исполнять музыку максимально стандартизированную.

Я.Р. Как поменялась рок-музыка в России, начиная с 1960-х и до наших дней?

А.Т. Если говорить о русской рок-музыке, то фактически она появилась только в начале 1970-х, поскольку в 1960-е все наши рок-группы играли версию западной музыки. Потом, с легкой руки Андрея Макаревича и группы «Машина Времени», а также некоторых ранних рокеров стали писаться, исполняться песни на русском языке, и тогда же обнаружились некоторые как хорошие, так и менее хорошие качества в рок-музыке. Ее главное хорошее качество заключается в том, что русская рок-музыка коренится в русской литературе, поэзии и бардовской песне. То есть, с одной стороны, на нее оказали большое влияние западные мэтры, такие как Beatles, Led Zeppelin, кто угодно, а с другой стороны, это были Владимир Высоцкий, Александр Галич, Окуджава и прочие наши барды, а также великая русская поэзия. Поэтому с точки зрения содержательной поэзии, текста, рок-музыка всегда была очень качественной. Это плюс.

Минус состоит в том, что русская музыка никогда не отличалась особой энергетикой и особой изобретательностью.

Именно поэтому, наверное, русская рок-музыка не имела успеха на Западе, хотя были попытки ее продвинуть во время Перестройки в 1980-х гг. Но, к сожалению, все эти попытки закончились абсолютной неудачей. Это как раз, наверное, следствие того, что рок-музыка в России и на Западе подразумевает чуть разные вещи. На Западе в основном все замешано на сексе и fun, в русской рок-музыке ни fun, ни секса особого не было, а было больше философии, лирики, попыток скорее объясниться со своим поколением, нежели заставить его балдеть. И, в общем-то, это состояние сейчас у нас очень сильно разбавилось, т.к. очень многие группы стали копировать западные и петь на английском языке. Но все равно получается у них как-то скучновато по сравнению с англосаксами.

Я.Р. Об этом тоже пойдет речь на встрече в Лондоне? Можете сделать анонс мероприятия «Метаморфозы русского рока»?

А.Т. Анонс такой: дорогие друзья, меломаны и не очень, я собираюсь рассказать вам о странном и трагичном явлении под названием «русский рок», о судьбе русской рок-н-рольной музыки, так, как она имела место быть на протяжении 1960 — 2010 гг. Этому явлению уже очень много времени, многие его любят, а многие его презирают. Тем не менее, она всегда дает повод немножко поговорить на эту тему и вспомнить историю. Я надеюсь, что вы в этот разговор активно включитесь, тем более что в Лондоне часто выступают русские рок-команды и есть повод поговорить. У нас будет еще лотерея, где, кстати, можно будет выиграть билеты на концерт группы «Машина времени». После же я проведу рок-дискотеку! Приходите.

1 ноября воскресенье в баре Walkabout Артемий Троицкий совместно с популярным блогером Александром Цыпкиным представят информационно – музыкальную программу «Метаморфозы русского рока»

Подробности и заказ билетов www.russianevents.london

Текст: Яна Рожкина