Лали Маргания: «Если ты хочешь быть частью галерейного Лондона, то ты должен быть в Mayfair»

Лали Маргания — соосновательница галереи современного искусства Sophia Contemporary Gallery. Два года назад вместе с партнером Василием Царенковым она открыла эту галерею в Mayfair — одном из самых дорогих районов Лондона, который с начала позапрошлого века активно притягивает коллекционеров и арт-дилеров всего мира. Здесь находятся ключевые игроки лондонского и мирового арт-рынка, включая Christie’s , Sotheby’s, а также ряд крупнейших галерей старинных мастеров и современного искусства.  ZIMA поговорила с Лали о том, сложно ли строить в такой конкурентной среде такой непростой, хоть и красивый, бизнес.

Расскажи немного про свой бэкграунд. Где ты училась? Работала ли ты на рынке искусства до того, как открыла свою галерею?

Мое первое образование — экономический факультет СПбГУ, специализация “банковское дело”. Не могу сказать, что это был мой сознательный выбор. Но я из семьи экономистов. И отец, и мама, и тетя — все окончили экономический факультет. Отец пока не ушел в банковскую сферу, преподавал на этом факультете. Поступление на экономфак выглядело тогда логичным. Однако после учебы, когда я устроилась на практику в один из московских банков, я поняла, что эта работа не приносит мне удовольствия. Стала искать альтернативы. В то время многие уезжали за границу учиться, и я выбрала курс в лондонском King’s College, который называется Cultural and Creative Industries. Пока ждала его начала, прошла полугодовой курс в Sotheby’s, который называется Art & Business. Это было полезно, хотя после СПбГУ часть про экономику показалось мне слабоватой. После того как я отучилась еще и в King’s College, уже была уверена, что искусство — это то, чем я готова заниматься профессионально. Я решила дополнить свои знания собственно историей искусств и для этого прошла еще одну магистратуру — в Christie’s. Дальше были практики: в аукционных домах, галереях. Мне хотелось попробовать все, чтобы понять, какое направление для себя выбрать. Галерейный бизнес показался интереснее всего, к тому же он позволял совместить знания, полученные в Петербурге, с новыми знаниями.

В Лондоне в сфере искусства огромная конкуренция. Ты не боялась начинать?

Конечно, боялась. Поэтому я сразу думала, что нужно начинать не одной, а с партнером. Все сложилось удачно. Моим партнером по бизнесу стал Василий Царенков. Мы почти ровесники, но знали друг друга через родителей. То есть были знакомы, но не дружили. О том, что у Василия есть такая же идея — открыть свою галерею в Лондоне, — узнали наши отцы. Мы разговорились об этом и мы решили объединить усилия.

Для вас обоих это был первый бизнес-проект?

Да. У Василия, как и у меня, есть экономическое образование и образование по истории искусств. Ну и конечно, надо учитывать, что его отец, Владимир Царенков, — известный коллекционер и арт-дилер. Василий вырос в окружении искусства. Он успел поработать у отца в галерее Saint Petersburg в Лондоне, которая выставляла русское искусство XIX-XX века. Мой папа тоже коллекционер, но для него это не профессия, а страсть и хобби.

В окружении каких картин ты росла?

Первое, что вспоминается, — подаренный мне маленький Айвазовский, который до сих пор висит в моей комнате в Санкт-Петербурге. Также Сверчков, который в основном рисовал лошадей. Я занималась верховой ездой, и у меня была большая любовь к лошадям. Еще у моего папы самая большая коллекция Похитонова в мире. Этот художник рисовал миниатюры маслом, примущественно пейзажные. Папа начал его собирать, когда я была маленькой, и поиски новых работ с тех пор не прекращаются. Мой папа собирает в основном русское искусство: XIX и начала XX века. Но он родился в Грузии, поэтому конечно, есть в коллекции и грузинские художники: Ладо Гудиашвили, например, — мой папа его очень любит, у него тоже большая коллекция. И много других. Отец собирает то, что ему нравится, дорого сердцу, он не смотрит на картины с точки зрения инвестиций. Хотя есть и зарубежные художники, импрессионисты, но это меньшая часть коллекции.

Почему специализацией Sophia Contemporary Gallery вы выбрали искусство Ближнего Востока?

— Интерес к нему был и у меня, и у Василия. У нас также есть подруга и партнер по галерее Лили Джасcеми. Она из Ирана и хорошо знает его художественный рынок. Мы несколько раз ездили в тот регион, смотрели разных художников, многие из которых нам очень понравились. Изучив рынок в Лондоне, мы поняли, что иранские художники здесь мало представлены, и для нас это была возможность показать работы, которые еще не показывались в Европе. Первые выставки Sophia Contemporary Gallery были посвящены иранским художникам. Но сейчас программа меняется: мы хотим показывать иранских авторов в международном контексте, вместе с другими интернациональными художниками. Мы поняли, что это не совсем правильно — ассоциироваться только с Ближним Востоком. Сейчас галерея стремится к развитию карьер художников как Востока, так и Запада — в целях создания творческого диалога вне национальных границ.

Вы сознательно открывали галерею именно в Mayfair? Легко ли было найти такое помещение?

В Mayfair вообще помещение найти нелегко, а такое, чтобы подходило галере, — тем более. Многие здания, которые мы видели, были либо слишком узкие, либо с низкими потолками, поэтому около полугода мы просто искали. Сначала мы рассматривали также район Fitzrovia, но коллекционеры, которых мы знали, сказали, что туда будет далеко ходить. Так что мы быстро поняли, что если ты хочешь быть частью галерейного Лондона, то ты должен быть в Mayfair.

Вот вы открыли новую галерею. О вас пока никто не знает. Что вы делали для того, чтобы вас начали узнавать?

Мы наняли маркетинговое агентство, которое помогало в развитии бренда. Мы также давали рекламу в больших журналах по искусству, чтобы у людей перед глазами появлялось имя Sophia Contemporary Gallery, они к нему привыкали. Первый год мы инвестировали очень много в рекламу, это были одни из самых больших затрат.

Вы быстро почувствовали отдачу?

В этом году будет всего два года, как мы мы открылись. По меркам этого бизнеса, мы  совсем молодые, и самое важное у нас впереди. Но даже в первый год чувствовалась разница. Как галерист ты постоянно должен посещать ярмарки, и когда ты говоришь откуда ты, тебе говорят, что слышали про твою галерею. Или даже сами начинают рассказывать про нее.

В Mayfair огромное количество других галерей. Какие у вас взаимоотношения? Конкуренция? Дружба?

Конечно, конкуренция! Все культурно здороваются, но предпочитают друг друга не замечать, никто дружить друг с другом особо не хочет. Галерей много, за коллекционеров все борются.

На какую аудиторию вы изначально рассчитывали, открывая галерею, и кто в итоге стал вашими покупателями?

Из-за того, что мы из России, мы рассчитывали на русскую клиентуру. А также на людей из Ближнего Востока, особенно из Ирана, опять же из-за специфики галереи и контактов Лили. Но это те, на кого мы надеялись. А оказалось, что большинство наших покупателей — американцы, европейцы и азиаты.

Почему, как ты думаешь, сами иранцы не покупают у вас иранских художников?

Сейчас, кстати, начали покупать! Но когда мы только начали, мы были для них иностранцами, и нам не так доверяли. Также, возможно, они думают, что могут своих художников дешевле купить на родине.

А почему не пошло с русскими клиентами?

Они ходят, смотрят, но… не берут. Русские исторически больше любят русское искусство. А если хотят вкладываться в работы как инвестиции, то предпочитают художников с большим именем. Наша же галерея работает либо с восходящими художниками, либо с теми, кто находится в середине своей карьеры. Все они представлены либо в Америке, либо в Европе, выставляются в музеях, включены в каталоги. Реза Деракшани — наш самый дорогой художник и самый взрослый, ему 65 лет. Он продается на аукционах, и работы стоят до £200,000.

Сколько стоила самая дорогая картина, которую вы продали у себя в галерее?

Это как раз был Реза. Мы продали его за £150,000. А так у нас работы начинаются от £5,000. Но это я говорю про первичный рынок, на который попадают работы напрямую от художника: они нигде до этого не выставлялись и не имели владельцев. Существует еще вторичный рынок, когда галерея выступает посредником в сделке между клиентом, который хочет продать работу, и клиентом, который готов ее купить. На этом рынке происходят самые крупные сделки. Часто вторичный рынок используется для того, чтобы поддерживать первичный. Мы прежде всего занимаемся первичным рынком, но и вторичным тоже, так как это одна из важных частей бизнеса.

Обязательно ли молодой галерее участвовать в международных арт-ярмарках?

Это очень важный аспект в жизни галерей, без него не просуществовать. Участие в арт-ярмарках влияет на имидж галереи, дает возможность найти новых клиентов, расширить рынок для художников, которых ты представляешь. Но с ярмарками нужно быть аккуратней, важно стратегически выбирать их. Очень много ярмарок сейчас появилось. Есть очень коммерческие, и для CV это не очень хорошо: ты можешь на них что-то продать, но это скажется на твоей репутации.

Вы на многих ярмарках побывали?

В марте мы поедем на Art Dubai, это важная для нас ярмарка, в которой мы впервые будем участвовать. В прошлом году мы участвовали в Art Brussels, Art Dallas, Art Stage в Сингапуре. В Лондоне участвовали во Frieze Masters. Мы были в секции старых мастеров, так как выставляли своего художника вместе с коллекцией революционного фарфора Владимира Царенкова. Как галерист я не пропускаю ни одной важной ярмарки, даже если наша галерея там не участвует. Из-за этого моя жизнь часто проходит в самолетах. В первый год мы в Василием ездили на большие ярмарки вместе, но сейчас разделились: пока один в командировке, другой на работе в Лондоне.

Ты не только совладелец галереи, но и ее менеджер?

Разумеется. У нас большая галерея, но маленькая команда. В ней всего четыре человека, а также практиканты, которые нам помогают. Мы все делаем сами. В галерею я прихожу каждый день.

Тебе за два года не надоело?

Нет! Наоборот, с каждым месяцем чувствуешь, что галерея движется вперед, поэтому мотивация становится еще выше.

Как ты думаешь, может ли когда-то онлайн заменить классические галереи?

Сейчас многое уходит в интернет, и у меня есть знакомые, которые продают работы, не имея физического пространства. Но я верю, что концепция галерей останется. Это очень важно для художников — чтобы их работы показывались в живом пространстве. И коллекционерам тоже сложно покупать работы онлайн, им важно их увидеть и почувствовать. Как показывает опыт других галерей, многие развиваются и открывают точки в других частях мира. С 26 января до 10 марта мы снова будем выставлять работы Резы Деракшани. Приглашаю читателей ZIMA заглянуть к нам по адресу 11 Grosvenor Street и лично убедиться, что вживую они смотрятся еще прекраснее, чем на картинках.

Фото: Алина Агаркова