Мой дом — антисквот. Как живется художнику в здании University of Westminster за £600 в месяц

Художник Филипп Фирсов показал ZIMA Magazine свою среду обитания и рассказал о соседях и условиях жизни в доме, который сейчас никому не нужен, но скоро будет стоить миллионы.

Бывшее общежитие для студентов. Вид изнутри

Дом, в котором я живу, Wigram House, принадлежит University of Westminster. Он находится в престижном районе Ashley Gardens в нескольких минутах от Victoria. Вокруг сады, красный кирпич и невероятные цены на недвижимость. Наш дом как раз попадает в тихий такой закуток – маленький островок residential area посреди центра города. Все здания вокруг принадлежат частным лицам, поэтому University of Westminster решил, что в таком стратегическом месте лучше бы им тоже переделать свой кампус в отдельные квартиры, а не использовать для общежития. Видимо, прикинули, что жирно студентам отдавать такой лакомый кусок.

Снаружи дом, конечно, красивый и вписывается в пространство, а вот с изнанки явно не старались никого удивлять. Нет такой помпезной облицовки. Серенькие кирпичики да сточные трубы. Внутри самого здания вид вообще обветшалый, его давно не ремонтировали, даже лепнина на потолках успела покрыться оранжевыми разводами, и никто с этим ничего не делает.

Что University of Westminster будет делать с домом, когда он будет перепланирован в квартирный, никто не знает. Может, продадут или, например, поселят там профессоров. Так как Wigram House построен в 1890-е годы и относится к поздней викторианской эпохе, не так просто получить разрешение на его перепланировку. Ведь придется сносить стены и строить новые. Понимая, что все согласования займут много времени, университет отдал его под антисквот через компанию VPS Guardians, которая подыскивает «охранников» в дома такого рода по программе ‘Property protection scheme’. Конечно, ничего охранять не нужно – просто жить и обогревать его своим человеческим теплом, ха-ха.

На это есть и другие три причины.

Во-первых, дом, когда в нем никто не живет, разрушается. Он не отапливается, за ним никто не ухаживает, а с людьми здание всегда «дышит».

Во-вторых, в 2010 году в Англии приняли закон, по которому сквоттеры могут захватывать дома, если они не имеют статус residential. Здание общежития, по сути, попадает в эту категорию. То есть, здесь могли поселиться самые настоящие сквоттеры, и с ними потом было бы много проблем. В-третьих, деньги. Конечно, комнаты тут сдают относительно дешево по расценкам центрального Лондона, но за год университет получает около £500 000 в бюджет.

Дом, когда в нем никто не живет, разрушается. Он не отапливается, за ним никто не ухаживает, а с людьми здание всегда «дышит»

Семь лет без ренты

То, что я живу «охранником» в здании University of Westminster, отданном на перепланировку, и в любой момент меня могут попросить съехать, многим кажется чем-то экстремальным. Фактически этот дом заброшенный, сейчас он никому не нужен и просто ждет своего часа. А все его жильцы скорее напоминают гастролирующий цирк. Это ни к чему не привязанные люди, которые соблазнились жизнью в центре за смешные деньги и плевать хотели на дискомфорт. Эдакие «легальные бомжи», миссия которых поддерживать огонь и защищать дом от привидений. Так вот, этот дом – самое стабильное и серьезное, что у меня было за последние 7 лет жизни.

После окончания университета, начиная с 25 лет, я жил в настоящих сквотах. Мы с компанией друзей оккупировали разные исторические здания по всему Лондону. За эти годы я ни разу не платил ренту. Мы кочевали с одного места на другое.

Среди «захваченных» нами зданий было посольство Мексики, кинотеатр Odeon на Leicester Sqaure, Lime Light Club в Soho, стрип-клуб в Mayfair.

Мы обживали пустующие здания и устраивали в них выставки своих картин. Бегали с места на место, а потом разругались между собой из-за непримиримых противоречий во взглядах. В итоге мне поставили под глаз фингал и выгнали на улицу со всеми моими картинами. Я просидел на улице до утра и уехал к родителям за город.

Среди «захваченных» нами зданий было посольство Мексики, кинотеатр Odeon на Leicester Sqaure, Lime Light Club в Soho, стрип-клуб в Mayfair.

Поэтому решил остепениться и найти что-то понадежнее. В общем, я повзрослел и из тру-сквоттера превратился в жителя антисквота. Я привык обитать в центре, но обычную аренду никогда бы не потянул: как художнику, мне нужно много места, хотя бы чтобы хранить картины, материалы, где-то рисовать. Плюс, у меня нестабильный заработок. Я страшный сон лендлорда и третьесортный клиент для агентов недвижимости.

Через знакомых я узнал о Wigram House и стал платить первую в своей жизни ренту. Мне тогда было 32 года. Изначально мне сказали, что эта история где-то на полгода, но уже миновал год, а бюрократия по перепланировке еще не окончена, и, значит, нас никто не выгоняет.

Этот дом – самое стабильное и серьезное, что у меня было за последние 7 лет жизни.

Портрет Александра I на туалетном бачке

Я снимаю две комнаты: одна под спальню, другая — под картины и мастерскую. Они совсем небольшие и все завалены картинами и скульптурами. Еще всякими мелочами, которые я делаю. Вот как-то сделал красивую раму для зеркала, покрыл ее настоящим золотом, между прочим. Повесил у кровати. И она вечно падает моей девушке на голову. Ну или картина какая-нибудь на нее свалится.

Она просыпается ночью с криком: «Филипп, мне на голову опять свалилась твоя шотландская принцесса!» Я ей объясняю, мол, ты-то иногда заходишь, а я сплю в окружении своих картин.

Я рисую либо портреты, либо группы людей — и они все на меня смотрят. Утром встал, а на тебя уставилась какая-нибудь царская семья в полном составе.

Во второй комнате я изначально рисовал, но теперь она больше тоже похожа на склад. Скоро, в общем, в этих комнатах мне не останется места, картины меня вытеснят. Зато удобно: если езжу на выставки, то они всегда под рукой. Когда от них совсем глаз замыливается, то расставляю их по всему зданию: на кухне парочку поставлю, в туалете у меня сейчас портрет Александра I очень удачно устроился на бачке. Правда, на меня вечно ругаются инспекторы здания, мол, убери, туалет и душ у нас на этаже общие.

За обе комнаты я плачу £600 и «все включено». И за год цена не изменилась. Комнаты с балконом стоят дороже, так как они выходят на сад и Вестминстерский собор. Но туалет и душ все равно у всех общие. Еще у нас есть общие стиральные машинки, но вещи сушить негде, поэтому делаем это в комнатах. С уборкой мест общего пользования тоже туго. Владельцы ее не организовали, свалили это на нас. В итоге никто ничего не убирает.

Контракт на такое жилье тоже, скорее, напоминает соглашение  а-ля «вам тут никто ничего не должен. Скажем – съезжайте».

Правда, на это дается месяц. Там прописано, что нельзя с детьми, с домашними животными, запрещено курить и устраивать вечеринки. Еще нельзя приводить больше одного гостя, и оставаться ночевать он не имеет права. Но на деле инспекторы приходят, только если сработает сигнализация или еще какой-то форс-мажор случится. Так что все спокойно можно нарушать – что все и делают. Было смешно, что были ребята, которые постоянно курили, и как-то зажгли благовония, чтобы освежить пространство после загула, и по закону подлости сработал детектор дыма, в итоге их выгнали.

«Соседи у меня классные»

Соседи у меня классные, по большей части богемные, как и я, жили в сквотах, а потом захотели стабильности. Я дружу со скульптором Полом и с художником-реставратором Эдвардом. Он работает с рамами для картин, покрывает их золотом. Все тоже снимают комнату, чтобы спать, и другую, чтобы работать. Мы часто делаем что-то вместе, Эд меня как-то нарисовал.

У нас есть общая комната – ее выделил менеджмент здания, совсем как в хостеле или общежитии. Мы шутим, что это лобби нашего отеля. Мы с ребятами в этой комнате устраиваем вечеринки.

Готовим большой ужин, приносим вино, выставляем свои работы, в общем, облагораживаем пространство. А на утро уже никаких следов, чтобы не поймали. У нас это уже отточенная практика.

В доме живет суперинтернациональное комьюнити. Идешь по общему коридору, слышишь разговоры на всех языках мира. Чтобы снять здесь жилье, не нужно показывать визу или резидентство, платишь и живешь. Поэтому у нас такой круговорот жильцов, что закачаешься. Кроме меня только пара таких же «застояльцев». Для других это либо приключение, либо способ перекантоваться, либо жизнь пошла не так. Мало кто выбрал это осознанно. Все в доме мало зарабатывают или перебиваются фрилансом. Oyster никто не покупает, это дорого. Все на велосипедах. У нас поэтому есть отдельная комната-гараж для велосипедов. Там свалены в кучу железные каркасы кроватей, к которым мы приковываем байки.

Мы в Wigram House все из разных миров. Все с проблемами. Не мечтавшие, что будем так жить. Случайные, чужие друг другу люди. Но у нас есть что-то общее на каком-то неуловимом уровне.

Мы в Wigram House все из разных миров. Все с проблемами. Не мечтавшие, что будем так жить. Случайные, чужие друг другу люди. Но у нас есть что-то общее на каком-то неуловимом уровне.

Помню, когда я переезжал, то у меня был целый грузовик вещей, в основном, картины и скульптуры. И вот, в общем, ношу я их к себе, и постепенно ко мне молча присоединяются другие ребята. Ничего не говоря, берут картины и несут наверх. А ведь они еще и огромные, в лифт не помещаются, надо пешком по лестнице поднимать. Человек девять мне помогало. Меня это очень тронуло, и я понял, что попал куда надо.

Фото: Алина Агаркова

Другие тексты в телеграме ZIMA Magazine