Оля Сардарова, основательница боксерского клуба BXR London: «Бизнес должен приносить деньги, которые я считаю в конце каждого дня».

Несколько лет назад Оля Сардарова, круглая отличница из Санкт-Петербурга, возглавляла русское студенческое сообщество в LSE. Сегодня она — хозяйка боксерского клуба BXR в лондонском районе Marylebone. К своему проекту ей удалось привлечь Олимпийского чемпиона по боксу в тяжелом весе британца Энтони Джошуа. А дома Олю поддерживают муж Тимур (международный предприниматель) и две дочери. О том, как от изучения глобальных экономических моделей молодая мама перешла к строению спортивного бренда, и не сложно ли было хрупкой девушке делать бизнес для брутальных мужчин, Оля Сардарова рассказала ZIMA.

 

Оля, сколько лет вы живете в Лондоне?

Уже 16. Я, правда, не все годы я жила именно в Лондоне. Родители отправили меня учиться в английскую boarding school (пансион с проживанием — прим. ZIMA), когда мне было 15 лет.

Как вам было там учиться? Говорят, английские пансионы очень строгие.

Сначала было тяжело. Родители выбирали школу через агентство и выбрали школу методом тыка, хоть и из первого дивизиона. Как вы, наверное, знаете, существует разделение школ на первый дивизион и второй-третий. Они различаются по академическим результатам. Оценки позволили мне пойти в первый дивизион. Школа оказалась под Бирмингемом, в настоящей английской деревне. А я очень городская. Я жила всю жизнь в Санкт-Петербурге и вдруг в 15 лет оказалась в в деревне, где только английские футбольные поля. И вдобавок в юбке до пола.

А почему юбка до пола? Такая форма была?

Ну, почти до пола. Форма предполагала юбку до щиколотки — чтобы не смущать мальчиков. Это была совместная школа, для мальчиков и девочек. Но нам друг к другу нельзя было подходить на расстояние вытянутой руки — такое было правило. Оказаться в такой среде для меня было культурным шоком. Я люблю город, люблю активность, я очень амбициозна. А тут вдруг — раз, и ничего нет, и возможностей себя проявить тоже нет. Много лет спустя я разбиралась, почему мне было так грустно первые два года, и узнала, что школа на 80% спонсировалась британским государством, и туда посылали детей военных. Большинство из них хотели быть солдатами, как мама и папа. Я никак не могла понять, почему мне с ними так неинтересно. Они не хотели путешествовать, ничего не хотели знать. Им было комфортно в английской деревне, а мне нет.

Вы поехали в эту школу, потому что не могли отказать родителям?

Нет, я сама очень хотела попробовать. И я безотказно доверяю своему папе, который сказал, что так лучше для меня и моего будущего. Раз папа сказал, что там лучше, значит, там лучше. Иногда мне было тяжело, я плакала почти каждый день. И в конце первого года мама хотела меня забрать. Но все же уверенность в том, что родители не могут ошибаться, когда что-то для нас выбирают, заставила меня остаться еще на год. Моя подружка подсказала, что в Лондоне тоже есть boarding schools. В одну из них я написала мейл, мне предложили приехать на интервью. И я поехала. Хотя не подозревала, что это была за школа. Просто знала, что она находится в самом в центре, около Биг-Бена, и это было все, что меня интересовало на тот момент. Приехала туда, зашла внутрь. Там ожидали собеседования около 200 девочек, которых трясло от волнения, они не могли ничего сказать. И я в джинсах – приехала познакомиться. Видимо, мне помогло это расслабленное состояние. Я написала 5 экзаменов по 10 листов от руки. Прошла все интервью. И уехала. Даже не сказала об этом родителям. Стеснялась сказать сказать папе, что хочу жить в Лондоне, так как знала, что это намного дороже.

И вас приняли?

Меня приняли. Папа проверил, что школа действительно одна из лучших в стране, и меня туда перевели. С тех пор моя жизнь стала гораздо радостней. Я очень люблю Лондон, люблю гулять по нему, получать от него энергию. Здесь невысокие здания, и он не давит на тебя, как Нью-Йорк. С Лондоном у меня была любовь с первого взгляда. Уже потом, когда я окончила университет и получила работу, которая мне давала визу, я поняла, что у меня было только одно желание — жить здесь. Больше я нигде не хотела жить.

Вы всегда были отличницей?

С первого класса.

А какие были любимые предметы в школе?

Самым любимым предметом всегда был экономика. Мне нравилось находить глобальные связи, прослеживать, как маленькое событие в одной стране может повлиять на экономику других стран. Поэтому я пошла учиться в университет LSE (Лондонскую школу экономики).

Я знаю, что вы возглавляли студенческое сообщество в LSE.

Да. Я была президентом самого большого русского студенческого сообщества. Президент меняется каждый год, его выбирают на fresher’s week, то есть в начале учебного года. Я очень близко дружила с предыдущим президентом, была его правой рукой. Мы все организовывали вместе. Соответственно, к моменту, как меня выбрали, у меня накопился опыт. Я вела главные мероприятия, мы собирали конференции, организовывали дринки, и так далее.

Где вы работали после университета?

Я подписала контракт, будучи еще студенткой, с американским банком Merrill Lynch. Это было как раз во времена кризиса 2008-2009 года. И все, окончила университет, пошла туда работать.

Понравилось вам там?

Там — нет. Конечно же, там очень тяжело. Это очень неженственная вещь. У меня работа начиналась в 6 утра, заканчивалась в 8 вечера. В 9 вечера я доезжала до дома и в 9:30 уже спала, потому что вставать надо было в 4:30, чтобы успеть добраться и приготовиться к утренней встрече.

Прям в 6 утра были встречи?

Да. И к ним надо было успеть прочитать все новости, собрать отчет.

Чем вы занимались в Merrill Lynch?

Продавала акции развивающихся стран.

Как круглая отличница я знала, что могу все делать. Это мне нужно было для того, чтобы жить в Лондоне.

Через сколько времени вы поняли, что не хотите этим заниматься?

Такого не было, что я в один момент поняла. Как круглая отличница я знала, что могу все делать. Это мне нужно было для того, чтобы жить в Лондоне. Соответственно, я даже не задумывалась, мое это или не мое. Так нужно было. Потом я вышла замуж, и муж сказал, что ему не очень нравится мое рабочее расписание.

Вы с мужем вообще виделись, когда работали в банке?

Почти нет. Я всегда говорю, что наверное, мы потому и поженились, что не успели друг другу надоесть. Я все время была на работе. Ну, и он тоже. У него собственный большой бизнес. Только спустя 5 месяцев, на 5 месяце беременности, я осмелилась из банка уйти. Хотя было страшно: все время работать и вдруг потом ничего не делать. Для меня это был, пожалуй, самый отчаянный поступок в жизни.

А как вы познакомились с мужем?

На одном из мероприятий, которое я организовывала, будучи еще студенткой.

В университете? Это было студенческое мероприятие?

Это было студенческое мероприятие, но делали мы его вместе с Посольством РФ, которое попросило нас организовать конкурс красоты для девушек. Тимур, мой муж, был приглашенным гостем.

А вы сами не участвовали в конкурсе?

Нет, это не моя история. Я была организатором, куратором. Ходить по сцене мне очень скучно. Все, что не включает хоть какую-то интеллектуальную работу, совершенно не мое.

Как так получилось, что Тимур именно на вас обратил внимание? На сцене куча красавиц, а он знакомится с организатором?

У меня очень интересный муж. Ему больше интересны женщины как личности, а не как картинки.

Быстро у вас развивался роман? Вы сказали, что вы быстро поженились?

Да-да, в общем-то мы сразу поняли, что это серьезно.

А было такое в вас: сердце закололо, бабочки в животе?

В любовь с первого взгляда я не верю вообще. Мне всегда казалось, что это самый глупый концепт, который можно придумать. Но на удивление это была именно любовь с первого взгляда.

Скажите, почему из всех возможных бизнесов вы открыли именно боксерский клуб? Не самая очевидная история для хрупкой девушки. Хотя эффектная.

Очень эффектная! У мужа был бизнес в Америке, и я с ним часто летала в Нью-Йорк. А в Нью-Йорке происходит какой-то абсолютный бум в этой сфере. Все модели, актрисы начали активно заниматься боксом и популяризировать его через соцсети. Так из нишевого вида спорта, которого некоторые боялись, думая, что он только для профессионалов, бокс вдруг стал доступным для масс. Оказалось, что все могут им заниматься. К тому же в современном мире, особенно в мегаполисах, люди подвержены стрессу, а бокс его очень эффективно снимает. Ты выходишь с сессии совершенно другим человеком. Я вернулась в Лондон, понаблюдала, что он предлагает в этой нише. Сделала оценку. В тот момент я еще училась, делала MBA. Вместо академической диссертации я спросила, можно ли написать настоящий бизнес-план, потому что у меня есть идея и реальная возможность поднять деньги, чтобы ее реализовать? И мне разрешили. В рамках выпускного задания я написала бизнес-план на 80 страниц. Подход был очень глубокий, академический. Я стояла на улице и считала, сколько людей проходит в том месте, которое я нашла под клуб.

Я наняла лучших профессиональных бойцов в Лондоне, с успешными боксерскими карьерами.

Сами стояли?

Сама стояла. И все сама писала. Сделала оценку рынка, конкурентов и так далее. Поняла, что в Лондоне нет ничего похожего. Это был огромный риск, потому что бокс и “хай-энд”, центр Лондона, по мнению многих, несовместимы. Больше всего я боялась, что будут говорить, что ненастоящий боксерский джим. Но я наняла лучших профессиональных бойцов в Лондоне, с успешными боксерскими карьерами. Поэтому сказать, что это ненастоящий боксерский зал, невозможно. А спрос подтвердился, как и мое предположение о том, что люди хотят заниматься по-настоящему, как профессиональные атлеты. Но при этом они хотят удобное кафе, комфорт — все, к чему привыкли.

Какая аудитория у BXR London? Это все-таки непрофессиональные спортсмены, а те, кто просто поддерживает здоровье?

Как я.

То есть люди в хорошей форме?

И не только. Некоторые, и особенно таких много среди банкиров, которые многого достигли в своей работе, ищут дальнейших подвигов. Сейчас стало очень популярно направление так называемого white collar boxing. Это боксерские поединки “белых воротничков” — непрофессиональных боксеров. Многие ребята на эти бои подписываются и готовятся к ним у нас.

Какое соотношение мужчин и женщин в клубе BXR London?

У меня есть зал наверху, members’ club, и там больше мужчин — они любят заниматься самостоятельно на тренажерах, поднимать вес. А женщины очень любят групповые занятия. Соответственно, внизу у нас групповые классы. Там не надо платить за членство, можно прийти на один класс или серию классов. И там больше девчонок. Все вместе очень даже сбалансировано: наверху больше мужчин, внизу больше женщин, а в кафе все встречаются.

Сколько уже существует клуб?

Чуть больше года.

У вас были сюрпризы — приятные или неприятные — при открытии? Что-то, что бы пошло не по плану?

Я сотрудничаю с клиникой, которая занимается всеми олимпийскими спортсменами Великобритании: физиотерапия, остеопаты. Так я познакомилась с Энтони Джошуа — олимпийским чемпионом по боксу в тяжелом весе. После одной из процедур в клинике его привели на стройку клуба. Я его встретила в каске, дала ему тоже каску, рассказала про свою идею. Ему все очень понравилось. Он понял, что это не просто какой-то временный проект, а что я хочу создать мировой бренд и занять нишу в Лондоне. Энтони Джошуа проникся и согласился участвовать в проекте вместе со мной. Это было важно для маркетинга  — иметь партнера с таким именем.

У вас не было проблем с тем, что вы женщина, и запускаете бизнес в сфере, которая традиционно считается мужской? И не было ли проблемой то, что вы русская?

Я себя стараюсь держать в тени, и у меня есть сотрудники, которые, может быть, ведут какие-то переговоры более активно, чем я. То, что я родилась в России, не имеет отношения к моему бизнесу. Это спортивный клуб в центре столицы для людей, которые здесь живут. То, что я женщина… В этой стране настолько нельзя дискриминировать по полу, что это действительно совершенно не чувствуется. Проблемы, конечно, бывают, но не из-за того, что я женщина, а из-за того, что иногда не хватает опыта.

Все бизнес-решения вы принимаете самостоятельно?

Да.

Мне кажется, быть немножко русской всегда интереснее. Почему я так люблю Лондон — здесь все откуда-то.

Вы сейчас чувствуете разницу между собой и британцами? У вас есть ощущение, что все все же немножко русская?

Мне кажется, быть немножко русской всегда интереснее. Почему я так люблю Лондон — здесь все откуда-то. Здесь найти британца не так легко. И мне это нравится. Интереснее, когда у людей есть разный культурный бэкграунд. Они обычно больше знают, больше путешествуют. Если будете разговаривать с типичным британцем, особенно не из Лондона, то скорее всего, окажется, что дальше Европы он нигде не был. Когда растешь с убеждением в том, что твоя страна самая лучшая, то не хочется и путешествовать.

А кого у вас больше среди друзей — англоязычных или русскоязычных?

Думаю, большинство наших друзей можно отнести к Global citizens. Русскоязычных, наверное, меньше, чем других.

Почему?

Их было очень много, когда я только вышла замуж. В России принято рано начинать семейную жизнь — мне было всего 23 года. В Англии так не принято. Соответственно, найти друзей своего возраста, но с похожим образом жизни, чтобы можно было обсудить детей, школы, нянь и так далее, было сложно. А среди русских как раз много было тех, кто еще тоже молодой, но уже с семьями. Потом, когда начинаешь свой бизнес, то на частые встречи просто не остается времени. И начинаешь больше общаться с теми, кто тоже делает здесь какой-то бизнес.

Сколько лет сейчас вашим детям?

4 и 7.

Бывают ли они в России?

Да, конечно. Мы каждый год летаем. Обе дочки идеально говорят на русском языке. Ходят в русскую школу по субботам. Старшая пишет и читает на русском.

Дома вы говорите по-русски?

Да.

А вы успеваете следить за культурной жизнью города: выставки, концерты, балеты, оперы?

Сейчас с работой очень тяжело. Но у меня есть хорошие подруги — они всегда присылают сводки того, что происходит. В Англии же принято букировать все на полгода-год вперед. Так что в этом смысле у меня на год вперед все расписано.

Страдаю, просто колоссально страдаю от того, что в британской культуре любую информацию нужно доносить таким длинным путем. Не дай бог ты кому-то что-то в лицо скажешь.

А есть что-то такое, что раздражает в Англии или в Лондоне?

Страдаю, просто колоссально страдаю от того, что в британской культуре любую информацию нужно доносить таким длинным путем. Не дай бог ты кому-то что-то в лицо скажешь. Черта же русского характера — прямолинейность. Я говорю как есть, пишу как есть. Мейлы начинаю сразу с сути: «Здравствуйте, нужно сделать то-то». Без всяких «Здравствуйте, как ваши дела, как прошел ваш день, желаю вам хорошего остатка дня». И видимо, многие в переписке думают, что я ужасный человек. Хотя я дико улыбчивый, открытый человек. Но мне просто обидно иногда, когда у меня столько дел, и надо отправить 25 мейлов в ближайший час, а вместо этого мне нужно писать вот это все: «Здравствуйте, как дела?»

Вы научились с этим справляться?

Я научилась об этом думать. И стараться по мере возможностей добавлять эти вежливые строчки. Хотя на это уходит очень много времени — даже со своими сотрудниками приходится иногда долго обсуждать, что он на самом деле имел в виду и как он на самом деле чувствует.

Вы много говорили в интервью про родителей. Можно чуть подробнее о них узнать? Чем они занимаются? Какое у вас было детство?

Мы жили всегда в Санкт-Петербурге в центре города. Папа — инженер по образованию, мама тоже инженер. У папы свой завод в Питере по производству полупроводников — охлаждающие, согревающие элементы. Он всегда занимался этим, всегда был на работе. Также у него была очень сильная академическая карьера, поэтому с папой всегда очень интересно общаться. Мама работала много лет с ним. А потом начала свою собственную компанию в совершенной другой сфере — дизайне интерьеров. Она привозит в Россию мебель дорогих итальянских производителей. Я горжусь мамой, тем, что она почувствовала, что бывшая работа это совсем не ее, и смогла сама организовать свой бизнес.

Со стороны кажется, что ваша жизнь идеальная: хорошая семья, любящий успешный муж, красивые дети, любимая работа. Вы живете в лучшем городе мира. Вы чувствуете, что у вас все получилось?

Вы знаете, такое ощущение, что детей, рожденных в Советском Союзе, родители и общество запрограммировали жить в ожидании черного дня. Это то, с чем я все время борюсь и наверное не до конца с этим тоже справилась. До сих пор живу с тем, что что-то поменяется, что надо много работать. Я ни на секунду не останавливала свою активную деятельность. Даже когда ушла с работы. У меня были очень четкие установки, что я рожу деток и срочно, сразу хочу что-то делать. И четко по плану я это выполняю. Но бизнес — это очень не легко, как бы это красиво со стороны ни выглядело. Бизнес должен приносить деньги, которые я считаю в конце каждого дня. Не знаю, как это выглядит со стороны, но заработать их — очень тяжелая работа.

Спасибо бутику Chanel Fine Jewellery (173 New Bond street) за помощь в проведении интервью.

Следите за выходом наших новых материалов в телеграме: https://t.me/zimamagazine.

Еще по теме: