«Хочешь раздеться?». Зачем нужен голый велопробег и чего добиваются его участники

Когда я рассказывала знакомым, что в субботу иду на Naked Bike Ride, надо мной не шутил только ленивый. Всем было очень интересно, собираюсь ли я сама проехаться по Лондону голой на велосипеде вместе с другими участниками велопарада. Надо сказать, у меня это редакционное задание особого энтузиазма не вызвало: я всегда была за бодипозитив, но определенную часть позитива предпочитаю оставлять при себе. Отправляясь на велопарад, я хотела понять, какие цели преследуют участники голого велопробега и кто все эти люди – фрики или смелые социально ответственные активисты?

Что такое Naked Bike Ride

Лондонский велопробег – часть всемирной акции Naked Bike Ride, которая проходит в Германии, Испании, США, Великобритании и во многих других странах. Ежегодно несколько тысяч человек раздеваются и проезжают голыми на велосипедах по улицам Лондона. Изначально велопарад задумывался с целью привлечения внимания к проблемам загрязнения окружающей среды выхлопными газами автомобилей, затем стали поднимать вопросы безопасности велосипедистов на дорогах. Сейчас к акции все чаще примыкают бодипозитивщики, а все это действо в целом со стороны напоминает Love Parade с торжеством свободы и принятия голого тела любой формы и размера.

В этом году в Лондоне велосипедисты стартовали с шести разных площадок, начиная со сквера возле Тауэра и Гайд-парка до Вест-Норвуда в южной части города. К середине дня на Тауэр-Хилл было полно народу: кто загорал на траве, кто раздевался, кто уже вовсю мазался солнцезащитным кремом и разрисовывал тело. 

Как подойти и заговорить с голым человеком

Погода идеально подходила для ситуации: достаточно тепло, чтобы раздеться, но не слишком жарко для приятной велопрогулки. На глаз оценив обстановку и неравное соотношение мужчин и женщин, я вспомнила свои ощущения при посещении общественных бань в Австрии и Германии, где представители сильного пола чувствуют себя уверенно и раскрепощенно, а девушки в основном смущаются и кутаются в полотенца. Однако вскоре обнаружила, что здесь царит совсем другое настроение: и молодые девчонки, и женщины постарше, по всей видимости, чувствовали себя вполне комфортно, смеялись, разукрашивали тела, помогали друг другу подготовиться к выезду и никого не стеснялись. Голое тело как будто бы вообще не было предметом внимания.

Подойти заговорить к незнакомому мужчине никогда не было для меня проблемой, но отсутствие одежды на героях моего репортажа несколько осложняло ситуацию. Я решила, что начать с девушек будет проще, так как это явно более безопасное пространство для обеих сторон и сексуального подтекста меньше. На мою удачу, первая же моя собеседница оказалась смелой и доброжелательной бразильянкой, которая с радостью дала мне комментарий.

В нашем обществе есть две основные проблемы с принятием тела. Первая – это стыд, а вторая – это то, что обнаженное тело автоматически ассоциируется с сексуальностью. Мы привыкли, что люди оголяются исключительно для секса, но это далеко не так.

Паула – активистка бодипозитивного движения. Для нее это идеальное место, чтобы продемонстрировать, что тело это не только про секс. «Если честно, я здесь просто потому, что люблю ходить голой и использую для этого любую возможность, – признается Паула. – В нашем обществе есть две основные проблемы с принятием тела. Первая – это стыд, а вторая – это то, что обнаженное тело автоматически ассоциируется с сексуальностью. Мы привыкли, что люди оголяются исключительно для секса, но это далеко не так. Демонстрация голого тела может быть искусством, может выражать протест, а иногда мы раздеваемся просто так, для веселья. Мы стесняемся обнаженки по телевизору, но уже привычно смотрим, как люди убивают друг друга. Неужели для нас это значит, что тело — это плохо, а убийство — нормально?».

Среди обилия тел всех форм, размеров и цветов начинаешь чувствовать себя слишком одетой и забываешь про какие-то там стандарты. Ни жир, ни целлюлит, ни худоба, ни наличие или отсутствие волос никого здесь не смущает. Этот мир настолько же не похож на то, к чему мы привыкли в кино и на обложках журналов, насколько реален. 

«Разденься настолько, насколько осмелишься»

Пока мы разговариваем, к нам подходит диетолог Кейти и предлагает разукрасить спину Паулы. Внезапно я узнаю, что для Кейти эта акция имеет особое значение: «Я здесь сегодня потому, что скоро мне предстоит операция, и мое тело больше не будет прежним. У меня рак груди. Вот я и подумала, что будет неплохо прийти сюда и насладиться тем, что у меня есть. Я уже участвовала в велопараде 10 лет назад. Главным образом чтобы поддержать наше право быть раздетыми, но еще я считаю, что очень важно поднимать тему незащищенности велосипедистов на дорогах. То, что происходит, – это сумасшествие».

Оглядываясь по сторонам, я замечаю, что менее решительные девушки раздеваются не полностью, кто-то едет в нижнем белье или только в трусах. Строго говоря, раздеваться – не обязательное условие для участия в акции, но велосипедисты в одежде (а изредка встречались и такие) смотрелись откровенно странно посреди голой толпы. Девиз велопробега – «Разденься настолько, насколько осмелишься». Разговаривая с полностью обнаженной Паулой, я поражаюсь ее смелости и не могу не задать вопрос о гигиене, который многих беспокоит.

«Я совершенно не переживаю по этому поводу. Мы были рождены такими, это абсолютно естественное состояние», – отвечает мне Паула, перевязывая сиденье шарфом. Сама Паула не катается на велосипеде, потому что боится лондонского трафика, но она поддерживает инициативу обеспечения безопасности велосипедистов. Специально для акции она взяла напрокат городской велосипед.

«Наоборот, мне кажется, мы сейчас слишком обеспокоены гигиеной, – поддерживает Паулу стоящий рядом Саймон. На сиденье Саймона уже надет специальный чехол, который в лондонских магазинах выдают вместе с прокатным велосипедом. – Отсюда столько аллергий. Наш организм не взаимодействует с таким количеством бактерий, как раньше, и иммунитет ослабевает». Так легко и незаметно я переключаюсь на разговор с обнаженным Саймоном и узнаю, что он преподает английский язык как иностранный сотрудникам лондонских корпораций. Саймон не скрывает факт своего участия в велопробеге от близких друзей, но и не афиширует его.

– Я здесь, чтобы поддержать идеи свободы тела, а также защиты окружающей среды. Мы хотим, чтобы люди больше пользовались велосипедами. Мы слишком зависимы от автомобилей.

– У вас есть машина?

– Есть, но я вожу всего два года. Дело в том, что мы живем далеко за городом, а мне нужно добираться до работы. Для меня это необходимость. Если бы я мог, я бы ездил только на общественном транспорте.

«Чтобы велосипедистов уважали»

Молодую пару Нила и Анну беспокоит вопрос безопасности велосипедистов на дорогах, поэтому они пришли на велопарад вместе.

– Мы оба ездим на велосипеде и видим, что велосипедистов не очень уважают.  

– Вы чувствуете неуважение со стороны пешеходов или автомобилистов?

– И тех, и других, но больше со стороны пешеходов. Возможно, дело в том, что на улицах не так уж много велосипедистов. Нам нужно брать пример с Берлина, Копенгагена и Амстердама, где у велосипедистов преимущество.

Реагировали все по-разному. Проезжая, ты видишь мам, прикрывающих детям глаза, видишь тех, кто делает вид, как будто ничего не происходит. Но большинство приветствовали нас радостными возгласами и аплодисментами

Нил говорит, что по атмосфере велопробег ему напоминает фестивали. Веселые, украшенные блестками, пайетками и цветками, ребята вполне могли бы сойти за посетителей какого-нибудь хиппи-фестиваля. «Столько веселья, все радостно приветствуют нас на улицах, это потрясающе! Замечательный день! – восторгается Нил. – А реагировали все по-разному. Проезжая, ты видишь мам, прикрывающих детям глаза, видишь тех, кто делает вид, как будто ничего не происходит – такая странная реакция! Но большинство приветствовали нас радостными возгласами и аплодисментами, раздавали “пять”. Очень весело!» 

Глядя на ребят, я задумываюсь о том, не пора ли мне присоединиться к всеобщему веселью. Где-то в голове вертится вопрос: если это все-таки новая форма самовыражения, смогла бы я так? Достаточно ли я смелая и свободная от предрассудков? Возможно, в следующем году интервью будут брать уже у меня?

Совсем осмелев, я подхожу к мужчине с изображением слона на гениталиях. Он с радостью дает интервью, однако просит в статье назвать его Майком.

– Я участвую уже третий раз. Зачем я здесь? Я люблю загорать голым. Я родился голым. Мне нравится реакция толпы, когда мы проезжаем мимо. Они такого зрелища совсем не ожидают. Кроме того, я верю, что воздух у нас может быть чище, что мы должны изменить ситуацию с машинами.

– Как думаете, велопарад в этом помогает?

– Нет. Все решает правительство, у нас нет права голоса. Сколько бы мы ни протестовали, они уже все решили за нас. Чтобы что-то изменилось, нужны финансы. Нужно, чтобы люди пересаживались на экологически чистый транспорт.

– Нужны новые законы?

– Да, законы, но еще и деньги. Проблема в том, что среднестатистический владелец дизельного автомобиля просто не может себе позволить ничего другого.

«Теперь вы нас видите?»

Как на любом хорошем перформансе, зрителей на велопараде было намного больше, чем участников. Туристы и лондонцы толпились возле дорог, вытесняя друг друга на проезжую часть, фотографировали и поддерживали проезжающих. Если цель велосипедистов была в том, чтобы заявить о себе, у них это явно получилось: довольно сложно было не заметить толпы раздетых людей, проезжающих большими шумными группами по центру в разгар выходного дня с плакатами и надписями на теле: «Теперь вы меня видите?», «Нет нефти», «Спасем планету», «К черту Брекзит!» и т.д.

Казалось, на акцию протеста вышли все, кому было что сказать. Смешались в кучу люди, велосипеды и лозунги. Пешеходам приходилось останавливаться и ждать на светофорах, пропуская очередную колонну. У некоторых это вызывало видимое раздражение, другие же, наоборот, готовы были присоединиться к акции. Под общий одобрительный гул и улюлюканье пожилая дама, стоящая на тротуаре с плакатом, задрала футболку, показав миру грудь.

И студенты, и атлеты, и нудисты, и художники

«За последние годы это движение сильно изменилось, – говорит фотограф Пол. Он снимает Naked Bike Ride в течение 10 лет и собирается выпускать книгу о велопараде. – Если поначалу это были только пожилые люди, то теперь к ним все чаще присоединяется молодежь. И столько зрителей! Очень много людей – на Ковент-Гардене, на площади Пикадилли. В этом году на акции собралось около двух тысяч участников и несколько тысяч зрителей».

Пол и сам участвовал в акции много раз, и всем друзьям рассказывает, что на нее приходят вполне обычные люди. «Здесь много разных людей: и студенты, и атлеты, и нудисты, – говорит Пол. – Ошибочно было бы утверждать, что здесь собрались только фрики. Для многих это очень важная акция протеста. Люди покрывают тело потрясающими рисунками, чтобы показать, как для них важно будущее планеты. Это настоящее искусство. Другие очень обеспокоены безопасностью на дорогах. Так что здесь затронуты реальные проблемы вперемешку с весельем, творчеством и искусством».

Рисунки и веселые костюмы – неотъемлемая часть подобного праздника, но также и отличный способ побороть стеснение и отвлечь внимание от особенностей фигуры. Наташа Портер – художница. Сегодня она одна из тех, кто помогает людям почувствовать себя увереннее в собственном теле. Несколько лет она участвовала в акции, а в этом году сама организовала сбор велосипедистов на Тауэр-хилл. Наташа считает, что в этом году организация лучше, чем в прошлом, однако не удалось избежать и столкновений: несколько раз в колонну велопарада въезжали обычные велосипедисты, некоторые автомобилисты вели себя агрессивно по отношению к участникам, некоторые подвыпившие прохожие были настроены враждебно. Было страшно, но полиция помогла разрешить сложные ситуации.

Несколько раз в колонну въезжали обычные велосипедисты, некоторые автомобилисты вели себя агрессивно по отношению к участникам, некоторые подвыпившие прохожие были настроены враждебно. Было страшно, но полиция помогла разрешить сложные ситуации.

Наташа говорит, что в последние годы стало чуть больше специальных велосипедных дорожек и самих велосипедистов на дорогах, в результате чего люди стали больше обращать на них внимание. Однако Лондон по-прежнему нельзя назвать безопасным местом для велосипедистов, за исключением отдельных участков. «Я считаю, что нам нужно перенять опыт других европейских столиц и сделать нормальные дорожки и инфраструктуру для велосипедистов. Но главное – нужно обучать людей, нужно со школы им об этом рассказывать», – говорит художница.

Излишнее внимание фотографов

«Есть большая проблема, – признается Наташа. – Когда женщины начинают раздеваться, их тут же окружают фотографы в огромном количестве, пытаются сделать снимки с очень близкого расстояния. Многие девушки чувствуют себя неуютно от того, как на них реагируют мужчины. Поэтому, к сожалению, женщин, которые хотят участвовать, с каждым годом становится все меньше». По словам Наташи, на ее участке было больше женщин, чем на других – по ее оценкам, около 40%.

Несмотря на то, что многие участники и участницы велопробега охотно позировали для фотографий, на финише в Гайд-парке, где фотографы и репортеры поджидали велосипедистов, возникла немного странная ситуация. Дело было даже не в том, что они голые, а в том, что мы – одетые. И это ставило нас в неравное положение: сложно вести диалог, когда один из собеседников более уязвим физически. Особенно когда у тебя еще и камера в руках.

Контингент ближе к вечеру тоже становился все более странным. Мужчина в бумажном пакете Primark на голове прогуливался вокруг нас взад-вперед и явно чего-то ждал. Разговорившись, мы узнали, что он не участвовал в самом велопробеге, а просто приехал на финиш, чтобы раздеться и походить голым. Пакет с прорезями для глаз был единственным предметом одежды на нем и, очевидно, служил для маскировки. «А что, вы меня не будете фотографировать? – явно расстроился он, когда мы стали прощаться. Мы согласились сделать пару фотографий. – Давайте еще, со спины».

Ближе к шести вечера, когда многие уже начали расходиться, я почувствовала себя неловко и незащищенно даже в одежде. К нам с моей подругой-фотографом подходили голые мужчины, просили с нами сфотографироваться, шутили: «Хочешь раздеться? Ты можешь взять мой велосипед, а я подержу твою одежду». 

Мы уже собирались уходить, когда заметили, как неподалёку столпились фотографы. Мы подумали, что кто-то из организаторов даёт интервью, и подошли поближе.

Пробравшись в центр, я увидела молодую девушку, которую плотным кольцом окружили не меньше 20 мужчин. Они теснили ее со всех сторон, быстро щелкали затворами камер, направляя на нее объективы; она робко отворачивалась, наклоняясь к рюкзаку с вещами и путаясь в лямках бюстгальтера.

Я не могла поверить, что все эти люди собрались здесь, чтобы сфотографировать, как одевается девушка. Когда я возникла посреди толпы, она неожиданно бросилась меня обнимать.

– О, спасибо! Мне здесь так одиноко.
– Ты в порядке?
– Да-да. Ой, ты хочешь меня сфотографировать? – она как будто испугалась и снова стала стягивать с себя наполовину надетый топ.
– Нет, пожалуйста, одевайся. У нас полно фотографий.

«Ладно, ребята, давайте проявим немного уважения», – наконец вмешался мужчина в желтом светоотражающем жилете, очевидно, следивший за порядком.

Я увидела молодую девушку, которую плотным кольцом окружили не меньше 20 мужчин. Они теснили ее со всех сторон, быстро щелкали затворами камер, направляя на нее объективы. Она робко отворачивалась.

Я когда-то читала, что в Японии девушки маскируют смехом страх. Когда им некомфортно и тревожно, они начинают хихикать. Лили – так звали девушку – была не из Японии, а из Китая, но реакция у нее была похожая. Возможно, восточные мужчины уже научились распознавать эту реакцию, но западные – точно нет. Пока я с трудом сдерживала желание укрыть Лили и увести подальше, она нервно хихикала, улыбалась и предлагала сделать совместное «сэлфи», а толпа вокруг все не хотела расходиться, окружив уже нас вдвоем.

Чем больше Лили прижималась ко мне и предлагала сфотографироваться, тем больше я не могла отделаться от ощущения, что она таким образом убеждала меня и себя саму: все хорошо, все весело, я пришла сюда за этим, так что нечего бояться, это нормально. 

По пути домой я долго не могла выкинуть эту сцену из головы. Меня больше не беспокоили права велосипедистов и загрязнение окружающей среды, как и то, что эти парады фундаментально мало что меняют в этих вопросах. Я не могла забыть толпу фотографов, слетевшихся, как коршуны над добычей, и отчаянный порыв, с которым меня обняла Лили. 

Возможно, участники голого велопробега действительно обрели достаточную внутреннюю свободу, чтобы принять собственное тело в первозданном виде и десексуализировать его. Но остается вопрос, готово ли общество принять такой уровень свободы.

Я думала о том, почему никто не набрасывается с камерами на голых мужчин. Я пыталась понять, почему женское тело остается объективированным даже на празднике свободы тела. За день я задала участникам велопробега несколько десятков вопросов, но к вечеру в моей голове их стало еще больше. Если ты пришла на голое мероприятие и добровольно разделась, означает ли это, что ты дала согласие на фотосессию перед десятками камер, разрешила, чтобы тебя снимали на телефоны, чтобы десятки мужчин пристально разглядывали тебя вблизи? Будешь ли ты в безопасности, если уже согласилась на уязвимость, раздевшись и сказав: «Я не боюсь»?

Возможно, участники голого велопробега действительно обрели достаточную внутреннюю свободу, чтобы принять собственное тело в первозданном виде и десексуализировать его. Но остается вопрос, готово ли общество принять такой уровень свободы.

Фото Алины Агарковой

Больше интересного – у нас в Телеграм-канале: t.me/zimamagazine