Что такое Stolpersteine и как немецкий арт-проект формирует историческую память Европы

Гуляя по Берлину, Франкфурту, Кельну, обязательно натыкаешься на поблескивающую медную табличку под ногами, которая заставит остановиться. Наклоняешься и читаешь: имя, дата рождения, дата смерти, «депортирован», «убит», «судьба неизвестна». Всего несколько слов. Никакой анонимности — только судьба человека. Это «камни преткновения» — немецкий арт-проект по сохранению исторической памяти, охвативший всю Европу. Первые Stolpersteine начали появляться в середине 90-х, а потом идею подхватили и в России. Так был запущен проект «Последний адрес», ну а мы рассказываем, с чего все начиналось в Германии. 

Невидимые дети

«Лидия Поливара, два месяца, две недели, три дня. Виктор Белоус, один месяц, две недели. Юрий Беликов, тринадцать дней. Мальчик с фамилией Федюк, рожден мертвым». Это выдержки из документов гамбургского ЗАГСа в годы Второй мировой войны. Официально зафиксированные даты рождения и смерти более полувека были единственным свидетельством того, что эти дети действительно существовали. Теперь их имена останутся в памяти надолго.

Это стало возможным благодаря проекту «Камни преткновения» («Stolpersteine»), который начался с идеи немецкого художника Гюнтера Демнига. Когда в обществе говорят о фашизме и войне, в первую очередь вспоминают тех, кто погиб в боях. Им ставят памятники, о них пишут книги, их подвиги изучают в школе. При этом треть всех жертв в Германии — мирные жители, которых долгое время было не принято считать пострадавшими. Восстанавливая справедливость, Демниг посвящает свои «камни» именно им.

Каждый «камень» — это бетонный куб с прикрепленной медной пластиной размером 10 на 10 см, вмонтированный в тротуар. На пластине вручную выгравировано на немецком: «Здесь жил…», имя, год рождения, дата и место депортации и смерти. Один «камень» — одна судьба. Судьба человека, разрушенная режимом национал-социализма. Жертв было много: евреи, цыгане, свидетели Иеговы, гомосексуалы, проститутки, бездомные, политически неблагонадежные, психически больные. А еще те, кому удалось спрятаться и выжить. Их имена стоят рядом с погибшими — чтобы семья снова была вместе.

У детей, рожденных заключенными концлагерей, никогда не было шанса не только на свободу, но и на жизнь.

Каждый «камень преткновения» Демниг кладет лично, своими руками. Он намеренно устанавливает их по последнему адресу человека. Перед домом, в котором тот жил, преподавал или работал в момент ареста или депортации— и где его жизнь еще была свободной. Однако иногда это сделать невозможно. У детей, рожденных заключенными концлагерей, никогда не было шанса не только на свободу, но и на жизнь.

Документы гамбургского ЗАГСа бесстрастно хранят данные о 49 младенческих смертях только в одном женском лагере Лангенхорн. На принудительные работы сюда свозили заключенных из России, Украины, Литвы, Эстонии, Польши, Венгрии, Чехии. Некоторые из пятисот евреек, цыганок и «криминальных элементов» прибывали в лагерь на последних сроках беременности. Однако от двенадцатичасовой рабочей смены на благо Германии их это не освобождало.

Для родов женщины направлялись в городскую клинику, после чего возвращались с ребенком назад к станку. Немногим детям удавалось прожить чуть более месяца, большинство умирало спустя несколько дней. Лагерный врач Блументаль, устанавливавший причину смерти, после войны с трудом вспоминал о том, что в лагере были младенцы. Впрочем, причина гибели была только одна — тяжелая форма нарушения пищеварения. Официальная норма питания новорожденных — пол-литра молока в сутки — оставалась только на бумаге.

Незадолго до окончания войны, в апреле 1945 г., всех заключенных вывезли в концлагерь Берген-Бельзен — туда, где месяцем ранее, в марте, от сыпного тифа погибла Анна Франк. С тех пор ни о женщинах, ни об их детях никто не вспоминал.

Незадолго до окончания войны, в апреле 1945 г., всех заключенных вывезли в концлагерь Берген-Бельзен — туда, где месяцем ранее от сыпного тифа погибла Анна Франк. С тех пор ни о женщинах, ни об их детях никто не вспоминал. Неизвестно даже точное место захоронения младенцев на городском кладбище. Демниг возвратил детям их право остаться в памяти там, где они провели свою недолгую и мучительную, но все-таки жизнь. С конца июня пять десятков «камней преткновения», аккуратно уложенных перед бывшей территорией лагеря, заставляют спотыкаться взглядом случайных прохожих.

Мюнхен против памяти

Гюнтер Демниг сделал закладку «камней» без преувеличения делом своей жизни. В начале пути он лично изготовлял каждый из них в своей мастерской. Сегодня, когда каждый день его ждут в новом городе, этим занимается художественное объединение Künstlerhof Buch в Берлине. Но принцип остался тот же: ручное производство, ручная гравировка. Как противопоставление массовому уничтожению людей.

В июле новые «камни» появятся в тридцати городах Европы: Штуттгарте, Ульме, Аугсбурге, Черновцах, Риге, Кракове… Но в этом списке никогда не было Мюнхена. Звучит как злая ирония, но «камни преткновения» в городе, где зародилась нацистская идеология, запрещены.

План Демнига расписан на полгода вперед: только в июле новые «камни» появятся в тридцати городах Европы: Штуттгарте, Ульме, Аугсбурге, Черновцах, Риге, Кракове… Но в этом списке никогда не было Мюнхена. Звучит как злая ирония, но «камни преткновения» в городе, где зародилась нацистская идеология, запрещены. Впервые запрет был наложен в 2004 году, когда проект еще только развивался. Десять лет после этого местные активисты собирали подписи в его поддержку.

Масштаб акции был огромный: открытое письмо, в котором известные актеры, режиссеры, политики, историки и простые жители требовали от города разрешения, подписали сто тысяч человек. Мюнхену есть что вспомнить: на сегодня известно о трех тысячах евреев, депортированных из города в лагеря смерти. Число других жертв — политических врагов, религиозных деятелей, жертв эвтаназии — до сих пор остается неизвестным. Но проект был отклонен в очередной раз.

Парадоксальным образом на это решение повлияло мнение местной Израильтянской общины и, в частности, ее председателя Шарлотты Кноблох. Будучи ребенком, Кноблох сама пережила Холокост и была вынуждена спасаться от депортации. «Для меня абсолютно неприемлемо, что людей, которых я знала, будут топтать ногами, что собаки будут гадить на их имена, что люди будут плевать на эти камни», — говорит она, объясняя свое неприятие проекта.

«Для меня абсолютно неприемлемо, что людей, которых я знала, будут топтать ногами, что собаки будут гадить на их имена, что люди будут плевать на эти камни», — говорит председатель местной израильской общины Шарлотта Кноблох, объясняя свое неприятие проекта.

Защитники «камней» возражают, что прохожие, пытаясь прочесть имена, склоняют голову перед жертвами, отдавая им дань памяти. Что это вопрос индивидуального восприятия. Что не все чувствуют одинаково. Что, в конце концов, решение о закладке «камней» могут принимать родственники жертв.

Однако убедить городскую администрацию не удалось до сих пор. Поэтому родственникам погибших ничего не остается, как устанавливать «камни преткновения» на частной территории, где разрешения не нужно. Попросту говоря, в своем дворе. Но борьба продолжается: в группе Фейсбука «Камни преткновения для Мюнхена» — полторы тысячи участников. Ее организаторы верят, что когда-нибудь и в их городе прохожие будут спотыкаться о память.

Помочь может каждый

С середины 1990-х годов, когда Гюнтер Демниг без разрешения властей заложил первый «камень преткновения» перед кельнской ратушей, проект распространился на два десятка стран. Сейчас во всем мире насчитывается порядка 70 тысяч мини-мемориалов, большая их часть — в Германии. Но закладка «камня» — лишь итоговый этап большой исследовательской работы. Сначала нужно установить судьбу конкретного человека, что часто оказывается непросто.

Закладка «камня» — лишь итоговый этап большой исследовательской работы. Сначала нужно установить судьбу конкретного человека, что часто оказывается непросто.

Добровольцы копаются в архивах и музейных документах, общаются с историческими и еврейскими обществами. Неоценимым источником информации является Международная служба розыска в Арользене — архив документов о жертвах нацистского режима. Центральная картотека содержит 50 млн документов, которые рассказывают о судьбе 17 млн человек. Часть документов уже оцифрована и доступна на сайте.

На сегодня это три раздела: фотографии личных вещей, изъятых у заключенных в концлагерях, информация о «маршах смерти», данные службы розыска детей в период после освобождения. Последние пять лет эти документы находятся под охраной UNESCO как часть мирового документального наследия.

Пожалуй, самое ценное и приятное во всем проекте — то, что помочь сохранить память может каждый из нас. И если не у всех есть время сидеть в архиве, то есть и другой, более доступный вариант содействия — финансовый. Закладка одного «камня преткновения» стоит €120 евро. Если вас тронула судьба конкретного человека, то можно «взять шефство» именно над ним. Или оставить выбор на усмотрение инициативы «Stolpersteine».

Помочь сохранить память может каждый из нас. И если не у всех есть время сидеть в архиве, то есть и другой, более доступный вариант содействия — финансовый. Закладка одного «камня преткновения» стоит €120 евро. Если вас тронула судьба конкретного человека, то можно «взять шефство» именно над ним.

Координатор инициативы в Германии Анна Варда признается: никто не ожидал, что маленький художественный проект получит поистине всемирную известность. По ее словам, государственные органы, как правило, принимают мало участия в его развитии. Обычно эту роль берут на себя общественные  организации на местах. Они же создают базы данных в Интернете, в которых можно найти уже заложенные «камни» по имени человека и названию улицы и позволяют прочесть короткую биографию, откопанную в архивах. На сегодня данные по «камням» разрозненные. Долгосрочная цель проекта — создание единой базы данных с фотографиями на все 70 тыс. имен.

«Камни преткновения» в России

В 2013 году «камни преткновения» появились и в России. Демниг, как и всегда, лично прибыл в Орел, чтобы заложить четыре камня. Два из них — для еврейских детей, которых усыновила русская семья после того, как их родители были арестованы НКВД. После прихода немцев они были схвачены и погибли в газовой камере.

По признанию организаторов, в городе сильно удивились этому выбору. Почему чествуют не героев сражений, а женщин и детей? Но со временем жители приняли этот выбор и даже стали гордиться тем, что Орел стал первым российским городом в проекте.

Третий камень — для еврейской женщины-врача, убитой немцами, четвертый — для русского врача, работавшей в лазарете и тайно помогавшей партизанам. По признанию организаторов, в городе сильно удивились этому выбору. Почему чествуют не героев сражений, а женщин и детей? Но со временем жители приняли этот выбор и даже стали гордиться тем, что Орел стал первым российским городом в проекте.

Эту инициативу в стране подхватил проект «Последний адрес», который напоминает о жертвах политических репрессий в годы советской власти. Вместо «камня» — небольшая мемориальная табличка. Но принцип проекта тот же: «Одно имя, одна жизнь, один знак». Гюнтеру Демнигу уже семьдесят. Но не в его правилах останавливаться, впереди еще много дел. Кажется, ему удалось практически невозможное: сделать память частью повседневности. «Человек забыт лишь тогда, когда забыто его имя».

Фото автора

Другие наши тексты и истории читайте в Телеграме Zima Magazine.