С Санни Джейном мы познакомились в 2014 году. Я писала большую статью о том, как устроен Оксфордский университет, и Санни (тогда еще – студент-третьекурсник) согласился провести для меня экскурсию. Спустя несколько лет мы встретились с ним в старинном здании на Berkeley Square. Здесь располагается офис образовательной компании Allen & Jain, руководит которой все тот же Санни. Но теперь у него уже есть оксфордский диплом, а осенью этого года он едет заниматься исследованиями в Гарвард. Неплохо для парня, родившегося в украинских Сумах.
Санни рассказал о том, как поступал в Оксфорд, почему его оттуда чуть не выгнали и с какими еще проблемами могут столкнуться студенты престижных вузов (наркотики, нехватка денег, политические оппоненты – все весьма серьезно).
Я родился в городе Сумы на севере Украины. В городе есть градообразующее химпредприятие. У меня мама родом оттуда, а мой папа родом из Индии.
Папа жил в небольшом городке в 100 километрах от Дели. Он мечтал работать в космической отрасли и хотел поехать учиться этому. У него было два предложения: из Америки и СССР. Он выбрал последнее. Мой папа из семьи учителей – небогатой, но образованной. На еду хватало, но не больше – такой индийский средний класс. Семья два года копила деньги на эту поездку. Накопили 120 долларов, и в 1988 году папа взял на них билет в один конец в СССР. С мамой он познакомился в Харькове, куда его со временем направили. Мама, кстати, из семьи известного в СССР профессора экологии и экономики, родилась в Сумах, но училась в Харьковском университете, и 8 марта 1992 года они с папой впервые встретились в общежитии – на кухне, где мама варила сосиску.
Когда он приехал, не говорил ни слова по-русски. Первые деньги он заработал так. Его встретил человек из института в аэропорту в Москве. У папы была кожаная куртка (они в Индии дешевые), и он продал эту куртку за 600 рублей. Он не понимал тогда, сколько это денег, а потом понял, что за день очень легко разбогател.
Я родился в 1994 году и прожил там 14 лет, до 2008-го. Потом родители развелись, это был довольно проблематичный развод, и чтобы я не видел домашних скандалов, меня отправили в школу-пансионат в Эдинбурге.
Как любой украинский ребенок, я учил его в школе.
Согласен. Я тоже думал, что у меня хороший английский, но когда приехал в Эдинбург, то понял, что меня не понимают и что я людей тоже не понимаю.
В первый год было тяжело, потому что я переживал из-за того, что происходит дома. Также ребята в Шотландии отказывались принимать меня в свою тусовку, и это сильно ударило по моему самолюбию. Но домой я не просился. Мне не хотелось сдаваться. Тем более это была прекрасная школа, все было достаточно комфортно, просто на человеческом уровне были сложности. Но я понял, что надо выучить язык, немного понять новую культуру и в нее встроиться. Так и получилось.
Мой папа не был олигархом, но у него был свой бизнес, и мы себя хорошо чувствовали на Украине. Папа также мог позволить платить за частную школу в Шотландии. Но потом у него начались денежные проблемы. И в этой школе я подался на стипендию, которая давала 80-процентную скидку на обучение. Из 100 человек эту стипендию дали двум ребятам: мальчику-шотландцу и Санни из Сум. В тот момент я понял, что «people care».
Нет, сначала я был троечником и даже иногда двоечником. Но как-то за неделю до пасхальных каникул учитель посадил меня и говорит: «Санни, я знаю, что ты не дурак. Но давай посмотрим, как ты учишься?». И вот он час со мной провел. Рассказал, как занимаюсь я, и как надо заниматься. Просто объяснил мне разницу в подходе. Сказал: «Я в тебя верю, ты можешь». Когда я сдал экзамены на пятерки, все обалдели. И когда подал на стипендию, мне дали ее.
Сначала я долго не мог выбрать предмет, которым хочу заниматься. Думал пойти изучать политику, философию и так далее. А потом вместе с папой приехал в Оксфорд на день открытых дверей. Мой папа притворился моим классным руководителем и попал на день открытых дверей для учителей. Пообщался там с другим учителем и говорит: «Есть новая специальность, называется Materials Science (материаловедение, если по-русски) – там круто». Это было в час сорок, а в 2 часа дня на кафедре Materials Science была лекция про этот предмет – на другом конце города. Я туда добежал, прослушал эту лекцию и понял, что хочу им заниматься. Дальше нашел топ-5 вузов, в которых есть эта специальность (это были Оксфорд, Бирмингем, Шеффилд, Queen Mary University и Imperial College в Лондоне), и во все из них отправил документы. Меня везде приняли, и я сам уже выбрал Оксфорд.
Нет, были еще собеседования. И собеседование в Оксфорде, если честно, я вспоминаю как самый страшный день в моей жизни, так как было очень сложно. Первый вопрос стандартный: «Почему ты хочешь пойти на Materials Science?». Предмет очень нишевый, его изучают всего 200 человек по всей стране. Материаловеды работают, например, в автостроении, машиностроении, текстильной промышленности – ищут материалы, которые будут прочнее, легче, надежнее, дешевле и более экологически чистыми. На втором вопросе предложили решить уравнение. Третий вопрос был про структуру алмаза.
Угадать невозможно, но есть методика, по которой можно подготовиться. Я искал подсказки в самом вопросе, задавал уточняющие вопросы. И понимая общие принципы, я, как мог, отвечал. Относительно правильно я ответил на большинство вопросов, но только после шестого понял, что прошел собеседование успешно. Мне дали электросхему, на которой было всего очень много: разные батареи, диоды, и так далее. И к ним кучу очень сложных уравнений. Вопрос был в том, насколько ярко должен гореть диод? Мне почему-то в тот момент показалось, что здесь есть дополнительная загвоздка. Я стал внимательно смотреть на схему и понял, что диод повернут не в ту сторону – то есть он вообще не будет гореть, потому что ток по нему не пройдет. Я говорю: «Вы знаете, тут неправильный вопрос. Диод не будет гореть, потому что он повернут не туда». Экзаменаторы переглянулись, и я понял, что в их глазах читается одобрение.
Нет, таких однозначных критериев нет. Тогда я не знал, а сейчас, поскольку я работаю в этой сфере, понимаю, что именно ищут экзаменаторы. Им важно увидеть, как работает твое мышление. При этом даже если ты сразу завалил интервью, они не имеют права тебя выгнать через 15 минут. Ты должен просидеть с ними положенные 45 минут. И понять, как ты справляешься, во время самого собеседования практически невозможно. Но один знак есть! Тот, кто выходит после собеседования очень довольный и говорит, что вопросы были легкие, скорее всего, не прошел. Так как экзаменаторы быстро увидели, что ребенок не подходит, и не стали его дальше мучить. А те, кто выходит с собеседования почти в истерике, скорее всего, дошли до самых сложных вопросов, и это хороший знак.
Собеседование было 10 декабря, а решение о зачислении отправляется по почте. В моем случае его отправили на адрес шотландской школы, хотя я сам уже был на Украине.
Помню, что на фейсбуке знакомые стали писать, что кого-то из них приняли. А так как я не получал никаких сообщений, то стал думать, что не прошел, и настроение у меня было ниже плинтуса. 22 декабря папа, увидев, в какой я депрессии нахожусь из-за этого, позвонил на кафедру. За два дня до Рождества там уже никто не работал, и телефон взяла уборщица. Нам повезло: ее сестра работала на ресепшн, и та позвонила ей. Ресепшионистка проверила результат по базе и сказала, что не может его сообщить моим родителем (так как официально родители не включены в учебный процесс), но может ответить, если я сам напишу ей. Я пишу, руки трясутся. И она отвечает: «Если вам интересно, могу сказать, что вы приняты».
Моему другу в общежитии ставили прослушку. И потом шантажировали его, чтобы он снял с выборов свою кандидатуру.
Я быстро понял, что, помимо собственно учебы, в Оксфорде можно получить хороший опыт в других сферах жизни. На первом курсе я просто нормально учился. А потом поступил в разные клубы, занялся боксом, дебатами, студенческой политикой. Наверное, я все попробовал, даже баллотировался в президенты общества Оксфорда – это одно из самых старых обществ, ему больше 190 лет, и в нем состояли все, начиная от Эйнштейна, Рейгана и так далее. Правда, выборы я проиграл. В этом мире высокая конкуренция, там есть свои политические оппоненты и свои методы ведения борьбы. Например, моему другу в общежитии ставили прослушку. И потом шантажировали его, чтобы он снял с выборов свою кандидатуру.
Политические конкуренты в этом клубе. Когда мой друг снял кандидатуру, я занял его место и за 5 недель собрал команду, с которой мы пошли на эти выборы. А проиграли мы их так. В мое время правила клуба запрещали проводить политическую кампанию в соцсетях (сейчас эти правила поменялись, правда). Так вот, девочка из конкурирующей команды, с которой мы, кстати, до этого дружили, в день выборов написала своим друзьям: «Ребята, сегодня выборы, я не знаю за кого голосовать. Вам Санни случайно не говорил, за кого голосовать?». Они говорят: «Конечно, говорил». Она: «Ой, слушайте, а вы можете прислать мне скриншот его сообщений?». Они отправили скриншот, и за него на меня подали в студенческий суд. Так как формально я нарушил правила, призывая голосовать за свою кандидатуру в фейсбуке. Меня дисквалифицировали с этих выборов, оштрафовали на 200 фунтов за жульничество и пожизненно отстранили от участия в предвыборной гонке.
Да. Через студенческий клуб прошел Борис Джонсон, Тереза Мэй. Та была главой избирательной комиссии, когда ее будущий муж Филипп баллотировался (и впоследствии стал президентом) на выборах.
Сто процентов. В Оксфорде все это уже было, только на более маленьком уровне. На должность президента баллотировался Борис Джонсон, но президентом стал Майкл Гоув. Тереза была тише всех, но дальше всех прошла, «своровав» чужую команду. Мы все это уже проходили.
Хороший вопрос. Так вышло, что к концу первого курса у папы, который финансировал мое обучение, финансовые проблемы стали еще серьезнее. Первый и второй курс он оплатил, а после этого я понял, что надо платить самому. Я запустил стартап, связанный с образованием, чтобы попытаться оплатить учебу.
Это было бы проще, если бы я учил историю и политику, так как они требуют меньше лабораторных часов. Меня несколько раз хотели отчислить, так как успеваемость падала и было реально тяжело. Но справился как-кто. Хотя и ходил буквально по [лезвию] ножа, стараясь, чтобы результаты экзаменов были не ниже 40% – это минимально допустимый уровень. Был неприятный момент, когда мой колледж – один из самых богатых в Оксфорде – отказал мне в кредите на образовании (я просил £30 000, чтобы оплатить три семестра по £10 000), но при этом они купили новые шторы для комнаты за £11 000. Потом кому-то эти шторы не понравились, и их просто выбросили. Для меня это было большим контрастом по сравнению со школой, которая мне помогла, хотя у нее было гораздо меньше денег. Если бы колледж хотел дать кредит, проблем не было бы. Просто они приняли решение не помогать.
Да, окончил, получил диплом. Диплом троечника, но, главное, есть.
Нет, в науку я обязательно уйду, как только окончательно встану на ноги. Я думаю, что проработаю в образовании еще 5-6 лет, после этого построю здесь бизнес, соберу серьезную команду и уйду в науку.
В Англии нет, конечно, такой проблемы выживания, как в России. Но здесь ученые тоже живут довольно бедно. Люди с дипломом Оксфорда по полгода ищут работу с зарплатой
26-27000 фунтов.
Да, когда я поступил в Оксфорд, на моей специальности было 36 человек. К концу осталось только 22. Из них треть сейчас работают в финансах, треть в науке и треть в промышленности.
Компании знают, что уровень подготовки выпускников топовых вузов очень высокий. И компания может предложить двухгодичный контракт. В течение первого года тебе платят минимальную зарплату, и при этом ты дополнительно учишься на юриста, но потом минимум год ты должен в этой же компании отработать на стартовой позиции.
В Америке такого нет. Там сразу надо идти в law school, чтобы этим заниматься. Тут же это срабатывает. Самые лучшие юристы – те, которые учились в Оксфорде на историков.
У меня оба дедушки и обе бабушки преподаватели. Один дедушка – известный в СССР профессор экономики, другой дедушка – исследователь. Обе бабушки преподавали языки: одна преподавала хинди, а другая – русский и английский. Меня всегда тянуло к образованию. И тут я увидел спрос. Впрочем, начинал я с не самой приятной работы – делал домашнюю работу за богатых студентов в Лондоне по маркетингу, истории, политике, менеджменту…
Многие университеты берут абитуриентов, заранее зная, что эти абитуриенты [слабые], то есть не будут нормально учиться. Но их берут, потому что университетам нужны деньги.
Здесь очень большой серый рынок. То есть официально это нелегально, но есть лазейки, и многие вполне официальные компании ими пользуются и делают на этом хорошие деньги. Вообще, размер проблемы намного больше, чем люди догадываются. Схема какая? Многие университеты берут абитуриентов, заранее зная, что эти абитуриенты [слабые], то есть не будут нормально учиться. Но их берут, потому что университетам нужны деньги. И учат их абы как. Эти студенты живут в Лондоне, тусуются и платят компаниям, которые делают за них домашнюю работу и пишут эссе. Университеты, думаешь, не догадываются об этом, получая от студента-троечника эссе, написанное на пятерку? Ну конечно, догадываются. Но они на это закрывают глаза. В итоге студент получает диплом, который вообще ничего не стоит. Университет получает деньги. Родители думают, что их сынок учится в Англии, и всем друзьям с гордостью об этом рассказывают, а их сынок здесь просто бухает.
Нужна доказательная база, а собрать ее очень сложно. Я как бывший специалист об этом рассказываю. Если тебя не поймали прямо за руку, нужно собирать доказательства – например, найти банковскую транзакцию с назначением платежа «за эссе». Но для этого университету надо получить банковские выписки студента – в общем, это довольно непросто.
Я не знаю таких случаев. В Оксфорде очень трудно сдать чужую работу, так как существует система tutorials. Ты видишься со своим преподавателем каждую неделю, и вы в течение часа обсуждаете твою домашнюю работу. Так что преподаватель прекрасно знает твой уровень, и даже пытаться обманывать его не имеет смысла.
За наркотики.
Да, наркотики очень распространены. Кокаин, MDMA, про марихуану уже молчу – там все есть.
За первый раз вряд ли отчислят, но если поймают повторно, то уже не исключено. Впрочем, оксфордские студенты хорошо все прячут. К тому же, студенты очень много бухают, и трудно определить кто под алкоголем, а кто под наркотиками.
Нет, алкоголь приветствуется.
Да, вот меня на этом поймали однажды. У меня потом была университетская комиссия, которая выясняла, почему я это делал, и собиралась меня отчислить. Я не выдержал и чуть не заплакал на этой комиссии. Сказал: «Что же я должен делать? Либо бросить учебу, либо продавать наркотики, чтобы заработать на нее денег, либо писать домашние работы». Они почесали висок и все же меня оставили, но вынесли предупреждение.
Начал я с тьюторинга – то есть готовил людей к экзаменам. Но потом понял, что советы и инсайдерская информация важны не меньше. Так я пришел к модели, совмещающей консалтинг, занятия и прокачку профайла. На консалтинге я даю советы – в том числе по тому, как правильно готовиться. На занятиях мы подтягиваем абитуриентов к экзаменам, готовим к интервью. А на прокачке профайла мы делаем их более конкурентоспособными. То есть отправляем на интернатуру в Гарвард к профессору или, например, на месяц Иорданию в лагерь беженцев. Или в крутую компанию на стажировку. Подобный опыт при поступлении в топовые мировые вузы дает невероятные преимущества.
Наша специфика – мы берем не звезд, а средних детей и за несколько лет прокачиваем их до конкурентоспособного уровня.
Да. Например, две недели назад записалась девочка, которой семь лет. Ее семья хочет, чтобы мы ее вели дальше на протяжении 12 лет. Мы же не только занимаемся поступлением в школы и вузы. Самое важное – развитие личности, качеств ребенка, уверенности в себе, коммуникативных навыков и так далее.
В 1970-80-х годах система действительно была классовая. Но на сегодняшний день большинство студентов из среднего класса. Есть ребята из upper class, но они часто притворяются, что они из middle class или working class. Есть working class, который притворяется middle class. Сегодня все больше стремятся к равенству. Хотя, конечно, есть очень богатые студенты. А, например, одна моя сотрудница – дочь матери-одиночки из очень бедного района Великобритании. Она сама поступила в Оксфорд и сама всего добивается. Так что если у вас есть мозги, все возможно.
Не совсем так. Если есть два человека – один из Итона и один из школы, которая никогда никого не посылала в Оксфорд, и у них абсолютно одинаковый уровень, любой нормальный профессор Оксфорда возьмет ребенка из простой школы. Его логика будет такая: если два кандидата достигли одного и того же результата, только у одного из них было намного меньше возможностей, это значит, что при должной поддержке он добьется намного большего, чем кандидат, у которого вся поддержка была.
Это всегда есть. Приходится объяснять. Люди прислушиваются только тогда, когда я говорю, что, если у меня будет сын, я никогда его не отправлю в Итон. У меня друзья прошли через Итон, многие очень «зашуганы», социально нервозные. Особенно теряются, когда девушка в комнате. Тогда люди понимают. И еще один аргумент: в 1950-х годах 85% выпускников Итона шли в Оксфорд и Кембридж (15% туда не шли только потому, что не хотели). А в прошлом году только 25% выпускников Итона поступили в Оксфорд и Кембридж. Это самая плохая статистика поступления за всю историю школы. Помимо учебы в Итоне родители все равно оплачивают еще репетиторов и услуги других образовательных компаний. Я родителям обычно поэтому говорю: «Слушайте, зачем платить в Итоне 40 000 фунтов? Отправьте ребенка в обычную госшколу, сэкономьте деньги, вам все равно потом тьюторов и консультантов нанимать».
Фото Катерины Никитиной
Чтобы вы не забыли: интересные инсайдерские истории о Великобритании, которых вы не прочитаете больше нигде, мы публикуем в нашем телеграм-канале.
Когда: 12 января, 19:00Где: Marylebone Theatre, 35 Park Rd, London NW1 6XT, UK На встрече…
1. «Девяноска» — Виктор Шендерович Сорок лет российской истории — от раннего Андропова до позднего…
В спектакле Жени Беркович хорошо известное предстает в новом, почти парадоксальном свете. Гротескные образы соседствуют…
Принц Эндрю и шпионский скандал Эта история началась еще на прошлой неделе, но настоящая битва…
В ноябре 2024 года Софья Малемина представила свою первую персональную выставку Abiogenesis в сотрудничестве с…
Про «Снежное шоу» «Снежное шоу» живет на сцене уже больше тридцати лет — с…