О чем рассказали Чулпан Хаматова и Евгений Миронов на вечере Gift of Life

10 октября фонд Gift of Life с Чулпан Хаматовой и Евгением Мироновым принимали гостей на благотворительном вечере в ZIMA Russian Restaurant. Для подопечных фонда собрали £12390. А ZIMA, в свою очередь, собрала главные темы вечера. Среди них: Хелен Миррен и ее русская душа, потерянный зуб, сопливая драма и немного политики — куда ж без нее.

Чулпан Хаматова — о знакомстве с Евгением Мироновым…

Мы вообще сейчас не должны были бы сидеть вдвоем и заниматься одним делом. Все решил случай. Девяносто-какой-то год. Питер Штайн собирается ставить спектакль «Гамлет», меня зовут на роль Офелии. Конечно, я соглашаюсь, а в уме подсчитываю: репетиции начнутся где-то через 4-5 месяцев, так что успею закончить съемки в фильме «Лунный папа». И уезжаю в Таджикистан. Там я провела 9 месяцев. Когда вернулась в Москву, то поняла, что если сейчас начну работать со Штайном, этот фильм не выйдет. Просто не случится. Плачу, беру ручку и пишу Штайну письмо о том, что не могу бросить команду и останусь в этой бесплодной пустыне до конца. Кидаю в факс, отправляю… А мне никто не отвечает. Потому что никто, ни одна начинающая актриса, не отказывается играть Офелию. Тем более у Питера Штайна.

А потом я читаю интервью Миронова, где он говорит, что молодые артистки, конечно, такие ветреные. Всегда выбирают кинематограф вместо хорошего театра. Мы тогда вместе так и не сыграли, но я его запомнила.

… о совместной работе…

Работать с Женей — это волшебство. Когда на спектакле почва уходит из-под ног, я знаю: достаточно только повернуться, нырнуть в зрачок — и он меня подхватит. Какая-то неуловимая магия творится, это сложно описать. А он же не только артист, он же еще и руководитель. И как руководитель отвечает за все. Сразу думает: вот лампочка неправильно висит, надо подвинуть, вот кофточка мятая.

Спектакль у нас был один, «Фрекен Жюли». Я играю Фрекен Жюли, Женя — Жана. И вот финальная сцена. Апогей. Я наставляю на него пистолет в полной готовности его убить. Жан понимает, что я сейчас его убью. До этого по сценарию я еще в истерике была, а у меня, когда плачу, всегда сопли текут. Да, непрофессионально, но я иначе не могу. И вот я кричу: «Руки подними, руки! Не двигаться!» Накал такой, я кричу «Руки!», вся в пятнах, в соплях, в руках по сценарию заряженный пистолет… И вдруг Женя протягивает руку — вытирает мне сопли — и поднимает руки обратно.

… и языковом барьере

Райф Файнс смотрел наш спектакль по Шукшину. На русском. Без субтитров. Он не знает русского, ни слова не понимал. Артисты выходят на поклон, и он встает первый, весь в слезах. Мы с ним встретились после спектакля. Нормальный образованный человек, он все поймет. 

О кампании в защиту деятелей культуры

Чулпан: Когда Кирилла (Кирилла Серебренникова, режиссера, руководителя московского театра «Гоголь-центр». — ZIMA) арестовали и мы только пришли в «Гоголь-центр», я могла кинуться только в фонд «Подари жизнь». Было несколько артистов, к которым я могла обратиться. Много кто отказывался ставить подписи под обращением, я их понимала. Я позвонила Миронову, он согласился. Но остальные требовали прислать им текст, под которым они должны были подписаться, и нам приходилось всем его высылать — куча мороки. И тут Женя выходит на связь и говорит, что приедет. Единственный из всех коллег, кто среагировал вот так и сразу. Спрашиваю, высылать тебе письмо? «Какое письмо, — говорит. — Я просто приеду». И он приехал, встал рядом и все это время держал меня за руку. Меня тогда трясло. Для меня это был показатель дружбы, любви, актерской солидарности.
С Павлом Устиновым другая история (актер Павел Устинов был арестован 3 июня после митинга в Москве, ему грозило 3,5 года тюрьмы по статье о нападении на представителя власти, но за Устинова вступились известные российские деятели культуры, после чего суд изменил меру пресечения на год условно. — ZIMA). Есть очевидные доказательства, что он не оказывал сопротивления. А в пользу Кирилла нет очевидных доказательств. Поэтому даже среди наших есть такие, кто сейчас говорит: «Не бывает дыма без огня».

Евгений: Для меня открытием было, когда, несмотря на нашу спящую гражданскую жизнь, Екатеринбург взбунтовался против постройки храма. Тогда даже Владимир Владимирович (Путин. — ZIMA) вступился, и парк оставили. В нашей ситуации нужны хорошие юристы и бухгалтеры. Те, кто проверят бумаги и скажут: «Нет, не воровал». Но в целом я против того, чтобы актеры после спектакля выходили на митинги. Есть много других способов показать свою гражданскую позицию. Это не часть спектакля. Зрители не должны страдать. Я не имею права нагружать этой информацией людей.

Я считаю, что всему свое место. Я помню отвратительные моменты в своей жизни, связанные с Ксенией Собчак. Это было на вручении «Ники»: мы с Чулпан на сцене, киносообщество премию вручает, важное, торжественное событие. и в это время ведущая — кто она такая, по сути, эта ведущая?! — останавливает церемонию (речь идет о случае, когда Ксению Собчак освистали на церемонии вручения премии «Ника». Церемония проходила в разгар президентской предвыборной кампании в России. Хаматова накануне публично поблагодарила Путина за помощь фонду «Подари жизнь» и пообещала отдать за него свой голос. Собчак должна была вручить премию «Ника» Миронову и Хаматовой, но вместо поздравительной речи спросила, проголосовала бы Хаматова за Путина, если бы не занималась благотворительностью. — ZIMA).

О рассказах Шукшина и выпавшем зубе

Евгений: Шукшин потому и жив, что мы даем себе некую свободу. Например, Чулпан однажды посреди спектакля выплюнула зуб…

Чулпан: Я тогда начала делать импланты. Мне поставили временные — которые ставят до постоянных и которые должны держаться до последнего. И вот у меня выпадает тот самый временный зуб. Бегу за кулисы, говорю, дайте жвачку, хоть залеплю эту дырку! Приносят жвачку. Черную — ну, что делать. Сначала играла старушку, костлявую, шепелявую, беззубую, ей без передних зубов даже шло. Но потом-то я играла девочку! Конечно, с моим беззубым ртом никто не мог нормально играть — только посмотрят на меня и сразу смеются.

Евгений Миронов о Хелен Миррен

К нам в Лондон на спектакль Театра наций пришла Хелен Миррен. Она прилетела в Лондон и хотела познакомиться именно со мной, потому что она — представляете? — урожденная Елена Миронова. Хелен хотела узнать, есть ли у нас общие родственники. Ее корни уводили куда-то под Калугу, мои, как оказалось, — туда же. Выяснилось, под Калугой жила целая деревня Мироновых! И вот после спектакля она заходит за кулисы, идет ко мне в гримерную, и — я клянусь — она зарыдала. Стоит голливудская звезда, дива, в красной косухе, и рыдает навзрыд. Как баба. Русская. Сестра ее успокаивает, я успокаиваю, наконец она замолкает и говорит: «Во мне оно есть… Во мне есть это… русское!»

Так выпьем же за то русское, что в нас есть!

Фото: Таня Найден