Как скидываются на занавески в Итоне: интервью с Петром Резниковым

Частная английская школа — одно из немногих мест на планете, где ребенок очень богатых родителей может услышать слово «нет». Недостаточно способному (по стандартам колледжа) ребенку не поступить ни за какие деньги ни в Итон, ни в другие школы такого уровня, которые дорожат своей репутацией. Путь только один: тщательно и долго готовиться.
О том, как это делается, как устроены частные английские школы, как их правильно выбирать и почему именно вашему ребенку в Итон или Харроу, быть может, поступать и не стоит, ZIMA расспросила у Петра Резникова — первого русского преподавателя Итон-колледжа, проработавшего там 17 лет, а сейчас главу образовательного агентства PRINCE.

О выборе

— В Англии миллион школьных рейтингов. И все разные. И не все им доверяют. Вы доверяете?

— Я живу в Англии так давно, что помню, как эти рейтинги только начинали разрабатывать. Их действительно много: The Sunday Times, просто The Times, The Guardian, The Telegraph, есть государственные рейтинги, Independent School Council. Многие частные компании создают рейтинги под своих клиентов — и эти маленькие просто не сосчитать.

Все рейтинги составляются по-разному. Одни учитывают результаты GCSE, другие — нет. Есть рейтинги, учитывающие A-levels, а есть не учитывающие. А ведь параллельно еще появились другие учебные программы и системы их оценок, например, IB, Pre-U, BTEC and GNVQ. И некоторые еще их конвертируют, пытаясь сравнить с A-Levels, что не совсем неправомерно. В общем, даже человек, который всю жизнь этим занимается, и то не всегда сразу разберется. Что же ждать от родителей, которые все это видят впервые?

Второй момент: рейтинги были хороши вначале. Но, как говорил Черномырдин, хотели как лучше, а получилось как всегда: в какой-то момент все начали искать пути-дорожки, как обмануть их составителей. Началась «черная бухгалтерия», нашлись разные способы искусственно эти рейтинги завышать. И в результате в Англии многие школы из рейтингов просто вышли, чтобы не участвовать в этих «крысиных бегах». Ирландия и Шотландия, например, вообще удалились из этих рейтингов целиком, и Уэльса там нет. Осталась одна Англия, и то не вся: Итон, а также еще 200-300 лучших школ Англии в рейтингах не участвуют и данных своих не предоставляют.

— Родители, которые к вам обращаются, приходят уже начитавшись рейтингов?

Обычно запрос родителя, который живет в Англии, формулируется так: «Нам бы в первую тройку. Кто тут у вас лучший? Нам туда». И называется какая-то не самая известная школа, потому что ее увидели в каком-то топе. При этом ни Харроу, ни Вестминстера, ни Итона в этом топе нет, и приходится уточнять: вы настоящую тройку лучших имеете в виду или вот это?

— А они говорят: «Мы хотим только туда, где учились принцы Уильям и Гарри». Что отвечаете вы?

— Я пытаюсь объяснить им сложность работы. Для начала предлагаю провести беседу с ребенком, посмотреть, насколько он психологически готов учиться в дневной школе или бординге, узнать его способности неакадемического плана: музыка, спорт, шахматы и так далее. И после этого тестирую его по основным предметам. Для детей до 11 лет все это обычно делаю сам, а для детей постарше у меня есть команда преподавателей, с которыми я работаю много лет и которым доверяю как себе. Они выдают мне результаты и рекомендации. Например, «этот ребенок может сразу учить химию или математику на A-level», или «50/50», или «шансов мало, надо заниматься индивидуально от трех до шести месяцев».

И еще момент, который не всегда понимают родители. Все дети разные по характеру. Посмотрев на одного ребенка, я могу предположить: да он просто родился для Итона! А с другим пообщаюсь и пойму, что он пусть даже не по всем критериям, а по одному-двум, но все-таки не совсем подходит: мягкий, застенчивый, в Итоне такому будет тяжело. Ему лучше пойти в очень академическую школу поменьше размером, где его не будут гонять по регби или футболу, но зато он потом станет Нобелевским лауреатом по физике.

Мы все это собираем и даем свои оценки. Ведь далеко не каждый ребенок сможет учиться там, где учились Уильям и Гарри. В этом случае я рекомендую подобрать какую-то другую школу.

Об ошибках

– Но, предположим, родители настаивают: Итон — и все.

– Если они не прислушиваются к моим советам, я готов выступить секретарем. Я не преграда, не панацея и не последняя инстанция. Однако надо понимать, что я много лет был членом приемной комиссии в разных школах, все знаю изнутри и ошибаюсь крайне редко.
И когда ребенок все-таки не проходит, вот тогда родители начинают понимать: «А, так вот, значит, за что Резников деньги берет! За то, что понимает, куда мы можем, а куда нет».

Многие родители сильно переоценивают академические и другие способности своих детей. «Да он у нас занимался в теннисной академии три месяца!» – такие заявления в Англии никого не впечатляют, тут будут проверять, что ты умеешь на самом деле. Шахматы? Покажи, где выигрывал. Музыка — покажи, каких конкурсов лауреат. Теннис? Пошли на корт, покажешь, как играешь.

Огромную роль также играет характеристика из подготовительной школы. Ведь вся репутация директора подготовительной школы держится на том, насколько успешны будут его выпускники. И если он в каждом случае будет приукрашивать и говорить, что ребенок сильнее, чем он есть на самом деле, то в следующий раз старшая школа будет несерьезно относиться к его рекомендациям.

– Вы консультируете русскоязычных клиентов с 1991 года. Уже тогда был поток желающих?

– В 1991-м я только приехал и работал переводчиком в правительстве. Тогда появились первые клиенты, которые задумывались об образовании для детей и имели возможности. Я поначалу бесплатно помогал, а потом подумал: а ведь неплохая бизнес-идея… Вы же не поедете из условного Томска в Англию сами смотреть школы. Во-первых, у вас на это нет времени, во-вторых, это очень дорого, в-третьих, вспомните анекдот про приезд генерала в воинскую часть: трава покрашена, столовые приборы вымыты, к половнику привязана половина курицы.
Образовательный консалтинг — он ведь как, знаете, услуга, которую оказывает, например, «АА». Вы хотите купить подержанную машину и для этого приглашаете специалиста за две сотни фунтов. И он с вами поедет, залезет под машину, которая вам понравилась, и скажет: «Нет, эту не берем, это ведро с гайками». Или наоборот. Вы потратили 200 фунтов, зато сэкономили несколько тысяч. Но машину можно выбросить или поменять. А если ваш ребенок пошел не в ту школу, то здесь все может быть гораздо серьезнее. Помните анекдот: «Гога, почему у тебя в пятом классе такая борода? Потому что я в нем уже шестой год».

– Разве в таких школах оставляют на второй год?

– Бывает, но не в топовых. В топовых сразу предупреждают: если вы не соответствуете академическому уровню, мы вас быстро попросим на выход. Недавно был как раз случай. Позвонили из одной школы и сказали: ребенок не соответствует, у него по математике и по английскому «тройка» с минусом. Родители очень просили его оставить, но им сказали: «Он НИКОГДА в этой школе не сможет учиться, это будет издевательством над ребенком. Забирайте его». Любой хороший учитель, поработав с ребенком, может сказать: вот этому нужно два или три года, чтобы подтянуться. А у этого вообще нет шансов, бэкграунд не тот.

– По каким причинам дети уходят из таких школ?

– Из таких школ дети уходят очень редко, потому что туда очень сложно поступить. Дети, которые прошли все этапы подготовки, начиная с «элитарного» детского сада, и оказались годны для Итона, редко уходят. Бывает, конечно, но чаще по не зависящим от ребенка причинам. Подрыв здоровья, потеря финансовых возможностей (хотя сильные школы в таких случаях могут и помочь своим ученикам). Бывают семейные причины: папу отправили служить на Кипр, а там есть своя школа, и ребенок уезжает вместе с папой. Случается, дети вылетают из-за нарушения устава: алкоголь, буллинг, наркотики. Но неуспеваемость бывает причиной отчисления крайне редко. За 17 лет моей практики в Итоне — один или два случая.

– Интересно, что такого может произойти с ребенком, что поступить он смог, а учиться не может?

– Тут обобщать опасно. Расскажу конкретный случай, который был у меня. Вы, может быть, знаете, что школы по результатам собеседований и тестов предлагают не гарантированное место, а условное: «Вы нам подходите и будете учиться у нас при условии, что когда вам исполнится 13, вы сдадите экзамены common entrance не ниже такого-то уровня». Так вот, был мальчик, который получил место, но не сдал этот common entrance — недобрал баллов. И мы ему отказали, а вместо него взяли другого — со «скамьи запасных», который изначально на курс не попал, но был близок, а экзамены сдал лучше. Он в последний момент, как потом выяснилось, ухватился зубами за этот шанс, буквально выгрыз свой максимум и выхватил место у того, кто был способнее, но расслабился.

В Итоне он оказался самым слабым. Мы старались, я с ним дополнительно занимался, другие учителя его тащили, но безрезультатно. Он в первый раз завалил экзамены, второй, третий… Оказалось, он был немного с ленцой, сильно недоучен, и психологически ему было тяжело — ну и «поплыл». Мы предложили перевести его в другую, более слабую академическую школу.
Это имеет свои серьезные последствия: как правило, если ты вылетел из топовой школы за нарушение правил поведения, то в другую такую же тебе не поступить. И это, в общем, серьезный удар по академической карьере.

Об экзаменах

– Говорят, к английской школе надо начинать готовиться за несколько лет до поступления. К вам обращаются родители детей, у которых все хорошо со способностями и трудолюбием, но готовить их уже слишком поздно?

– Это самая больная вещь в моей работе. Если бы обращались вовремя, то не было бы упущенных возможностей. Не бывает глупых детей, у всех есть способности, их нужно просто вовремя развивать — и в семье, и в школе, и с репетиторами. Ключевое слово — «вовремя». Это несложно, но этим занимаются только самые вдумчивые родители.

Не бывает глупых детей, у всех есть способности, их нужно просто вовремя развивать — и в семье, и в школе, и с репетиторами. Ключевое слово — «вовремя». Это несложно, но этим занимаются только самые вдумчивые родители.

Раньше была традиция, что, когда выдавали сертификат о рождении ребенка, в тот же день родители приезжали в Итон и регистрировали ребенка на поступление. За 13 лет. Сейчас, конечно, это вовсе не обязательно. Но важно помнить: в лучшие старшие школы подать заявки надо успеть, пока ребенку не исполнилось 10,5 лет. В 10 лет и 7 месяцев уже поздно. Ко мне регулярно приезжают родители с умнейшими детьми, которым 11 лет и больше: «Мы хотим в Итон». Я им говорю: «Все, опоздали». Они: «Как же так?». Я объясняю: «В каждой школе есть свое расписание экзаменов, составленное умными людьми — университетскими профессорами. Экзамен рассчитан ровно на 11 лет и специально проводится близко к 11-му дню рождения мальчика. Если ему будет больше, это уже получается нечестно по отношению к остальным детям. Так что вы или попали в 11 лет, или не попали вообще».

– Если ребенку 10 лет, и он даже не начал готовиться, за год его можно подготовить к Итону?

– Что называется, «а какое расстояние до неба?». Отвечу как учитель: теоретически да, но все очень зависит от ребенка. Первое: важно, насколько ребенок умный и трудолюбивый. Есть такие, которые за час берут больше, чем другие за две недели. Второй момент: что у него за учителя? Пол-Лондона называются тьюторами, но никогда не учились быть учителями. Они будут в час рассказывать по чайной ложке. А учитель из той же Сент-Полс может за неделю пройти шестимесячную программу. Третье: все будет сильно зависеть от того, какие в школе вступительные экзамены. Большинство топовых школ предлагает сдать common entrance плюс свои внутренние экзамены. В Итоне, например, обязательно знание латыни и одного иностранного языка. Обычно это французский, но в последние годы разрешили еще испанский и немецкий. И предметы по национальному расписанию. Но они английские: английская история, английская география. Представляете, как все это сдавать школьнику, который у себя в Алма-Ате учился не в английской школе?

Теоретически это возможно. Но на моей памяти из Москвы в Итон напрямую поступил только один мальчик. И то у него, во-первых, в пентхаусе жил носитель языка практически с рождения, как у писателя Набокова. Во-вторых, учился он в английской подготовительной школе в Москве. В-третьих, его каждое лето возили сюда в лагеря. В-четвертых, это была очень умная и интеллигентная семья. Так что все сложилось.

Но вообще есть четкая матрица, как поступать в такие школы: надо приехать сюда в семь лет и пойти в лучшую бординговую школу.

О взятках

– А нельзя в Москве, Алма-Ате или Баку в такую бординговую школу пойти?

– Если бы такие школы можно было открыть в Алма-Ате, Москве или Баку, было бы очень легко и просто жить. Но воспроизвести английское образование такого уровня можно только в Англии, где все учителя — сами выпускники этих школ.

– Что, нельзя взять «уникальный учительский коллектив» из Итона или Оксфорда и вывезти туда?

– Не поверите, но не анекдот. У меня был из Москвы клиент, который сказал: «Я хочу, чтобы не мы в Итон, а Итон к нам. Давай ты соберешь команду учителей, я заплачу им вдвое больше, чем им платят в Итоне, поселю их у себя на Рублевке — у меня там домов хватит на всех. А заниматься они будут с одним моим сыном». Я решил попробовать, уж очень заманчивое предложение сделал. Попытался найти хороших преподавателей, хотя бы из числа уже ушедших на пенсию или недавних выпускников. Но никто не захотел жить на Рублевке. Все в один голос сказали: «Нам очень нравится жить и работать здесь, тут деньги ничего не решают». И задали встречные вопросы: что же это за мальчик такой, что вокруг него все должны так танцевать? И здоровая ли это атмосфера для чада?

Я потом объяснял этому отцу: «Вот – Виндзорский замок, вот – Итон-колледж. Между ними 10 минут медленным шагом. Королева (которая, кстати, патрон колледжа) могла бы попросить преподавателей ходить учить её внуков принцев Уильяма и Гарри в замке. Но почему-то не попросила». Наш товарищ на это ответил: «Ну это же внуки королевы, а у меня один сын, и я могу себе позволить».

Впрочем, если вы смотрели сериал The Crown, то знаете, что провост Итона учил саму королеву — когда она почувствовала, что ей не хватает знаний. И он к ней ходил в Виндзор, потому что она была занята. Но это Ее Величество. А Уильям и Гарри были не такие занятые, и поэтому не мы к ним ходили, а они жили в колледже со всеми и ходили в душ в конце коридора, как в российской общаге.

А если без шуток, то в школе важна социализация.

Образование — это же не только по математике олимпиаду выиграть, а уметь найти общий язык с другими людьми и свое место в обществе.

– Как вообще меняются родители, которые привозят детей в Англию? Какими они были в 90-е, какими в нулевые и какие они сейчас?

– Расскажу про экстремальный случай. В 90-е, как вы помните, был принцип в экономике: кто первый встал, того и тапки. Вот первые мои клиенты были как раз те новоиспеченные господа, которые первыми надели тапки. Приехали из кавказских республик на черных «шестисотых» «Мерседесах» (да, с кавказскими номерами). Оружие было или нет — не знаю, но на словах угрожали: «Мой сын пойдет учиться в Итон». Я сказал: «Я готов попробовать помочь с выбором сильной подготовительной школы, но гарантии не даю». Они: «Если он не пройдет, у тебя будут проблемы, и у твоей семьи». Я: «Вы приехали в чужой монастырь, товарищи». Меня потянули за рукав, чтобы вывезти из-под камеры наблюдения и по-кавказски объяснить, что сын должен учиться в Итоне.

– И что вы?

– Очень пассивно пытался выйти из ситуации. Расстались не по-доброму, но ничего не было. Слава богу, у меня были и другие клиенты, в том числе и из силовых структур, и я сделал… «встречные звонки» (смеется).

Потом была волна клиентов, которые банально пытались купить. И школу, и меня. Говорили: «Нам надо вот туда» — и называли астрономические цифры. Я им отвечал: «Здесь коррупции на школьном уровне точно нет, это так не работает». Они не сдавались: «Ты ничего не понимаешь» — и уходили искать других. И слава богу.

Некоторые очень надеялись на официальный добровольный взнос в поддержку школы. И не только русскоязычные, но и арабы, и китайцы, и так далее. Но тут тонкий момент: русскоязычные люди в принципе не понимают, что добровольный взнос им ничего не гарантирует.

Они думают, что это работает так: я вам сейчас пообещаю некую сумму, вы возьмете моего ребенка, и как только возьмете, я вам передам деньги. В Англии не так. Тут это дело добровольное: мы вашего ребенка тестируем, и за учебу вы и так будете платить. Но если вы чувствуете, что школа дает ребенку больше, чем вы ожидали, то можете сделать еще и добровольный взнос. Или бывает, что мы рассылаем письма и просим: «Мы строим новое здание. Если хотите, можете помочь, сумму выбирайте сами. Это добровольно».

Многие наши люди до сих пор смеются: «Я не понимаю, в чем прикол. Если моего ребенка не возьмут, я, понятное дело, денег не дам, а если уже взяли, какого черта я буду платить?»
Вот в Итоне был случай. У нас много теннисных кортов. Где-то корни проросли на площадке (школе почти 600 лет), надо было раскапывать, корчевать и закапывать. Большая сумма нужна была, чтобы сделать это за сезон. Мы написали всем родителям, дети которых играли в теннис: «Если вы хотите помочь отремонтировать корты, внесите сумму». Собрали, выкорчевали. Теперь за ваши деньги ваш ребенок будет играть на хороших кортах и не разобьет себе нос.

– Русские родители, наверное, к этому относятся как к сбору денег на занавески…

– Но многие спокойно давали. В плане благотворительности Россия идет вперед семимильными шагами, сейчас же много фондов появилось. И у нас многие родители стали понимать: «Это ж мое чадо, и в школе оно учится раз в жизни». Так что мы тоже идем к этому. Русские люди вообще добрые, просто надо объяснять, что коррупционный момент не работает. А то до сих пор есть непонимание.

А еще богатые русские редко слышат слово «нет». И им трудно привыкнуть к мысли, что есть сложные вещи, которые нельзя решить за деньги. Но вот хорошая школа в Англии — это как раз то, что нельзя просто купить. И я им объясняю: «Вы же сами идете в эту школу в том числе потому, что ее нельзя купить. Представьте: если бы все люди, такие как вы, заносили бы туда какие-то суммы и устраивали своих детей, вы же сами туда не захотели бы идти». Они задумываются: «А, ну в принципе, да».

О регби

– Вы вообще, похоже, любите поменять вашим клиентам представления о том, как устроен мир.

– Честно говоря, все наши лондонские юристы, банкиры, агенты по недвижимости мне часто говорят: ты берешь меньше всех, а головной боли у тебя и от тебя больше, чем от остальных.
Особенно трудно с мамами, о чем я уже говорил. Мамы приходят и говорят: «Он в шахматах лучший, он на скрипке семь лет, как Спиваков, в футбол в юношеском “Спартаке” играл». И ничем не могут это подтвердить. Я всегда прошу показать свидетельства, документы…

– Неужели в России трудно сделать документ, что твой сын — футбольная звезда?

– Ну это же все проверяется. Чтобы вы понимали, как проверяют детей в таких школах: мы его в девять утра забрали у мамы с формой для регби, футбола и крикета. Если формы нет — дадим. Отдаем назад вечером. За это время он успевает показать все. Мы на самом деле не ожидаем, что он будет как-то мастерски играть в регби. Но мы хотим посмотреть, хочет ли он играть, как он настроен, какие у него навыки.

– Кстати, о регби. Критики английского образования и частных школ говорят, что такие школы ничего особенного на самом деле не дают. Они лишь научат вашего ребенка играть в регби и помогут завязать связи. Насколько это справедливо?

– Давайте опираться на сухие факты. Я до Итона работал в государственной школе в Бирмингеме. У меня в классе 36 человек, не отобранные, а просто ребята из района. И попробуй научи их французскому, когда некоторые в классе и по-английски не очень-то говорят. А некоторые — гениальные. Они все в одном классе, их там 36. А в другой, но уже частной школе их в классе 12, они прошли жесткий отбор, все примерно одного высокого академического уровня. Все хотят учиться. Есть разница? Умножайте теперь эту разницу на пять лет и на семь уроков в день. Когда при Блэре говорили, что размер класса не имеет значения, это было просто смешно.

Второй момент — то, что дает школа вне класса, особенно в бординге. Регби и футбол в том числе. Мы же учим не просто людей, которые получают пятерки по математике. Это воспитание характера. И здоровье. Кто-то капитан, кто-то левый крайний, они все взаимодействуют в закрытом пространстве, это модель общества. Так воспитывается многосторонняя личность.
Ну и посмотрите, кто кем работает.

Каждый второй юрист Британии — выпускник частной школы. Вы вложили деньги и получили ребенка, который не только образован, но и уверен в своих силах и знает, чего хочет.

Связи тоже никто не отменял. Не то что вас куда-то по блату будут брать, нет. Но когда вы приходите на какой-то рынок, вы везде будете встречать выпускников топовых школ, которые друг друга знают. Это акцент, это знания, это уверенность в своих силах и знакомства с раннего детства. Вот как у нас были друзья со двора…

– Как кооператив «Озеро»?
(Петр смеется)

О латыни

– А кризис университетского образования и рынка труда? Ведь исчезают целые профессии, и непонятно, куда сдать ребенка, чтобы у него было будущее. Разве традиционное английское образование с его латынью и регби отвечает на эти запросы времени?

– Образование, в том числе английское традиционное, вообще стремительно меняется, как и весь мир. То, что раньше считалось архаичным, весь этот полный комплекс воспитания, как раз и дает сегодня нужный подход. Топовые бординговые школы учат этому всему: как выжить, развиться и преуспеть в обществе.

Система образования меняется, меняется и подача информации. Многое можно посмотреть в Google, и учителя сегодня — это проводники, которые ведут и подсказывают, в какую сторону смотреть. Я не выдаю детям, в каком году родился Пушкин. Мы идем дальше и учимся думать самостоятельно: кто такой был Пушкин, в какую эпоху он жил? Учителя становятся аналитиками и психологами, специалистами по soft skills. И в этих новых условиях англичане со своим либеральным подходом — впереди планеты всей.

Помните у нас говорили: «Мы все учились понемногу, и потому шагаем в ногу». Это наш советский подход: мы все просто изучали программу. Я не хочу сказать про нее ничего плохого, там было много положительного, это было хорошее фундаментальное образование. Но там требования зачастую заканчивались на том, что все должны были знать, какого числа началась революция, по старому календарю и по-новому. А англичане учат думать и развивать те самые «мягкие навыки». Вы знаете, что в Англии в частных школах учились, если не ошибаюсь, главы 50-ти с лишним государств? Вот это «мягкая сила»!

– Ну это, может, и не заслуга английских школ, а следствие возможностей их обеспеченных и высокопоставленных родителей, которые изначально были крутыми в своих странах? И их дети стали крутыми в своих странах не потому, что отучились в английской школе, а потому, что они просто их дети?

– Да, но почему они выбрали не американскую, не французскую, а именно английскую школу?

– А почему?
– Потому что английское образование славится на весь мир, и это не случайно.

– Как знание латыни делает выпускников Итона и Оксбриджа президентами своих стран?

– Латынь, во-первых, дает классические знания и понимание мировой истории. Во- вторых, через классические латинские тексты в учениках воспитывается культура ведения дебатов. Вместо того чтобы соком друг другу в лицо поливать, как до недавнего времени было у нас, они учатся вести вежливый и аргументированный спор. Во всех этих школах есть диспут-клубы, где спорят о разных сложных вещах, от ЛГБТ до политики. Их с раннего детства учат аргументированно спорить, а не хамить. Уровень ведения дискуссии поэтому высокий, они потом в парламенте чувствуют себя как рыба в воде.

– А потом этот ребенок из Северной Африки выучится в английской школе, поедет к себе в условную Ливию и все равно станет там условным Каддафи. И толку-то, что он знает латынь и умеет дискутировать?

– Но разве это зона ответственности английской школы?

– Еще один вопрос о политике. Почему у нас в Англии один и тот же итонец — то министр образования, то министр обороны? Почему человек, который никогда не имел никакого отношения к обороне, возглавляет министерство? Как такое вообще может быть? Или взять Бориса Джонсона: как человек, изучавший классические языки и работавший журналистом, стал мэром Лондона, потом главой МИД, а теперь и премьером?

– Это опять-таки английское образование. Тут люди не учат программу, а учатся учиться, ставить цели и достигать их. На выходе они могут при необходимости выучить за три года китайский с нуля. Ну или стать министром обороны. У нас было как: вы пошли на переводчика и работаете всю жизнь переводчиком. А в Англии: отучились в Оксфорде на курсе политики, философии и экономики, потом стали главой банка, а потом и министром иностранным дел. Я тоже долго не мог понять, как можно учить в университете латынь, а потом достаточно быстро занять высокую должность в Barclays. Там же в финансах надо разбираться и в других сложных вещах. Но секрет в том, что человек, который может выучить латынь и вообще закончить Оксфорд, он и банковскую сферу легко освоит.

Чтобы выучиться в английской частной школе, нужно иметь громадный интеллектуальный потенциал, трудолюбие и аналитические навыки. Человек с такой подготовкой может быть главой чего угодно, от банка до министерства.

О выпускниках

– К вам приходят ваши выпускники?

– Да, вот недавно был слет мальчиков Итона, которые у меня учили русский язык. Мы же связи поддерживаем, у нас даже когда-то была футбольная команда русскоязычных выпускников Итона. Собрались, в ресторане посидели. У вас в «Зиме», кстати. Двадцать человек примерно пришло — но это лишь малая часть.

– Они к вам приводят учиться своих детей?
– Я еще не такой старый, каким кажусь. Моему первому выпускнику, которого я учил еще в государственной школе, сейчас где-то 45. Ученикам из Итона — по 35 с чем-то. У некоторых уже есть маленькие дети, но им еще нет 13-ти, им еще рано.