Кошка, которая любила Шекспира, призрак Гримальди и тоннель для Нелл Гвинн: самые правдивые, нелепые, забавные и жуткие байки лондонских театров

Лондонские театры — кладезь всяких историй. Немудрено: здания театров старинные, биография обширная, особенную магию места никто не отменял, а актеры в массе своей — народ суеверный. Как обычно в жизни случается, реального и вымышленного в этих байках примерно поровну.

Начнем с реального. Этот случай произошел однажды в одном из театров Вест-Энда (в каком именно — утаю из уважения к театру, он на самом деле неплохой). Во время премьерного показа шекспировского «Гамлета» на сцену вышла кошка. Обычная кошка, серая в полоску. Она появилась аккурат в середине одного из самых знаменитых монологов Гамлета, села на краю сцены спиной к залу и принялась внимательнейшим образом слушать, время от времени одобрительно кивая на самых драматичных пассажах. Гамлет бледнел и мучился, но до конца монолога дотянул, зал (по случаю премьеры полный не только зрителями, но и критиками) плакал от хохота, так что успех у премьеры вышел прямо-таки по старинным классическим театральным канонам — по ним, помнится, публике полагается визжать и плакать.

Вообще между кошками и английским театром существует давняя и искренняя любовь. В старину в каждом театре Англии держали по 20-30 кошек — чтобы они боролись с крысами, портившими театральный реквизит, костюмы и декорации. С тех пор сохранилось поверье, что кошачье внимание к актеру или постановке — хорошая примета, сулящая артисту большую карьеру, а спектаклю премьере — успех. И что живущих в театре кошек нельзя прогонять — обязательно следующую премьеру провалишь. Хотя зрители этого обычно не видят, многие современные лондонские театры и сейчас держат пару кошек — на удачу, и наша поклонница Шекспира была как раз из таких «театральных удач». Кстати, и у самого Шекспира в театре кошки тоже были, что сильно печалило великого драматурга, который их терпеть не мог, но держал, потому что костюмы и реквизит стоили дорого.

Говорят, что в каждом правильном лондонском театре, кроме кошки, еще обязательно живет свое привидение. Вопреки «Призраку Оперы», театральные призраки тоже считаются знаком удачи и для театра, и для актеров, их появление сулит успех. Мне приходилось слышать мнение, что театры даже сами придумывают своих привидений, но поверье очень старинное, и, если верить байкам, свой дух обитает почти за любым занавесом. Говорят, на сцене The Palace Theatre по ночам танцует призрачная Анна Павлова. В Her Majesty’s Theatre премьеры из ложи смотрит их старый антрепренер, уже много лет как покойный, причем виден он только со сцены. А The Lyceum Theatre время от времени посещает Дама в Черном, которая смотрит спектакль, держа собственную отрубленную голову на коленях. На первый взгляд, совсем уж пустое суеверие, но на деле иначе: многие «потусторонние» легенды связаны с реальной историей, хотя связь и не всегда очевидная. Так, в Palace на самом деле когда-то танцевала Анна Павлова.

Еще одна устойчивая традиция Ковент-Гардена — походы в церковь перед премьерой. Но не в любую, а только в церковь Св. Павла в Ковент-Гардене — ту, что выходит фасадом на площадь. «Актерской» ее называют уже более двухсот лет — отчасти из-за этих предпремьерных визитов (а тут побывали почти все серьезные артисты Британии за последних три столетия), отчасти — за то, что многие из актеров жили рядом и здесь же похоронены. Построил церковь Иниго Джонс в XVII веке, и примечательна она массой разных вещей — и историей заказа, и странной формой здания с входом из сада, и «чумной ямой», могилой «джентльмена-разбойника» Клода Дюваля, а также тем, что под ее портиком встретились, если верить Бернарду Шоу, Элиза Дулиттл и доктор Хиггинс. Однажды на местном кладбище начал регулярно прогуливаться по ночам сам Мрачный Жнец собственной персоной. Драматично задрапированный в черный плащ скелет наводил ужас на округу, но пока его видели только рыночные торговцы, общество посмеивалось да советовало местным жителям не увлекаться элем столь интенсивно. Но когда с Жнецом начали встречаться ночные патрули полиции, публика забеспокоилась всерьез, но вскоре Жнец исчез. До сих пор никто не знает, актеры какой труппы устроили эту мистификацию, — в округе больше 35 театров, и костюм Смерти можно найти в любом из них.

Театральные истории бывают как забавными, так и страшными. Одна такая страшная история связана с The Аdelphi Theatrе. В 1897 году в театре был убит актер Уильям Террис. Убил его несколькими ударами ножа его бывший коллега и друг — артист этого же театра Ричард Арчер Принс. Он считал, что стараниями Терриса его уволили из театра и лишили всех ролей, даже маленьких (на самом деле от Арчера избавились за безудержное даже по тем нездоровым временам пьянство и проблемы с психикой, за которые он задолго до совершенного убийства получил в театре прозвище «Безумный Арчер»). Скрыться с места убийства он даже не пытался, был признан судом невменяемым и остаток своей жизни провел в психиатрической клинике. А в округе с тех пор стали встречать покойного Терриса — то на платформе станции метро Ковент-Гарден, то в коридорах театра, а еще говорят, что он иногда стучит в двери гримерок в поисках своей любовницы, когда-то занимавшей одну из них.

Все рекорды по части историй бьет, несомненно, самый старый театр Лондона — Королевский театр Друри-лейн. Он основан в 1663 году и за три с половиной века накопил огромный культурный контент из баек, легенд и странных традиций, самых разных. Так, начиная с 1795 года в театре существует церемония Twelfth Night cake. Вообще в Англии начиная со Средневековья в канун Двенадцатой ночи пекли особый кекс со специями и сухофруктами, завершая им празднование Двенадцати дней Рождества, и именно из этого обыкновения родились современные британские рождественские кексы. В XVIII веке традиция еще существовала, и по этому поводу актер Роберт Бэддели (талантливый и очень известный комик) завещал Друри-лейн три фунта денег ежегодно на кекс для актеров и пунш к нему, которые должны подаваться в канун Двенадцатой ночи в Зеленой комнате театра. Обряд неукоснительно соблюдается до сих пор: заказывают кекс, сервируют — как завещано, в Зеленой комнате, — глава театрального фонда десерт разрезает, и каждый член труппы получает по куску выпечки и бокал вина.

Кстати говоря, Роберт Бэддели в актеры попал случайно: устроился работать поваром в дом к театральному менеджеру, а тот, заметив в новом работнике артистические таланты, устроил его в театр. Бывший повар быстро прославился, долго работал в Друри-Лейн с Гарриком и Шериданом и любил собирать коллег на маленькие вечеринки. Twelfth Night cake он для них каждый год пек сам (как-никак повар по первой профессии), и в завещании свой театр тоже не забыл — кроме денег на кекс, Бэддели оставил средства на дом призрения для актеров.

Еще один особый день в театральном календаре Друри-Лейн — это первое воскресенье февраля, когда отмечают память Джузеппе Гримальди, создателя современной клоунады и, как считается, хранителя этого театра. Играть Гримальди начал в XVIII столетии, и на тот момент клоунады как таковой еще не существовало. Вместо нее был остросатирический, актуальный, с обилием шуток ниже пояса жанр пантомимы, произошедший от итальянской Commedia dell’arte. Джузеппе Гримальди первым внес в пантомиму пригодный для всех возрастов мягкий юмор, он же придумал классический клоунский костюм, клоунскую белую раскраску на лице и множество других вещей, которыми цирковой мир пользуется до сих пор.

По бытующим в театре убеждениями, Гримальди, умерший в 1837 году, остался здесь навсегда в виде привидения по прозвищу Мертвый Клоун. Является он в виде фигуры с раскрашенным лицом, одетой в клоунский костюм, и выступает как своего рода helping hand: подхватывает падающие декорации, напоминает время реплики. А артистов, которые нервничают перед выходом на сцену, иногда похлопывает сзади по плечу его невидимая рука, отчего нервозность сказочным образом улетучивается. Если актер все же медлит с выходом на сцену — вдобавок из ниоткуда прилетает призрачный, но вполне чувствительный пинок пониже спины, тоже обладающий способностью снимать нервозность.

В следующей легенде Друри-Лейн причудливо сплелись реальность, мистика и суеверия. Началась она прозаически — с прокладки сантехнических труб в XIX столетии. Для этого сняли стенные панели, кое-где сбили штукатурку, в том числе и в самых старых частях здания, — и тут прямо к ногам строителей из скрытой ниши выпал труп с торчащим из груди кинжалом, одетый в парик и камзол старинного образца и высохший до состояния. скелета Труп исследовали и датировали XVIII столетием. Кому он принадлежал, как этот человек попал в театр и кто его убил, выяснить до сих пор не удалось. Но с того дня в театре стали встречать новое привидение, получившее прозвище The Man in Grey — в образе молодого мужчины в старинном камзоле и с кинжалом в груди. Труп, что примечательно, сохранился — его сначала выставляли в городе как диковинку, а сейчас его остатки находятся где-то в запасниках Музея Лондона.

Также, как говорят, здесь водится привидение Чарльза Маклина, однажды случайно убившего (прямо тут, в театре) коллегу тычком трости в лицо во время ссоры. А еще — призрак Дана Лено, мюзик-холльной звезды викторианских времен, одержимого навязчивой идеей сыграть шекспировского Ричарда III, которая в конечном итоге привела его в психиатрическую клинику.

Если же вернуться к относительной реальности, то самая «земная» байка — это история про тоннель Нелл Гвинн. Нелл родилась в одной из самых скверных трущоб Лондона, выросла на улице, с раннего детства зарабатывала уличной проституцией, чтобы не умереть с голоду, а потом стала сначала торговкой фруктами в Ковент-Гардене, а затем — актрисой театра Друри-Лейн и одной и первых женщин-актрис Британии. Жизнь свою Нелл закончила в 1687 году знаменитостью и официальной любовницей короля Карла II. В городе приму любили за добросердечие, в силу которого она постоянно просила короля о помощи то одним, то другим обездоленным.

Городских легенд о Нелл в Лондоне великое множество и, по одной из них, чтобы королю было удобнее встречаться, он приказал вырыть подземный туннель из театра Друри-Лейн в паб, расположенный через дорогу от него. На фундаменте старого паба с тех пор выстроили новый, он существует до сих пор и называется The Nell of Old Drury. Остатки туннеля под дорогой здесь действительно есть, вот только уверенности в том, что его сделали по королевскому приказу, нет никакой: король своих отношений с Нелл, длившихся более двадцати лет, совершенно не скрывал, купил ей особняк недалеко от дворца, а совместных сыновей даже признал, дав им графские титулы как официальным королевским бастардам.

Легенды в театральном мире поддерживают реальность, и наоборот. Так, многолетний менеджер театра Lyceum Брэм Стокер написал роман «Дракула», беззастенчиво списав главного героя — бессмертного вампира графа Дракулу — с директора того же театра и своего близкого друга сэра Генри Ирвинга, одного из самых знаменитых исполнителей шекспировских ролей за всю историю английского театра. Стокер никогда этого не скрывал и многие годы уговаривал Ирвинга поставить роман в «Лицеуме» и сыграть в нем заглавную роль. Директор так и не согласился, а жаль.

Байки в театре рождаются ежедневно и, наверно, будут рождаться всегда — такое уж это своеобразное место. И отлично — потому что они тоже часть театральной истории. Без них эта самая история, возможно, была бы правдивей, но и бледнее тоже. Потому что при всей своей нереальности дух театра легенды поддерживают, как ничто другое.