Правда о коронавирусе. Интервью c Татьяной Ландо

Больше знаешь — лучше спишь. Оксана Мигунова поговорила со старшим лингвистом Google Татьяной Ландо о новом информационном проекте про коронавирус.

 

Первая реакция на новые обстоятельства, на новую жизнь с COVID-19 у всех была разной. Многим даже захотелось сделать что-нибудь хорошее: привезти пожилому соседу еду из магазина, испечь хлеб для героев NHS, хотя бы раз в неделю похлопать им в окошко… Старший лингвист в компании Google Татьяна Ландо с группой единомышленников из разных стран начали информировать русскоязычную аудиторию о том, что происходит на научном и медицинском фронтах. В свободное от основной работы время они погружаются в исследования, анализируют журналистские статьи, сравнивают статистику и публикуют результаты в своем телеграм-канале «Рационально о коронавирусе». 

У канала уже больше пяти тысячи подписчиков, а тексты, подготовленные непрофессиональными журналистами, публикуют различные Интернет-издания. Но зачем это надо авторам-волонтерам? Я решила узнать.

 

 

В Интернете всегда кто-то не прав

 

— Как появилась идея телеграм-канала?  

— Мне всегда хотелось быть журналистом и даже в школе я занималась на малом журфаке СПбГУ. Но «что-то пошло не так» и я стала лингвистом, о чем не жалею. Тем не менее, желание писать репортажи и заметки никуда не пропало. Когда я переехала четыре года назад в Лондон, то завела маленький Telegram-канал о своей жизни здесь. 

Когда началась вся эта история с коронавирусом, российские медиа не сразу стали отрабатывать тему, так как вирус пришел в Россию позже, чем в Европу и в Америку. Было много вопросов. А у нас есть чат с друзьями и знакомыми, преимущественно из России, где мы активно обсуждали происходящее, обменивались ссылками. Я предложила создать канал, где мы могли бы делиться информацией и с другими. Предприниматель Дима Калупин одновременно с этим написал длинный пост с обзором всего, что было известно про коронавирус на тот момент, это была середина марта. И его перепостили десятки тысяч раз. Мы с ним и с Алисой Кузнецовой (она также занимается координацией переводов медицинских документов по COVID-19 для российских медиков) объединись, позвали друзей и волонтеров. К нам присоединились мои бывшие коллеги по Яндексу (мое прежнее, до Google, место работы), а также друзья: лингвисты, биологи. Иногда мы пишем большие материалы, иногда переводим, иногда заказываем переводы, чаще просто делимся хорошими журналистскими материалами.

У меня было две причины этим заниматься. Во-первых, я так устроена, что у меня информация лучше переваривается, когда я пишу. Как только я ее из головы вынула и перенесла в текст, я могу спать спокойно. В голове уже больше ничего «не бродит».

И второй момент: меня очень раздражает дезинформация в сети. Да, я знаю, что в «Интернете всегда кто-то не прав», но с коронавирусом появилось так много спорных вопросов, хотелось иметь под рукой ссылки на толковые статьи, на которые всегда можно сослаться.

Например, некоторые люди спекулировали статистикой и даже заявляли, что в Италии почти никто не умирал от коронавируса. Мне это надоело, я разобралась в цифрах и написала большой текст про смертность в Италии. Он был потом опубликован на российском научно-популярном ресурсе N+1. 

 

Большие информационные гонки

 

— Когда ты говоришь «в Интернете всегда кто-то не прав», ты, наверное, имеешь в виду частные блоги и посты? А что было не так (или что сейчас не так) с нормальными средствами массовой информации?

— Со СМИ произошла любопытная история. Как новости с «фронтов науки» доходили до нас в мирное время? Скажем, группа австралийских ученых что-нибудь такое обнаружила. Ученые об этом сообщали в научной статье, которую посылали в научный журнал и ждали, когда другие ученые эту статью отрецензируют. Только после того, как получено «добро» от коллег, статью брали в печать. Уже после публикации в научном журнале, если тема была важной и интересной для широкой аудитории (например, изобрели новое лекарство от рака), писались пресс-релизы для журналистов. От написания статьи до пресс-релиза проходили месяцы. До момента публикации в научном журнале статья называется «препринтом». Никто из широкой публики и журналистов препринты никогда не читал. Они писались не для них, а для других ученых.

Сейчас весь мир, все ученые, врачи, исследователи бросились изучать вирус, создавать вакцины, лекарство. Все стали читать препринты, ведь это открытая информация. Мало того, некоторые научные группы стали слать пресс-релизы о результатах своих исследований, не дожидаясь публикаций в научных журналах: сегодня нужно быстро обмениваться информацией. 

Если раньше в научном мире наблюдалась большая конкуренция, то сегодня происходит коллаборация. Врачи делятся своими наработками. И если кто-нибудь увидел хоть какой-нибудь положительный результат, тут же старается этим опытом поделиться, чтобы кто-то другой смог бы это перепроверить или использовать. Но этот поток информации вбрасывается не для нас. Она предназначена для профессионалов. 

Журналисты работают наперегонки друг с другом и пытаются интерпретировать информацию, как могут. Иногда из-за спешки теряется качество. Например, взять известную историю об исследовании жителей Санта-Клара (Калифорния) на наличие антител к коронавирусу, когда группа ученых провела массовые серологические тесты и пришла к выводу, что на самом деле намного больше случаев заражения, о которых мы не знаем и которые прошли благополучно. Мол, вон сколько человек переболело в Санта-Кларе, а летальность там очень низкая. СМИ, естественно, раструбили эти выводы под девизом «не так страшен черт, как его малюют». Было много статей на эту тему в середине апреля.

А потом оказалось, что и тесты были ненадежные, и добровольцев, как выяснилось, они рекрутировали просто через Фейсбук. Причем приглашали вместе целые семьи с детьми, что делало статистику менее достоверной. И много было еще других нареканий к этому исследованию. Сами ученые переписали в конце апреля свою научную статью (тот самый препринт), уточнив все эти моменты. Но журналисты, понятное дело, об уточнениях не сообщили, ведь для них это был уже отработанный материал.

 

Где правда?

 

— То есть СМИ не могут как следуют отработать именно научные исследования, а ваша команда может? Почему? 

— Они могут, но не успевают, слишком торопятся. А мы не торопимся. Мы не стараемся быть СМИ, мы все волонтеры, у нас есть основная работа. Мы стараемся подождать, подумать и рассказать подтвержденные факты. Научные, статистические. Все, что можно проверить. Все, что подпадает под понятие рационально. 

— В заголовке канала указано, что вы даете информацию из лучших доступных источников. Что это за источники? 

— Это PubMed — международная база медицинских и биологических публикаций, ряд качественных англоязычных СМИ (BBC, The Times, The Economist, The New York Times, The Washington Post), несколько научно-популярных русскоязычных ресурсов, которым мы доверяем. «Биомолекула», N+1, и несколько русскоязычных неспециализированных онлайн-изданий, которые хорошо отрабатывают эту тему: Meduza, Reminder, радио «Свобода». Но мы стараемся не зацикливаться на каком-то конкретном издании, а внимательно читаем, что написано в статье, перед тем как ее рекомендовать. 

— Что отличает статью, достойную доверия? Как вы понимаете, что ее можно рекомендовать? 

— Если эта статья написана про какие-то научные исследование, мы читаем это исследование, чтобы убедиться, что интерпретация в статье корректна. Если это большой обзор, то мы рассматриваем ссылки на понятные статьи. Например, на том же сайте «Биомолекула», качество статей очень высоко, они всегда дают список из десятка источников, всегда указывают, кто их консультировал. Плюс, у нас есть знакомые биологи разного профиля: мы спрашиваем их мнения, когда сомневаемся в чем-то. 

Ученые спорят

 

— Существует ли главный центр по сбору информации о коронавирусе? Куда стекаются все-все исследования, все, что известно на данный момент? 

— Известный специалист по искусственному интеллекту, глава этого направления в Tesla Андрей Карпатый написал агрегатор Biomed-sanity, который собирает все научные статьи по поводу COVID-19 в одном месте. Другие айтишники тоже делали свои агрегаторы новостей. Ведущие международные научные журналы, такие как Science и Nature, конечно, внимательно следят за тем, что происходит. Но универсального, признанного информационного хаба не существует. 

— Даже от специалистов одного уровня поступает противоречивая информация…

— Согласна, даже главные эпидемиологи разных стран друг с другом спорят. Например, наш британский эпидемиолог Нил Фергюсон (глава Научного совета при правительстве, который, впрочем, 5 мая уволился с этой должности из-за скандала — прим. редакции) заочно поспорил со шведским коллегой Йоханом Гизеке: они приводили разные аргументы, цифры и модели.  Они могут быть несогласны на таком уровне, потому что у нас очень мало подтвержденных данных. Времени прошло мало, а принимать решения надо сейчас. Неудивительно, что Всемирная организация здравоохранения все заявления и рекомендации дает с оговорками. Они все время говорят: мы не уверены, мы не знаем, это не доказано. И их можно понять — цена ошибки сейчас очень высока.

— За вирусологами каких стран вы рекомендуете сейчас следить? 

— Мне кажется, что сейчас имеет смысл следить за высказываниями главного вирусолога берлинской клиники Шарите Кристиана Дростена (Недавно Кристиан Дростен был награжден премией за выдающийся вклад в освещение событий вокруг Covid-19. — прим. редакции). Германия показала хороший пример того, как справляться с пандемией и к тому же профессор Дростен охотно общается с журналистами, ведет свой подкаст и эти выпуски даже частично переведены на русский.

 

Блиц-опрос про вирус

 

— Сейчас предлагаю такой блиц-опрос тебя, как человека, более-менее глубоко погруженного в тему. Чтобы уточнить, что на данный момент нам точно известно о коронавирусе. Поехали? 

— Нам известно, что он опаснее, чем грипп. Особенно он опасен для пожилых и людей с некоторыми сопутствующими заболеваниями, но мы знаем далеко не про все. Известно, что диабет входит в группу риска, а астма, кажется, не входит. Знаем, что вирус передается воздушно-капельным путем, поэтому опасно большое скопление людей.

— Какая дистанция безопасна? Два метра, один или все-таки четыре, как где-то там писали?

— Точно неизвестно. Наверное, зависит от условий. Но долгое нахождение в замкнутом пространстве ведет к росту инфекций. 

— В течение скольких дней до проявления симптомов человек может заражать окружающих? 

— Заразность начинается примерно за 3- 4 дня до проявления симптомов. Но это все по-прежнему очень приблизительно.

— А как с поверхностями, можно ли заразиться вирусом через них?

— Теоретически можно через них заразиться, а вот немецкие ученые считают, что нет. Непонятно, насколько опасно ходить на улицу. Вроде бы, не очень опасно. Главное, не слишком близко подходить к другим людям. И важно почаще мыть руки и не трогать ими лицо. 

— Симптомы тоже не очень строго определены, так? 

— Известно, что протекание болезни у всех очень разное. Есть бессимптомные носители, есть те, у кого развиваются проблемы с дыханием и пневмония. 

— Но может быть и по-другому? Проблемы с сердцем? 

— Это, видимо, дополнительные осложнения. Сейчас говорят о том, что свертываемость крови повышается, повышается опасность образования тромбов. И что от этого больше страдают люди младше 50.

— Вирус один, или они в каждых регионах разные?

— Он мутирует, но не слишком сильно. Вирус один, штаммы разные. 

— Можно ли заболеть повторно? 

— Пока говорят, что нет.

— А если переехал из одного региона (штамма) в другой регион (другой штамм)? 

— Этого пока никто не знает, но, скорее всего, штаммы не так сильно отличаются, так что это маловероятно. Писали про Корею, что там был случай повторного заражения, но недавно оттуда пришло опровержение: нет, не было. Оказалось, были ошибки при тестировании. 

— Что у нас сейчас с тестами?

— На выявление активного вируса тесты есть, они работают. А вот с тестом на наличие иммунитета против вируса пока менее понятно. У существующих тестов точность не идеальная: они могут ошибаться с вероятностью в шесть-семь процентов в зависимости от производителя. Есть большой независимый от фармкомпаний проект по мониторингу качества тестов. Согласно ему, кажется, появился один тест, который достаточно хорош.

— Что сейчас считается перспективным с точки зрения лечения? 

— Недавно управление США по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов официально рекомендовало использовать против коронавируса ремдесивир, лекарство, которое ранее применялось для лечения лихорадки Эбола. Это первый случай, когда получено такое одобрение. При этом надо понимать, что ремдесивир показал только какую-то эффективность в одном, очень небольшом исследовании. Сами его авторы пишут, что доверять их данным пока рано. Все остальные лекарства пока показывают свою неэффективность. Есть еще надежда на антикоагулянты, препараты, разжижающие кровь, но пока тоже нет подверженных данных.

— Вторая волна заражений в Китае, она есть или ее нет? 

— Неизвестно. И никто не верит китайским данным. 

 

Прочь эмоции

 

— Как помогает профессия лингвиста в работе с материалами?

— Мне точно помогает опыт работы с данными. Я понимаю, как читать статистику, исследования. В каких случаях сделаны неверные выводы из данных. Я понимаю, что такое представительная или не представительная выборка. Что, скажем, если людей тестируют на улице, то нельзя делать вывод о популяции в целом, потому что много людей сидит дома. Что на улице скорей вы встретите людей из группы риска: скажем, курьеров.

— Можешь ли дать совет, как обычным людям относится к информации, поступающей про коронавирус? В каких случаях стоит доверять ей, в каких — нет. 

— У меня есть чек-лист. Он больше относится к постам в фейсбуке, но в какой-то мере его можно применять везде. 

Утверждение должно быть подтверждено доказательством в виде фактов или ссылок. Если текст очень эмоциональный, ему, скорее всего, верить нельзя. Если текст атакует каких-то людей, вместо того, чтобы обсуждать проблему — ему, скорее всего, тоже нельзя верить.

А особенно нельзя верить заголовкам! Были заголовки, например, про находку лекарства от коронавируса, когда в самой статье написано, что очередной препарат смог деактивировать вирус в пробирке. Но в пробирке и спирт это может сделать. А также огонь и пистолет. Этот результат ничего не значит для лечения людей. 

Фото: Unsplash.com