Загрузка ...
Путешествия по России восточнее Екатеринбурга напоминают островные маршруты: приехал на Алтай — за его пределы не уедешь, плывешь по Енисею — плыви, скользишь по Байкалу — скользи, добрался до Камчатки — назад не торопись, вряд ли еще сюда вернешься. И у каждого такого «острова» есть свои герои, свои уникальные природные, этнографические и антропологические забавы.
Вот простой пример: до Байкала я добирался с Горного Алтая, где сейчас открываю турбазу. Сначала летел в Иркутск из Новосибирска. Между двумя соседними городами, расстояние между которыми насчитывает почти 3000 километров, — по большому счету только Красноярск и евразийская безразмерность: перелет по продолжительности почти как Москва — Париж, а по пути — только Красноярск. Преодолеть это расстояние разом почти невозможно, а попытаться уместить разные сибирские «острова» в одну поездку — тем более.
Потому и получается, что выбираешь кусок Сибири и исследуешь только его, а на соседний в эту же поездку не стоит даже покушаться. Так же путешествуют по Исландии to do the ring или по Новой Зеландии from north to south. И только совсем странные люди могут ехать смотреть Австралию, а заодно и Новую Зеландию, дескать, это рядом.
Британия, хотя и остров, настолько утрамбована достопримечательностями, что южнее острова Малл в Шотландии путешественники передвигаются зигзагами: от точки к точке, от исторической достопримечательности с купленными онлайн билетами к ресторану из свежей подборки Condé Nast Traveller, c остановками, строго регламентированными знаками scenic lookout. И конкуренция за билеты и бронь здесь огромная, так что дни поездки расписаны заранее, все основные вехи пути застолблены невесть за сколько времени, а каждый шаг в сторону — это сбой программы и почти катастрофа.
Но добровольная поездка в Сибирь — это в том числе чувство свободы: всего и на всех хватит. К тому же путешественники ждут встречи с чем-то одним, например, со льдом Байкала или северным сиянием, а может с шаманскими камланиями, поэтому не стараются впихнуть в программу «невпихуемое». И у них появляется возможность увидеть намного больше, чем ожидалось, а не тревожиться, что уже никуда не успеваешь.
Без навигации там все-таки сложновато, поэтому вот на что стоит обратить внимание и хештегнуть на Байкале.
1. Проверить твердость воды. Конечно, главное, чем привлекает Байкал — это вода: она тут бывает очень мокрая летом и очень сухая зимой. Озеро и ледник — два совершенно разных объекта, и в bucket list попадают оба состояния озера Байкал Хан, как называют его местные («хан» — значит вождь или царь). В этот раз я был на Байкале зимой, и ощущение скольжения на воздушной подушке агрегата «Хивус», специально придуманного в Новгороде для передвижения по льду, запомнилось только моим сознанием, а не позвоночником. После восьмичасовой поездки никто из группы не пожаловался на боль в спине или усталость — такой гладкости заносов и движения может позавидовать Tesla.
Описывать подводную вселенную с вмерзшими в нее пузырьками жизни и подледным скрежетом — это как конкурировать с Бианки или Паустовским. Так что ограничусь комментарием одной мудрой знакомой, страдающей заболеванием, поражающим мышцы, как и в свое время знаменитый английский физик-космолог Стивен Хокинг. Увидев мои фотографии байкальского льда, она написала: «Повезло нам с Планетой!» Видимо, люди, лишенные возможности свободно передвигаться, все-таки знают то, что нам, подвижным, неведомо.
2. Быстро замедлиться на Ольхоне. Обитаемый остров Ольхон находится примерно в середине озера, и его столица — поселок Хужир — точка, где в основном собираются приезжающие на Байкал. Одним из главных символов острова является дорожный знак, предупреждающий, что максимальная скорость здесь не должна превышать 50 километров в час. Но дорог на острове, по сути, нет, ехать надо по полям, буеракам и колдобинам и хорошо если получится разогнаться по накатанным участкам до 24–27 километров в час. Однако само по себе предупреждение, что мчаться тут вообще некуда, воспринимается весьма уместным. А дорогу скоро построят, так что желающим замедлиться стоит поторопиться.
Пока тут не стало китайцев больше, чем сусликов, стоит взойти на ступу Просветления и без толпы сфотографироваться у многометровой статуи «Хранитель Байкала» работы Даши Намдакова — самого выдающегося художника и скульптора этих мест, чьи отлитые в металле фантасмагорические образы, навеянные степными духами, продаются по 200 000 фунтов, а по форме напоминают символы разных семейств из «Игры Престолов». С творчеством Даши Намдакова нужно обязательно познакомиться в галерее современного искусства Виктора Бронштейна в Иркутске.
3. Послушать шаманскую тишину. Скала Шаманка — это безапелляционно одно из красивейших мест на нашей планете. И мне понятно, почему и бурятские шаманы, и западные космоэнергеты всех мастей приезжают к ней, чтобы вставить свой штепсель в энергетическую розетку Земли. Нахождение вблизи Шаманки мне напомнило фильм «Солярис» Тарковского: время течет здесь намного гуще, чем обычно, а уникальное байкальское освещение делает пространство более контрастным, так что получается лучше его разглядеть. Но все это происходит, конечно, если не болтать. Еще с древнейших времен у Шаманки вообще нельзя шуметь. Даже лошадям оборачивали копыта специальной кожей, чтобы не тревожить обитающую тут тишину. Секрет молчания нам подсказали братья-художники по прозвищу One vizio, с которыми мы познакомились накануне. Они иногда живут на Байкале и рисуют психоделический космос на стенах заброшенного рыбзавода, который теперь переделан в лучший местный отель «Порт Ольхон».
Братья приехали из Усть-Илимска, и пусть это прозвучит невежливо, но город этот, до которого от Иркутска сутки езды на поезде, имеет все шансы восприниматься как «*опа мира». Тем не менее, братья, которым удалось оттуда выбраться, читали нам свои переводы стихов Джима Моррисона, а еще хвастались, что за биткоины продают картины в Сиэтле, играли на варгане и предложили на следующий день позаниматься вместе с ними динамической медитацией у подножия скалы Шаманки. Они сами придумали метод телесной практики с использованием бульников и валунов, которые за счет естественного распределения центров тяжести создают совершенно не ту нагрузку, что выверенный вес штанг и гирь в обычном спортзале. Размахивать тяжеленными камнями на морозном зимнем воздухе решились немногие, а вот с задачей молча и по одному в течение часа побродить вокруг Шаманки без телефонов в руках смирились даже дети. После таких нагрузок с нашей группой, безусловно, произошли динамические изменения: обычно молчаливые и закрытые люди разговорились, начали вспоминать что-то про себя, делиться тем, что их волнует и о чем они мечтают. А те, кто и без того много говорит, выносливо их слушали. В общем, чистый Солярис.
4. Иркутский мир. Город производит впечатление не столько своим обликом, сколько историями людей, волей судьбы здесь оказавшихся. Именно сюда в XIX веке царь ссылал декабристов, и сюда же вслед за ними в легких петербургских платьицах приезжали их жены. Царь Николай I, похоже, обладал циничным чувством юмора, востребованным и поныне, и ссылал в Иркутск восставшую дворянскую элиту с формулировкой: мол, хотели, чтобы крестьяне жили как дворяне, ну вот, собственно, с вас и начнем. Но дома декабристов, которые и по сей день стоят в Иркутске, на избы крестьян не похожи нисколько: к примеру, «дворец» из кедра князя Волконского формами явно должен был напоминать владельцу о его столичной молодости. Таков получился уникальный стиль — иркутский дворцовый классицизм.
Вообще, по изяществу местное деревянное домостроение может сравниться только с зодчеством в Томске — в других городах Сибири такого количества купеческих дореволюционных построек не сохранилось. И сегодня, совершая прогулки по помпезной улице Карла Маркса, бывшей Большой Першпективной, или перпендикулярной к ней, куда более патриархальной улице имени другого Карла — Либкнехта, становится понятно, почему Чехов, зависнув в Иркутске по пути на Сахалин, назвал город «сибирским Парижем».
При Чехове, разумеется, улицы Иркутска назывались иначе, да и вообще последние 100 лет местная урбанистика была не на высоте, но нынешние хипстерские кофейни, барбершопы и сетевые магазины возвращают здешним зданиям бодрость и актуальность. Так что мне лично теперь мечтается выкупить в городе пару домов времен декабристов и организовать в них мини-гостиницы формата B&B.
Но все же важнейшее историческое событие в жизни Иркутска вовсе не визит Чехова или балы ссыльных декабристов. Именно здесь расстрелом Колчака по сути закончилась Гражданская война в России. Главным напоминанием об этом драматическом эпизоде отечественной истории является памятник Колчаку, установленный возле проруби, в которой его утопили после допросов, а на постаменте сделаны барельефы красноармейцев в буденовках и белогвардейцев — такой вот наглядный образ иркутского мира. Лично меня этот символ очень сильно поразил: как раз столетие прошло со времени Гражданской войны, и вот так, в идее постамента, враждовавшие стороны будто примирились.
А дальше — глаза бы мои не видели: пушнина, всевозможные чучела, шкуры и медведь, умерший, чтобы стать ковром, продающимся в DutyFree иркутского аэропорта за 1100 фунтов. Это позор, который вызывает стыд за моих современников, и чувство это не ослабевает. Но есть в этом смысле и надежда — президент Путин недавно запретил сливать все подряд в озеро и распорядился расселить моногорода с заводами, загрязняющими Байкал десятилетиями. Усилился контроль за байкальской территорией на предмет выявления разной экологически вредной деятельности. Ольхон стал национальным парком, и теперь там, как в рассказе Рэя Брэдбери про бабочку, раздавленную в прошлом и изменившую тем самым ход будущего, нельзя сойти с мостков, чтобы не нарушить баланс экосистемы.
Ну и до мурашек, признаюсь, меня тронуло выступление владельца экокофейни REUS Алексея, куда мы совершенно случайно зашли в Иркутске. Он рассказал нам о движении молодых ребят, которые летом уходят в леса, чтобы убирать там мусор. Местные власти выделили им под Иркутском специальный большой полигон, где они обкатывают лучшие современные практики сортировки отходов, а затем постепенно внедряют их в городскую жизнь. Вот так, возможно, Байкал Хан со временем и станет свободным от нашего мусора, а там, глядишь, и мы сами очистимся, а может даже и проветримся.
День 0. Прибытие в Иркутск.
День 1. Поездка из Иркутска на остров Ольхон на «Хивусах» зимой или на лодках летом.
День 2. Путешествие на чем получится вокруг Ольхона.
День 3. Скала Шаманка и тишина.
День 4. Бурятский круг.
День 5. Белый Иркутск.
День X. Обратный вылет.
Фото: Личный архив автора
