Загрузка ...
То, что сейчас разворачивается вокруг войны России с Украиной больше всего похоже на психоз.
В этой связи интересна любопытная концепция, описанная итальянским психотерапевтом Маргаритой Спаниоллой Лобб. Она предлагает рассматривать разные периоды состояния социума через призму психотерапии и объясняет, почему в тот или другой период времени общество реагировало на события определенным образом.
Лобб описывает последовательное движение общества, начиная с 1950-х годов, когда после травматического опыта Второй мировой войны самыми распространенными в обществе стали «невротические» тенденции: на первый план вышла потребность в принадлежности, и личные задачи приносились в жертву сохранению отношений. Затем, в 1950-70-х годах «невротические» черты сменились «нарциссическими» — с фокусом на личной реализации. В 1970–90-х основу общества составило новое поколение, выращенное «нарциссическими» родителями, вечно занятыми личными достижениями. Оно стало «пограничным» — наполненным бурными конфликтными, но не переходящими в войну отношениями, неясными представлениями о собственной идентичности и черно-белым взглядом на мир.
С точки зрения психопатологии переход от невротического опыта к пограничному является движением к более тяжелому состоянию. Следующим по уровню тяжести состоянием является психоз.
***
В истории социумов часто можно проследить такие циклы, но до стадии психоза человечество доходило редко. Цикл, пройденный Германией после Первой мировой войны, — скорее, исключение. Гораздо чаще после проживания пограничного состояния в обществе происходило какое-то травматическое событие (война, экономическая катастрофа, тяжелая эпидемия), и начинался новый круг.
В 1990– 2010-е вслед за «пограничным» периодом не произошло ни масштабной войны, ни эпидемии, ни кардинального социального коллапса. Зато возникла новая форма психологической организации социума, которую специалисты называли Liquid society. Для него были характерны некоторые стертые психотические черты: трудности находиться в отношениях, одиночество при видимости общения на фоне невероятного развития компьютерных технологий. Психотические черты стали проявляться и на телесном уровне в виде потери чувствительности и изменения отношения к телу. В частности, человеческое тело стало «включать» в себя гаджеты — у многих людей возникала тревога при выходе из дома без мобильного телефона. Да и в целом уровень тревоги значительно вырос. Помню, как в 2017 году я брала в Москве интервью у людей разных профессий и удивлялась, как много из них боится терактов и ядерной угрозы.
Потом случился «ковид». С одной стороны, эпидемия сделала проявления Liquid society еще более явными, будто легализовав нашу изолированность. С другой, опасность COVID-19 для жизни и значительное количество смертей вызывали много военных аллюзий и переживались как травма, но, конечно, не так, как при реальной войне.
Два месяца назад, размышляя о социальной ситуации, я предполагала, что в результате пандемии коронавируса возникнет некая новая, не описанная до сих пор форма организации общества (как это случилось с Liquid society). Но произошло другое. И сейчас прямо на наших глазах реализуется психотический сценарий. (В первую очередь, речь идет о том, что происходит с людьми, ассоциирующими себя с Россией — остающимися в этой стране, спешно покидающими ее или уже живущими за ее пределами. Люди, находящиеся в Украине или ассоциированные с ней, тоже попадают под влияние психотического поля, но все же в большей степени они сейчас переживают травматизацию и пограничный опыт).
***
Основными признаками психоза являются нарушение связи с реальностью, искаженное мышление и восприятие мира, а также сдвиги в эмоциональной сфере: снижение эмпатии, эмоциональная холодность, противоречивые переживания, бредовая симптоматика (сверхидеи, магические конспиративные концепции и т. п.) и расщепление (схизис), которое состоит в одновременном проявлении несовместимых форм поведения, эмоций и противоречивых посланий.
Психоз сопровождается тяжелыми переживаниями. Возникает внезапное ощущение обрушения мира, очень высокий уровень тревоги, неконтролируемый ужас, чувство нереальности происходящего, потеря ощущения собственного я, агрессия. С этими чувствами сталкиваются все, кто оказывается затронут психотическим полем. Даже рядом с человеком, у которого развился психоз, находиться трудно.
Когда ужаса много, возникают предпосылки для массовых ответных реакций, особенно на фоне свойственных для психоза противоречивых посланий — а именно ими характеризуется сейчас ситуация в России.
Нам объявляют, что мы начали «спецоперацию» в Донбасе и тут же вводят войска в другие районы Украины, находящиеся в тысяче километров от Донбаса. Говорят, что нам объявили войну, но мы не ведем войну и слово «война» нельзя произносить. Говорят, что мы не воюем — но тут же арестовывают людей за лозунги: «Нет войне!». Сообщают, что российская экономика абсолютно защищена, но запрещают снимать деньги с депозитов и ограничивают продажу некоторых товаров в магазинах.
Не менее противоречивые послания мы слышим и по другую сторону фронта. Нам говорят, что весь мир поддерживает Украину, при этом Украина получает лишь небольшие поставки вооружений. Нам говорят, что закрыть небо надо Украиной нельзя из-за угрозы ядерной войны, но при этом никто не опасается вводить эмбарго на торговлю с Россией — будто существует магическое правило, что в этом случае Россия не сможет нанести ядерный удар. России угрожают разрушительными санкциями, при этом основные источники российского благосостояния — нефть и газ — санкциями почти не затрагиваются, зато много шума делается из-за прекращения поставок в страну драгоценностей и сумок Louis Vuitton.
Нахождение в атмосфере амбивалентных посланий, безусловно, подпитывает дезориентацию людей, снижает критичность и поддерживает психотическое поле. Особенно подверженными ему оказываются люди, испытывающие страх, чувствующие себя ущемленным и нуждающиеся в ком-то более сильном. Присоединение к толпе — действенный способ справляться с целым рядом сложных переживаний. В результате, люди теряют способность к нормальному суждению и оказываются захваченными распространяемыми в массе идеями, не подвергая их критическому анализу, что подпитывает психотические тенденции.
***
К сожалению, с точки зрения психопатологии возможны три основных сценария дальнейшего развития событий в короткой перспективе. Первый предполагает углубление и хронизацию психоза (нечто подобное описано в романе «1984» Оруэлла). Однако рано или поздно этот вариант закончится одним из двух выходов.
- Реализацией анигиляционной агрессии – самоубийством социума. Самоуничтожение может принимать разные формы. Один из сценариев — ядерная война, которая положит конец существованию мира. Другой — война гражданская, ведущая к самоубийству России как политической и географической сущности. Очень хочется надеяться, что подобный сценарий не реализуется никогда.
- Длительная депрессия, следующая за психотическим приступом. Депрессивный сценарий связан с замораживанием или развалом разных сфер жизни, включая экономику, нарушением человеческих связей, углублением аутизации, резким снижением активности, падением самооценки. Есть также опасность направления агрессии внутрь общества, переживания бессилия и неспособности отвечать на вызовы.
***
Что мы можем сделать, чтобы все это пережить?
Во-первых, всегда важно помнить, что кошмар не бывает вечным. Даже самые страшные периоды в истории сменяются другими. В человеческой перспективе многие пациенты, которые перенесли психотический приступ, даже затяжной и тяжелый, постепенно выходят из болезненного состояния, восстанавливают трудоспособность и возвращаются к относительно нормальной жизни.
Во-вторых, важно сохранять личную осознанность и связь с реальностью. Когда речь идет о психотическом состоянии, наличие критичности является важным фактором, улучшающим прогноз. Если мы игнорируем чувства, они никуда не исчезают, зато мы теряем возможность ими управлять. Если мы не осознаем свои переживания, есть очень высокий риск оказаться ими захваченными. Поэтому свои чувства важно понимать.
В психотическом поле чувства сложно дифференцировать. Иногда требуется специальное усилие, чтобы понять, что же с нами происходит, про что эти возбуждение, тревога, дрожь, бессонница. Сейчас самыми распространенными переживаниями оказываются:
- ужас: страшно, когда гибнут люди, когда в опасности жизнь друзей и родственников в Украине; страшно, когда в России люди, высказывающие свое мнение, подвергаются арестам и избиениям; страшно наблюдать обрушение жизни;
- стыд: стыдно ассоциироваться с агрессором, с кем-то близким, чье поведение представляется неприемлемым; стыдно, когда страна, с который ты связан, осуждается всеми в мире;
- вина: даже если нет чувства прямой ответственности за происходящее, вина может ощущаться от того, что в данной момент тебе легче, чем тем, кого бомбят, и с этим ничего нельзя сделать;
- бессилие: в реальности очевидно, что никакие прямые действия и протесты не приводят к желаемому результату, иногда не удается поменять даже позицию друзей или родственников, не то что власти;
- ярость: одни злятся на Путина, другие на бездействующую или агрессивную Европу или НАТО, третьи — на санкции, четвертые — на соотечественников и даже родственников, пятые — вообще на мироздание;
- переживание потери: когда твой дом разрушен или занят чужаками, когда связи с дорогими людьми рвутся, когда появляется ощущение, что ты не можешь вернуться в страну, которую считал домом.
С такими чувствами сталкиваться не хочется. Но избегание переживаний приводит к возникновению и углублению депрессии. Поэтому правильная стратегия — осознавать и чувствовать. При этом важно делать это не в одиночку (друзья, группы поддержки, единомышленники), находя опоры, формы выхода переживаний и осознавая зоны собственной ответственности, разграничивая при этом то, что мы можем изменить, а что нет. Это поможет не вваливаться в бессилие, находить способы совладать с чувствами и действовать оптимально для данной ситуации. Страх, кстати, тоже не стоит игнорировать. Осознание страха дает нам возможность выбирать более безопасные для себя стратегии действия.
В-третьих, очень важно поддерживать жизнеспособность и вообще все, что связано с жизненными силами. Это сложно на фоне депрессивных переживаний, однако, необходимо. Важно заботиться о себе, спать, есть, находить то, что доставляет радость. Как известно, даже в самых тяжелых ситуациях — на войне, в лагерях, тюрьмах, оккупации — выживали те, кто чистил зубы, брился, делал зарядку, позволял себе влюбляться и иметь хобби.
В-четвертых, важно сохранять субъектность — способность иметь свое мнение и действовать активно, независимо от других людей. В ситуации, когда ты не выбираешь то, что происходит, не согласен с этим и не можешь немедленно это изменить, легко почувствовать бессилие и начать воспринимать себя объектом. Чтобы этого не происходило, нужно находить собственные смыслы и делать то, что вы считаете нужным, даже таких в непростых условиях.
***
Одна женщина сказала мне, что в такие времена добрые силы делятся на воителей и хранителей. Последние в первую очередь способны противостоять психотическому полю, не быть им захваченными. Им может быть трудно. Как выродкам из «Обитаемого острова» Стругацких. Об этой книге сейчас вспомнили все, и не зря. Может, пора ее перечитать, а то не ровен час – запретят. Хотя даже если книгу запретят, всегда останутся хранители. Так было во все времена.
Фото на обложке: Oleksandra Butova / Avalon / Legion-Media