An inscription in Russian reads 'Death Ahead. Stop' as seen on a destroyed car on Vokzalna Street following the liberation of the city from Russian invaders, in Bucha, Kyiv Region, northern Ukraine, on April 05, 2022. Photo by Anatolii Siryk/Ukrinform/Abaca/Sipa USA
Страшные кадры из Бучи в прошлые выходные появились во всех СМИ. Потом в освобожденном городе побывали сотни журналистов. Каждый беседовал с очевидцами, семьями убитых, добровольцами, уносившими с улиц тела. И фотографировал. Все истории душераздирающие.
Меня хватило прочитать эти:
На тему трагедии в Буче на этой неделе много писал и Юлиус Страусс, бывший глава московского бюро The Telegraph. В Spectator вышло две его статьи. В первой он рассуждает, что Буча — лишь последний такой инцидент с участием России, подобные — например, в Чечне в 1990-е — были и до него. Во второй сравнивает трагедию в Буче с боснийской Сребреницей.
Немецкая разведка на этой неделе сообщила о том, что перехваты разговоров российских военных показывают, что они обсуждали массовые убийства гражданских по радиосвязи. А значит, не исключено, что насилие в Буче было не спонтанным, а организованным руководством российской армии.
Женщины Украины рассказывают об издевательствах со стороны российских военных. Групповые изнасилования, принуждение к сексу под дулом пистолета и изнасилования на глазах у детей — таковы мрачные свидетельства, собранные следователями.
Мародерство российских военных тоже не осталось не замеченным. И хотя западные СМИ интересовались этой темой меньше независимых российских, упомяну одну статью на эту тему.
Хороший репортаж выпустила The New York Times — о том, как украинцы возвращаются домой в города, откуда ушли российские войска. Жить дома (у кого он остался) лучше, чем быть беженцем.
The Financial Times тоже публикует статью о том, как жизнь возвращается в Киев и соседние города. А владельцы кафе и ресторанов вновь открывают свои заведения.
В The Economist вышел большой и важный текст известного публициста Питера Померанцева — о том, как в эти дни меняется наше представление об Украине и украинской нации. Страна, о которой мало кто что-то знал до войны, теперь вызывает восхищение своим героизмом:
«До вторжения вы мало что знали об Украине. Могли ли вы показать ее на карте или описать ее жителей? Возможно, она существовала где-то на периферии вашего воображения — эдакий мрачный пригород Великой России, почти ненастоящий, как и утверждает Владимир Путин. В этом вы были бы не одиноки. До недавнего времени у меня было мало понимания об этой стране — а ведь я там родился.
Легко понять, почему Украина сбивает людей с толку. У неосведомленного стороннего наблюдателя она разрушает все представления о том, что создает нацию. Большинство людей в Украине по случайности двуязычны. В ней одновременно существует множество “историй”: Российская, Советская и Австро-Венгерская империи, Польша, Румыния и, конечно же, сама Украина. Эта смесь исторических повествований заставляет многих на Западе не до конца верить в существование страны.
Сейчас люди стали более просвещенными. Мир обрел новую героическую нацию. Ее президент-еврей, бывший комик, превратившийся в более молодую и сопереживающую людям версию Черчилля. Пожилые женщины, насмехающиеся над российскими солдатами. Хипстеры, берущие в руки пулеметы. Убитые горем, но сохраняющие холодный рассудок матери со своими жизнерадостными детьми, укрывающиеся в метро. Бьюти-блогер из Instagram, попавшая под обстрелы в родильном отделении».
Санкции в отношении неугодных режимов США и их союзники вводят не первый год, но только в эту войну они оказались по-настоящему карательными и стали полновесной заменой танкам и самолетам. В связи с этим все чаще звучит слово weaponisation, означающее процесс, при котором что-то невоенное становится оружием.
The Financial Times на этой неделе выпустила бигрид про «вепонизацию» доллара — о том, как главная мировая валюта в 2022 году стала еще и оружием. Этот текст — результат работы целой команды журналистов из разных стран. Они буквально по часам отследили всю подноготную процесса ввода санкций: от стадии «а давайте» (которая, кстати, случилась еще в ноябре — мировые лидеры прогнозировали все уже тогда) до «сдачи в продакшн». Рассказывается, как чиновники самого высокого уровня (министр финансов США, премьер-министр Италии и другие) не спали ночами и согласовывали в WhatsApp план действий по заморозке резервов Банка России, чтобы не дать Путину возможности вывести деньги в безопасное место. Читается на одном дыхании, как шпионский роман (вот тут — первая часть, а тут — вторая).
Очередной пакет санкций — он последовал за обнародованием зверств в Буче — США и Европа ввели как раз на этой неделе. Из хайлайтов: ЕС запретил импорт российского угля и вход российских кораблей в порты, США забанили два крупнейших банка России — Сбербанк и Альфа-банк, Великобритания ввела блокирующие санкции на тот же Сбер и на Московский кредитный банк. Под персональные американские санкции попали помимо других людей (предполагаемые) взрослые дочери Путина, члены семьи Сергея Лаврова, Дмитрий Медведев и Михаил Мишустин.
Поскольку санкции расширяются и множатся, напрашивается вопрос: есть ли где-то в западных СМИ весь таймлайн санкций против России — полный, с первых дней войны?
В СМИ внятного таймлайна не нашлось, зато нашлось на сайте Института мировой экономики Петерсона — частного научно-исследовательского института в США. Тут все предельно ясно разложено по полочкам и дополняется в режиме реального времени.
Газ, нефть и уголь — не единственные энергоносители, которые мир покупает у России. Европа также активно пользуется российским ураном, и если вводить санкции против него, то это может ударить по ядерной энергетике. В Европе российский уран идет в такие страны, как Финляндия, Болгария и, конечно, Украина, а всего ядерная энергетика обслуживает в регионе около 100 млн человек. Удар по поставкам стратегического сырья может дополнительно взвинтить цены на электроэнергию в Европе. Подробнее эту тему на этой неделе разбирал Bloomberg.
Плохо. Нам в Британии это видно невооруженным глазом на заправках и в магазинах. Мир стоит на пороге большой рецессии, и это особенно обидно, так как экономисты предрекали на 2022 год хороший рост после пандемии.
Почитать о мировой экономике и грядущей рецессии можно, например, в этой редакционной статье The Economist. А The New York Times пишет отдельно про то, что сейчас переживают европейские компании, работавшие с Россией.
У России проблемы: ей не хватает свежих сил, рассказывает корреспондент The New York Times. В феврале, по данным издания, Москва отправила в Украину 75% своих основных наземных боевых сил. Но большая часть этой армии, насчитывающей свыше 150 000 военнослужащих, в настоящее время недееспособна из-за проблем с логистикой, падения морального духа и значительных потерь, вызванных ожесточенным сопротивлением Украины. Свежих российских войск, способных заполнить образовавшуюся брешь, относительно немного. Кремль сейчас перебрасывает на восток наемников из Сирии, боевиков группы Вагнера, а также военнослужающих из Грузии и востока России. С техникой у России, кстати, тоже все не очень — в том числе из-за нехватки комплектующих, вызванной санкциями.
Отдельную статью о российских и украинских наемниках выпустил The New Yorker. В ней разбирается, насколько воюющим армиям могут пригодиться наемники с опытом боевых действий (спойлер: они будут полезны) и неподготовленные добровольцы (спойлер: нет, от них в современной войне как раз один вред).
The Economist попытался суммировать существующие представления о войне и ответить на этот вопрос. В двух словах, дело в том, что:
Для тех, кто все еще мечтает о смене власти в современной России, газета The Washington Post выпустила статью о том, как там на самом деле происходило свержение руководителей.
В статье нет ни слова о Павле I. Зато разбираются два события XX века: арест и расстрел Берии и смещение Хрущева. А заодно дается расклад по сегодняшним российским элитам: кто из них может стать для Путина тем, кем для Берии стал Булганин, а для Хрущева — Семичастный.
The Guardian пишет: российские ученые массово обращаются к зарубежным коллегам, чтобы те помогли им устроиться за рубежом, потому что в России наука, мол, всё. Беда в том, что Запад сейчас как раз активно рвет связи с Россией, и российским ученым, даже самым известным и талантливым, попасть в западные университеты будет очень непросто.
Европа на этой неделе выслала более четырехсот сотрудников российских дипмиссий. The Economist называет это самой большой высылкой дипломатов в истории и объясняет, что это удар в первую очередь не по дипломатии, а по разведдеятельности. Теперь не только российская экономика, но и российский шпионаж, как в игре «Змейки и лестницы», возвращается на десятилетия назад.
Многие обозреватели отмечают, что если в первые недели войны Запад демонстрировал редкое единство, то теперь, когда война затянулась и ядерной катастрофы не случилось, союзники вновь начинают возвращаться в привычный для них режим лебедя, рака и щуки, и всякий вновь вспоминает о своей выгоде.
Вот уже Германия плачет, стонет, клянется в преданности идеалам цивилизации, но не разрывает торговых отношений с Россией: людей в Буче очень жалко, но денег и своих граждан жалко тоже. Другие страны тоже как будто исчерпали возможности самопожертвования, отчего их союз начинает тихо потрескивать по швам. Пока негромко и не страшно — все-таки санкции вводятся и оружие в Украину поставляется, — но тенденция все равно не очень обнадеживающая. Хорошая статья об этом вышла в The New York Times:
К грустному выводу о том, что Европа в очередной раз показала трусливую сущность и на самом деле не очень-то сильно наказала Россию, даже после Бучи, приходит и обозреватель The Spectator Эндрю Теттенборн в свой свежей колонке. Уголь и порты — это да, но этого мало, пока газ остается нетронутым.
А обозреватель The Atlantic Том МакТаг пишет, что Запад должен создать новый институт наподобие ЕС, чтобы противостоять блоку Китая и России. В него должны войти не только страны Европы и США, но и другие, которые под зонтиком этого института могли бы защититься от китайского влияния. Сегодняшнюю ситуацию автор сравнивает с окончанием Второй мировой войны, когда США оказались перед выбором: или они помогут Европе экономически, или Европа станет зоной влияния СССР.
Европа может скоро столкнуться с кризисом социальной сферы из-за беженцев, предупреждает The Wall Street Journal. Сейчас европейцы великодушно принимают украинцев у себя дома, но что будет потом, когда война закончится? Все будет совсем не просто.
Западные, да и российские журналисты, когда пишут о требовании Путина к Украине не вступать в военные альянсы, используют термин «финляндизация» — Финляндия до сих пор была образцом нейтралитета и никогда не состояла и не стремилась в НАТО. Но сейчас в Финляндии резко возросло число желающих вступить в НАТО, и власти страны активно размышляют об этом. И даже хотят принять какое-то решение (чуть ли не подать заявку) в преддверии саммита НАТО, который пройдет в июне в Мадриде.
Как они рассуждают? Что они сами искренне думают о войне, об Украине, о Западе, о Китае, о возможной ядерной войне?
Журналист и бывший европейский политик Бруну Макаеш дал западному читателю редкую возможность заглянуть внутрь черепной коробки одного такого товарища — кремлевского советника Сергея Караганова. Читайте его интервью с Карагановым в The New Statesman.
Рано радоваться, что Украина выиграла информационную войну, предупреждает Карл Миллер в The Atlantic. Нам на Западе почему-то кажется, что раз мы все за Украину и Зеленского, то и весь остальной мир такой же.
А он не такой — далеко не все однозначно за Украину. Это и статистически хорошо видно, например, по голосованию в ООН за приостановление членства России в совете по правам человека: «за» проголосовали всего 93 страны, чуть больше половины. А главное, в мире продолжаются организованные кампании по дезинформации и поддержке Путина и войны в Украине. Проиграв борьбу за сердца Украины, Европы и Америки, путинская пропаганда пошла искать сторонников на других континентах.
Миллер разобрал одну такую недавнюю вспышку — когда в Твиттере в начале марта вышли в топ хэштэги #IStandWithPutin и #IStandWithRussia. Он проделал большую работу по исследованию профилей, которые его раскручивали, и пришел к выводу, что все это было тщательно организовано, однако в кампании участвовали не только боты, но и настоящие люди, прежде всего, из Индии, Пакистана и Африки, и в первую очередь те из них, которым близки антизападные и антиглобалистские лозунги.
Не один только Twitter был полем инфобитв. Корпорация Meta также сообщила о том, что множество аккаунтов украинских официальных лиц подверглись хакерской атаке со стороны группировки GhostWriter.
А вот необычный ракурс от The Guardian. По случаю нынешней войны газета напоминает, что совсем не Путин изобрел машину пропаганды и что Британия тоже была изрядным злодеем и тоже лицемерно всем врала о своих колониальных «подвигах».
Когда какие-нибудь путинские вотабаутисты, с которыми вы еще по каким-то причинам не прекратили общение, будут вас ехидно спрашивать: «Почему же у вас на западе молчат о грехах собственного колониализма?», вы можете отвечать: «А они не молчат. У нас есть целый класс видных авторов, специализирующихся на посыпании головы пеплом». Показывайте им эту статью.
Ну а если спросят, где вы были восемь лет назад, отвечайте, что наши на Западе спрашивают с нас еще строже: где все мы были тридцать лет назад, когда была Босния. И показывайте другую статью из The Guardian.
Владимир Зеленский на этой неделе обвинил Россию в геноциде украинцев. Многие с этим не согласились: дескать, подождите, еще надо разобраться, не всякие массовые убийства можно называть геноцидом.
Журналист Ишан Тарур из The Washington Post пошел и разобрался. Для доказательства факта геноцида, пишет он, нужны два главных условия: массовые преднамеренные убийства и открытые призывы к насилию. Насчет первого сегодня ни у кого (кроме самих убийц) сомнений нет. А что со вторым? Присутствует ли риторика, одобряющая насилие и убийства, в заявлениях российских политиков и СМИ? Тарур открыл русские государственные СМИ, погрузился в чтение и теперь уверен, что да, действия России имеют признаки геноцида.
Конечно, пока это выводы только одного журналиста. Но потом ведь и другие захотят разобраться. Кстати, признаки разжигания ненависти по национальному признаку в заявлениях российских СМИ нашел и московский корреспондент The Guardian Эндрю Рот.
В том, что произошло в Буче, винить нужно не российскую нацию и культуру вообще, а российскую военную культуру, пишет The Atlantic. На войне не только русские начинают вести себя как звери — американские солдаты тоже вполне способны сделать что-то подобное. Но есть важное отличие: если американское военное правосудие тщательно выискивает военных преступников и наказывает их по всей строгости, то в российском такой практики нет. В России, наоборот, поощряется жестокость в отношении гражданских лиц, и оттого военные начинают творить безнаказанные зверства.
Журналисты, разумеется, понимают, что все разговоры о трибунале пока напоминают разговоры мышей, согласившихся с тем, что кошке на шею надо повесить колокольчик. И Spectator, и The Economist с горечью констатируют, что судить Путина и его армию руки у Запада пока что коротки.
Но если вам хочется получить представление, как вообще (теоретически) может вестись такого уровня разбирательство, то The Wall Street Journal популярно излагает, как все работает именно с точки зрения юридической механики.
Фото: Siryk Anatolii/Ukrinform/Abaca/S / Legion-Media
Комплекс Old Aeroworks спрятан в ряде жилых улиц района Эджвер-роуд — всего в паре минут…
Алексей Зимин родился в подмосковной Дубне, учился водородной энергетике в МЭИ и на отделении русской…
Sally Rooney, Intermezzo Каждая книга Салли Руни становится бестселлером, в каждой она исследует человеческие отношения…
Когда: 3 декабря, 19.00Где: Franklin Wilkins Building, Kings College Waterloo Campus, 150 Stamford St, SE1…
Когда "День памяти" в 2024 году Как и каждый год, «День памяти» выпадает на 11…
Когда: 28 ноября, 19.00Где: Franklin Wilkins Building, Kings College Waterloo Campus, 150 Stamford St, SE1…