Расскажите о «русофобии» немцам: как немцы в Британии переживали германофобию в XX веке

Мой первый запрос в Google был таким: «Немецкие мигранты в Британии во время Второй мировой войны». Но спустя 15 секунд блужданий по интернету я понял, что ошибся: самая мощная волна германофобии на острове случилась раньше. Она пришлась на годы Первой мировой — именно в 1915-1918 годы в стране происходили самые масштабные посадки и высылки немцев, погромы и травля в прессе.

Взгляните на эту фотографию, сделанную в 1915 году в восточном Лондоне:

Разъяренная толпа, пришедшая в негодование после известия о потоплении «Лузитании» ударом немецкой подлодки 7 мая 1915 года, громит табачную лавку немца Адольфа Шонфельда на Крисп-стрит в районе Поплар. Разгоряченные молодчики ломают двери и окна и выбрасывают мебель. Полицейские лишь наблюдают за происходящим. Рядом — магазинчик англичанина Эпплтона, его не трогают.

В одном этом снимке — вся судьба немецкой общины Лондона, история которой (в ее тогдашнем виде) к началу Первой мировой уже насчитывала добрую сотню лет.

Чем занимались немцы в Лондоне до Первой мировой

Немецкая диаспора Британии чем-то была похожа отчасти на нынешнюю российскую, а отчасти — на польскую или румынскую. В XIX и начале XX вв. десятки тысяч немцев перебрались в Великобританию: одни бежали от тирании немецких властей, другие — в поисках работы, которой не было на родине. Кто-то переезжал первым, обустраивался, перетягивал семью — так в стране оказалось особенно много немцев из Ганновера и Вюртемберга. Многие переезжали, так сказать, по профессиональной линии: в Англии ценили немецких учителей, пекарей и официантов (чем не сегодняшние российские айтишники?). Были также немецкие банкиры и промышленники.

Согласно переписи 1911 года, в Великобритании проживало 53 324 иммигранта из Германии. Они расселились по всей стране, но особенно высокой их концентрация была в Лондоне — тут проживала половина всех немцев страны. Работали на фабриках, гувернантками, учителями, официантами, а также занимались частным бизнесом: открывали парикмахерские, пекарни и мясные лавки по всей Великобритании. Немецкие работодатели, как часто и бывает, нанимали на работу немецких работников, те потом богатели и открывали свои лавки.

К началу Первой мировой войны немцы уже были интегрированной диаспорой, но сохранили самобытность: у них были немецкие клубы, газеты и церкви. Отношения с британцами были нормальными: ксенофобия, конечно, существовала, но особых проблем до поры до времени не приносила. Пока не началась Первая мировая война.

«Нация дикарей»

Неприязнь к немцам нарастала с конца XIX столетия, по мере усиления и милитаризации Германии. Немцев все чаще обвиняли в шпионаже в пользу Германии (немалую роль в этом сыграли, кстати, приключенческие и шпионские романы того времени, изображавшие немцев кайзеровскими лазутчиками). И когда разразилась война, британцам уже не нужно было объяснять, кого им следует ненавидеть. Против здешних немцев, многие из которых и в Германии-то никогда не бывали, обернулся и гнев толпы, и репрессии государства, и ярость газетчиков, называвших их «нацией дикарей» и «проклятой расой».

Сразу после начала войны в Британии был принят закон об ограничении въезда иностранцев. Они должны были регистрироваться в полиции, а также не могли уезжать дальше пяти миль от места жительства. Закон ликвидировал все немецкие газеты и клубы. Позднее правительство еще и закрыло принадлежащие немцам предприятия и конфисковало их имущество и активы без всякой компенсации владельцам. Немецких детей исключали из школ.

Самой жестокой мерой правительства стало массовое интернирование мужчин-немцев призывного возраста (17–55 лет), разрушившее многие семьи. По всей стране были организованы лагеря. Самый большой — Нокало — располагался на острове Мэн и одно время вмещал более 23 000 человек. После войны их принудительно отправляли в Германию, многие из них до конца своих дней не видели родных, оставшихся в Британии. Немецких женщин, детей и стариков правительство тоже депортировало на протяжении всей войны: к 1919 году в Великобритании осталось всего 22 254 немца.

Общественное мнение полностью поддерживало эти действия. Газеты пестрели рассказами о немецких шпионах и требовали увеличить масштабы интернирования. К 1918 году распространился миф о немецкой «тайной руке», которая контролировала Великобританию и не давала ей победить в войне. По всей стране начались антинемецкие стачки. Появились антинемецкие организации, в первую очередь «Союз Британской империи», который призывал к искоренению «немецкого влияния» в Британии.

Несколько раз вспыхивали и антинемецкие беспорядки. Немалую роль в них сыграла та же пресса, которая создавала из немцев образ универсального врага, вредившего стране и поддерживавшего кайзеровскую армию — даром что местные немцы жили в стране десятилетиями и были неотъемлемой частью британского общества.

Королевская семья, носившая фамилию Саксен-Кобург-Готы, стала в 1917 году именоваться Виндзорами, демонстративно отказавшись от своего немецкого происхождения.

Доходило до курьезов. В годы Первой мировой в Британии породу немецких овчарок стали называть «эльзасцами». А German bisquits переименовали в Empire bisquits — и так называют до сих пор.

Разница между нацистами и немцами

Свою долю ненависти живущие на острове немцы, конечно, получили и во время Второй мировой войны. Но она не сравнима с тем, что происходило в начале XX века.

Во-первых, после Первой мировой ненавидеть, по большому счету, стало некого: те немцы, которые не уехали из Британии, попрятались, изменили имена и постарались скрыть свое происхождение. Численность немецкого меньшинства в Британии за годы Великой войны сократилась вдвое. Вывесок с немецкими фамилиями, вероятно, не осталось ни одной.

Показательна в этом смысле судьба семьи Адольфа Шонфельда, владельца той самой лавки в Попларе, которую разгромили после гибели «Лузитании». Как рассказала на одном из интернет-форумов праправнучка Шонфельда, семью приютили соседи, а потом они поменяли фамилию на Шеффилд и так и жили под ней дальше в Британии, переехав из Лондона в пригород. Сын Адольфа Шонфельда во Вторую мировую воевал на стороне Британии.

Во-вторых, Британия во Второй мировой несла меньшие потери, чем в Первой.

В-третьих, не лишено оснований предположение, что когда гитлеровские самолеты бомбили Лондон, одинаково страдали все жители города, и вряд ли кому приходило в голову делать козлами отпущения лондонских немцев, которые терпели не меньше остальных.

Это, впрочем, не означает, что германофобии не было, — она была. Тогдашние социологи опрашивали британцев, кого они считают виноватыми в войне: нацистсткое правительство или весь германский народ. И оказалось, что если в 1939 году немцев как нацию винили только 6% жителей острова, то к 1943-му эта доля выросла до 50%, хотя потом вновь снизилось. Все-таки британцы стали критически осмысливать происходящее и разделять нацистское правительство и народ. К тому же в прессе, радиопередачах и кино уже не было такой раскачки ненависти, как в Первую мировую.  По данным опросов, в 1943 году 60% британцев понимали разницу между нацистами и всеми немцами, и только 20% испытывали ненависть ко всем немцам без разбору.

Почему россиянам повезло

Сегодняшние россияне, живущие в Британии, должны быть благодарны судьбе за то, что их историческая родина стала всемирно ненавидимым агрессором только в XXI веке, когда Великобритания (и другие цивилизованные страны) уже получили иммунитет от расизма и навешивания ярлыка коллективной вины. Еще в прошлом веке для всего мира стало азбучной истиной: нельзя винить всех за преступления многих. Немцев — за «подвиги» нацистов, американцев — за рабовладение, русских — за сталинский террор. И поэтому сегодня россиян, живущих в Лондоне, не ссылают на остров Мэн, не лишают собственности и не называют в газетах недочеловеками за то, что Россия напала на Украину и угрожает миру голодом и ядерной катастрофой.

Кто-то может возразить, что у простых британцев вроде как недостаточно поводов для полномасштабной ненависти к россиянам. Их же Путин не бомбит. Вот если бы бомбил — тут бы и началось.

Это не так. Мир уже давно единый и глобальный, и ярость людей, возмущенных преступлениями в Украине, тоже глобальна: для жителя Лондона Буча и Мариуполь сегодня так же близки, как для жителя уцелевшего в 1940-е Оксфорда — уничтоженный Ковентри. И даже ближе — всего-то пара кликов. Так что поводов для гнева сегодня ничуть не меньше, чем во Вторую мировую.

И если бы Британия не выучила уроков XX века, то сегодня русские прятались бы в подвалах у соседей, их бы депортировали, лишали домов, предприятий и денег, выгоняли их детей из школ, выбивали окна в их домах. И вот это была бы настоящая русофобия.

А то, что стало неудобно летать между Лондоном в Москвой и отправлять деньги родным и близким, — это, извините, мелочи жизни.