Лондонский гей-парад: сегодня и 50 лет назад. Рассказывает Илья Гончаров

Cначала о главном: почему это вообще важно. 

Это важно потому, что (я хочу, чтобы это прозвучало крупным шрифтом и жирно) никто из нас не может быть уверен в том, что завтра не станет геем.

Не в прямом смысле, конечно. Сексуальную ориентацию изменить невозможно, что бы ни говорили сторонники запрета «пропаганды гомосексуализма». Я имею в виду в общем: никто из нас не может быть уверен в том, что завтра в наши двери не постучится какая-нибудь дичь и не будет диктовать, как нам жить. 

Дело в том, что история геев — это пример, с одной стороны, многовекового подавления меньшинства. А с другой — успешной (пусть и не повсеместно) борьбы и победы ценностей гуманизма и индивидуальной свободы над дичью и архаикой. 

Геи в западном мире стали хрестоматийным примером людей, которым долгие годы говорили, как им надо жить, внушали, какие они ужасные и как им надо немедленно лечиться, молиться богу, самоубиться, прятаться, стыдиться — нужное подчеркнуть. Так было до тех пор, пока во второй половине XX века они наконец не сказали: «Да ну сколько можно, отстаньте от нас, мы никому не причиняем вреда. И мы будем открыто жить вместе, если захотим. И держаться за руки в публичном месте, если захотим. И говорить о наших отношениях сколько угодно и где угодно до тех пор, пока это позволено всем остальным».

И дичь с архаикой, ворча, отступили. Внезапно (хотя не внезапно, а спустя десятилетия упорной и трудной борьбы) оказалось, что они действительно никому не мешают, что гомосексуальность и вправду не болезнь и что ни один человек не пострадал от того, что геям разрешили регистрировать браки. 

Но есть и плохие новости: дичь и архаика все еще существуют, их интересы не ограничиваются лишь гендерной повесткой, а самое ужасное, что иногда они все еще беснуются и пытаются пролезть к нам из своей позапрошлой эпохи и навязать свои правила и образ мыслей. 2022 год нам это ярко продемонстрировал. 

Во-первых, это война в Украине, вызванная вспышкой имперской гордыни России. Это только на первый взгляд между данной войной и гей-парадами нет ничего общего, но на самом деле это две очень похожие истории борьбы, где на одной стороне — ценности свободы и независимости, а на другой — геополитика гопников: мы в этом районе хозяева, и никто не смеет тут жить своим умом, не подчиняясь нам.

Украина в этом смысле — районный неформал, хиппи, гей (что бы ни бормотал себе под нос на ютьюбе про «девиацию» Арестович). А Россия — любер, накачавший мускулы в подвале и пришедший его убивать: за то, что тот «слишком борзый». Да и просто ему, люберу, не нравятся неформалы и геи.

Во-вторых, это решение Верховного суда США об абортах. Права распоряжаться своим телом у женщин в Америке больше нет — теперь их телами будут распоряжаться власти их штатов. В штате Техас они уже распорядились — и это тоже трагическая победа тьмы и псевдохристианского невежества над человеческой свободой.

А главное, ни Украина, ни техасские женщины еще недавно и представить не могли, что к ним в двери постучится вот это. 

И мы все не могли. А оно постучалось. Мы думали, что живем в безопасном XXI веке, в котором не должны ни перед кем отчитываться, как мы думаем, с кем мы спим, куда хотим вступить и кого рожать. Но оказалось, что рано радовались: XX, XIX, а местами и XVIII век (в голове у Путина, например) все еще живы и вполне могут подкарауливать нас где-то за углом. И не исключено, что завтра они придут распоряжаться нашей с вами жизнью и свободой.

И тогда мы (независимо от нашей сексуальной ориентации) очень явственно почувствуем, что такое быть геями.

А теперь про парад 1972 года.

Почему этот парад решили провести

Лондонский парад организовали члены Фронта освобождения геев (GLF) в ответ на Стоунволлские беспорядки в Нью-Йорке. Это известное событие, которое произошло 28 июня 1969 года, считается началом эры борьбы за права сексуальных меньшинств: в тот вечер полиция Нью-Йорка решила совершить рейд на гей-бар Stonewall Inn в районе Greenwich Village. По сути это было преследование ни в чем не виноватых людей под какими-то формальными предлогами — просто за то, что они геи. Такие рейды совершались и раньше и обычно заканчивались массовыми задержаниями, но в этот раз завсегдатаи впервые решились дать полиции отпор, и рейд перерос в потасовку.

Это событие вдохновило LGBT-сообщества по всему миру бороться за свои права. И что немаловажно — именно тогда у многих появилось ощущение, что эти права у них есть.

Два года спустя в Лондоне решили провести шествие в знак солидарности с участниками Стоунволла. Дату проведения специально выбирали поближе к 28 июня, в память о тех событиях. В последующие годы лондонский прайд тоже проводился в эти даты.

Как это было

В сети можно найти множество свидетельств того, что происходило в Лондоне 1 июля 1972 года. Питер Тэтчелл, активист борьбы за права LGBT-меньшинств, вспоминает, что в оргкомитете первого лондонского гей-парада было порядка 40 человек и во время подготовки никто из них не знал, сколько на марш придет людей. 

«В те времена большинство LGBT-людей прятались. Многие считали, что мы должны не выделяться и быть незаметными. Однако на марш пришло около 700 человек — и это был хороший результат. Полицейских было примерно столько же, и многие из них, хотя и не все, были настроены крайне враждебно по отношению к нам, они оскорбляли нас обидными словами. Мы чувствовали себя преступниками — несмотря на декриминализацию 1967 года, многие аспекты жизни геев были все еще под запретом», — рассказывает Питер. Так, несмотря на то, что гомосексуальные связи перестали причисляться к преступлению, публичные поцелуи людей одного пола все еще считались правонарушением, и полиция за это преследовала.

Шествие началось в Гайд-парке и закончилось на Трафальгарской площади: люди прошли по центру Лондона с лозунгами «Gay is good», «Glad to be gay», «Homosexuals are revolting», «Gays against fascism» — это была полноценная акция политического протеста. По словам Тэтчелла, удивительной была реакция прохожих. Треть толпы была настроена враждебно: в участников шествия бросали банки, бутылки и монетки. «Но мы думали: треть — это меньше, чем мы ожидали», — делится воспоминаниями Питер. Еще треть просто глазела, оставшиеся — поддерживали, выражали одобрение аплодисментами и другими способами.

Что было потом

Начиная с 1972 года, парад проводился ежегодно. Правда, не всегда в Лондоне: так, в 1981-м шествие было организовано в Йоркшире, в городе Хаддерсфилд. Местная LGBT-община жаловалась на притеснение со стороны йоркширской полиции, которая повадилась слишком часто навещать клуб Gemini, где собирались представители гей-сообщества, и они решили всей страной привлечь внимание общественности.

С 1983 года парад стал официально называться Lesbian and Gay Pride. В 1987-м количество участников превысило 15 тысяч.

В 1988 году в британском обществе случилось досадное безобразие, сравнимое со вспышкой архаики в Америке в 2022-м: правительство консерваторов приняло закон под названием Local Government Act, в которым была «Секция 28». В этой секции правительство обязывало местные власти не поддерживать LGBT-культуру, не называть однополые отношения семейными и не приветствовать их среди работников и студентов бюджетных учреждений. 

Это вызвало волну возмущения среди британского LGBT-сообщества, и гей-парады стали акциями протеста против нового дискриминирующего закона. В 1988 году на парад вышло вдвое больше людей, чем в 1987-м, — около 30 тысяч.

«Секция 28» была отменена по всей стране только в 2003 году. 

Со временем парады расширяли свою общественную повестку: уже в 1980-е это были не просто политические акции в поддержку прав сексуальных меньшинств. Так, в 1985 году участников лондонского гей-парада поддержали шахтеры — в благодарность за то, что члены гей-сообщества активно поддерживали шахтерские забастовки. Тогда же участники шествия стали все чаще выступать в защиту прав ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом людей. 

Со временем в этих маршах начали принимать участие и другие люди, которые являлись противниками дискриминации: феминистки, защитники прав темнокожего населения и другие. Прайды становились акциями в защиту прав человека вообще, хотя внешне все больше походили на веселый карнавал. 

В 2015 году число участников впервые превысило миллион человек.

Нынешние карнавальные гей-парады в Лондоне совсем не похожи на тот первый парад, который прошел 50 лет назад. Прохожие не плюют вслед активистам, а полицейские не только не оскорбляют, но и сами принимают участие в этом шествии наряду с представителями других профессий. В 2022 году гомофобия в британском обществе считается стыдным и неодобряемым пережитком, а лондонский гей-парад проводится при активном участии городских властей и организаций-партнеров. Во многих корпорациях июнь официально считается месяцем LGBT-истории, и поэтому значительное количество британских компаний в начале лета перекрашивают логотипы в цвета LGBT-флага.

При этом радуга — на щеке активиста, на эмблеме автомобильного концерна или в витрине кафе — уже давно перестала обозначать сексуальную ориентацию и стала символом права любого человека быть непохожим на других и жить своей собственной жизнью, не опасаясь, что придет кто-то и будет диктовать «как надо».