Комментарии

«Вспомнить все». Колонка главного редактора

Британские аристократы тем похожи на неандертальцев, что основным занятием и тех и других на протяжении столетий были охота и собирательство. Другое дело, что для неандертальцев это был способ выжить, а для аристократов – манера жить. На куропатку ходили не для того, чтобы не остаться без ужина, а собирали не только растения, но вообще все: от руин Парфенона до пуговиц с портретами Наполеона, от египетских мумий до англо-саксонских гвоздей, похожих на мумифицированных опарышей.

Особенно страсть к собирательству усилилась после Славной Революции в XVII веке. 

Англии не досталось европейского Ренессанса в его художественном измерении, но она лучше итальянцев и прочих обитателей континентальной Европы усвоила его метафизические вводные. Уроки античной гармонии были усвоены на островах не столько в искусствоведческих, сколько в философских категориях. Сочинение Томаса Гоббса «Левиафан», опубликованное в 1651 году в Лондоне, стало началом современной политической науки и этики общественного договора.

Гоббс принес в политическую философию ренессансный гуманизм и английскую рациональность. Он отобрал у государства его божественные установки, которые до сих так обожают в автократиях, и индивидуальное спасение человека видел лишь в двух вещах: в понимание того, кто такой Христос, и в соблюдении гражданских законов. 

Отдельный человек и общество людей в целом, по Гоббсу, – главные выгодоприобретатели в рационально устроенном мире. Кстати, на русском языке «Левиафана» напечатали впервые спустя триста лет после выхода трактата в Англии. Вариант перевода середины XIX века был запрещен цензурой. Так что книгу издали только одновременно с массовыми чистками тридцатых годов уже в СССР, стране, где общественное благо было основной доктриной, но государство при этом оставалось бесчеловечным.

Гоббсовская теория договора в эпоху просвещения мало повлияла на состояние охоты, зато значительно изменила целеполагание аристократического собирательства.

До середины XVII века частная коллекция – это нечто глубоко личное, даже интимное, что держат под замком в сундуках, а если и показывают, то только равным себе. Новое же время потребовало публичности, и частные коллекции начали превращаться в общественные музеи.

Первым таким музеем в современной истории стала коллекция Эшмола в Оксфорде. Точнее, она принадлежала его приятелям, Традискантам, и досталась ему по наследству. Но он значительно ее дополнил, а потом завещал ее университету с условием равного для всех посетителей доступа к сокровищнице.

Коллекция Эшмола была довольно типичной для своего времени: склад всевозможных диковинок, где не делалось особого различия между боевой дубинкой и картонами Рафаэля, лампой, которую отобрали в ноябрьскую ночь у Гая Фокса, и непонятного назначения ювелирной вещью, принадлежащей первому королю Англии Альфреду.

Но это был целый мир, клубок отдельный историй, складывающийся в мозаичное повествование. Постепенно коллекция обрастала экспонатами. Имперские войны, низкая цена искусства и культуры в бывших очагах цивилизации способствовали импорту ценностей в метрополию. Так, например, в Эшмолианском музее хранится самая значительная коллекция миносского искусства за пределами Крита, а настолько древних каменных египетских истуканов с фаллосами наперевес нет даже в музее Каира.

Культура во всех своих проявлениях, материальных и нет, была эхом войны на протяжении человеческой истории. Римляне, завоевывая новые территории, увозили домой не только золото и бронзовые маски, но и новые культурные коды. Британцы привезли из Индии не только алмаз для королевской короны, но и рецепты кеджерри и чатни.

С точки зрения скрупулезной систематизации такие музеи как Эшмол, конечно, выглядят помойкой веков, эдаким ковчегом истории, чуланом фараона, в который пытались уместить не только всю прошлую, но и всю будущую жизнь.

Но именно из этого подобного хаоса обычно и рождается космос, как считали ахейцы, сидя у подножия элегантных, как манекены в окнах Selfridges, статуй, чьи головы с отколотыми носами сегодня глядят из витрин музея Эшмола.

Алексей Зимин

Селебрити-шеф, ресторатор, основатель кулинарной школы Ragout и главный редактор сайта «Афиша. Еда»

Новые статьи

«Свет и Тьма»: маэстро Василий Петренко — о серии концертов Lights In The Dark

При этом Василий демонстрирует невероятный диапазон знаний музыки, литературы, искусства. О великих композиторах он говорит…

7 часов ago

Метаморфозы: открытое интервью с основателем Skillbox Андреем Анищенко

Когда: 29 мая, двери открываются -18:00, начало встречи – 18:30Где: Savills, 33 Margaret Street, London W1G…

4 дня ago

К 85-летию поэта: «Прогулки с Бродским». Показ фильма и беседа

Когда: 3 июня, 19.00Где: The British Library Cinema, 96 Euston Rd., London NW1 2DB Венеция…

4 дня ago

КИНО х ТЕАТР: спектакль «Р» Юрия Бутусова на большом экране

Когда: 21 мая, 19.00Где: Courthouse Hotel, 19-21 Great Marlborough Street, London, W1F 7HL Спектакль Бутусова…

4 дня ago

Дягилевские сезоны, Фаберже и русские традиции: чем вдохновлялся ювелирный дом Cartier

В октябре 2019 года в парижском кинотеатре, построенном в первой трети ХХ века ювелирный дом Cartier…

4 дня ago

О театре, фашизме и внутренней ответственности. Большое интервью с Димой Зицером

Как родилась идея спектакля «Фрау. Репетиция»? Чем вас зацепило интервью Артура Соломонова, и почему вы…

5 дней ago