Принято считать, что этот район на севере города благополучный, уютный, красивый, богатый, и отчасти все это правда, но реальный Хэмпстед противоречит расхожему образу: он куда более разнообразный, особенно в том, что касается жилья. Здесь есть все ― в порядке хронологии: загородные дома преуспевающих лондонских купцов, типичная для города ленточная застройка из коричневого и красного кирпича, такие же кирпичные дома, но под макияжем из белой или кремовой штукатурки, обаятельные кирпичные же эксперименты викторианцев, а потом нечто совершенно иное ― воплощения радикальных и разнообразных идей раннего модернизма, поздние, мало на что похожие и очень успешные подходы к массовому жилищному строительству, и несколько выдающихся домов, построенных для своих семей архитекторами малоизвестными и известными на весь мир.
Начать удобнее всего у метро. В двух шагах отсюда ― самая живописная, самая открыточная улица Хэмпстеда и одна из самых красивых в городе. Черч-роу, как и практически весь Лондон, была выложена предпринимателем, который рассчитывал построить дома по тогдашней моде и уже потом найти на них покупателей. Триста лет назад это были лондонцы в поисках загородных домов: Хэмпстед служил чем-то вроде водного курорта. Так что Черч-роу ― странный гибрид: три-четыре этажа, коричневый кирпич с вкраплениями красного, сетка белых оконных рам, то есть лондонская классика ― и при этом далеко за пределами тогдашнего города. Благодаря этому на Хэмпстед не распространялись лондонские противопожарные правила, так что деревянные окна здесь не утоплены и находятся прямо в плоскости стены, а двери обрамлены деревянными крылечками, запрещенными в центре города.
Улица с говорящим названием упирается в приходскую церковь и кладбище. Самая известная могила на нем принадлежит семье художника Джона Констебла, который двести лет назад переехал сюда, писал виды Хэмпстеда и благодаря этому в значительной степени помог спасти Хэмпстедскую пустошь (Hampstead Heath) от застройки. По-настоящему массовое строительство в Хэмпстеде началось уже в конце XIX века, когда Лондон окончательно дотянулся сюда своими щупальцами.
Главный строительный материал того времени ― ярко-красный кирпич, который производили в практически бесконечных объемах в промышленном центре страны к северу от столицы и привозили оттуда с помощью недавно появившихся железных дорог. Новые технологии позволяли добиваться практически идеально равномерной окраски. Одновременно с этим изменились и формы зданий: заказчики и архитекторы устали от бесконечных однообразных улиц с плоскими желто-коричневыми фасадами. Дома викторианцев, даже когда стоят в одну линию, изо всех сил выбиваются из ряда. Почти весь Хэмпстед, и особенно улицы к югу от церкви, ― заповедник и энциклопедия краснокирпичной застройки конца XIX века. В качестве типичной, средней руки работы того времени можно взять дом по адресу Мэрсфилд-гарденс, 20, в котором Зигмунд Фрейд провел последние несколько месяцев жизни, а его семья ― еще почти полвека. По счастью, обходиться типичным и средним в Хэмпстеде необязательно. Неподалеку от Констебла похоронен еще один многолетний местный житель ― Ричард Норман Шоу, самый выдающийся и влиятельный британский архитектор второй половины XIX века. От надгробия открывается вид на его дом по адресу Эллердейл-роуд, 6, к которому имеет смысл подойти поближе, благо дорога занимает несколько минут.
Дом Нормана Шоу, в котором он жил с конца 1870-х до своей смерти тридцать пять лет спустя, одновременно продолжает английские и лондонские традиции ― красный кирпич, белые оконные рамы ― и переосмысляет их: практически все окна различаются по размеру и форме и отказываются складываться в строгую сетку, а сверху все заканчивается двумя фронтончиками и подчеркнуто массивными дымоходами, которые становятся частью художественного высказывания. Эркеры в левой и правой частях фасада в любом случае сделали бы его еще более живым, и к тому же они усиливают асимметрию: левый оформлен очень просто, а правый в том духе, который делает моментально узнаваемыми работы не только самого Нормана Шоу, но и его подражателей: три этажа снабжены венецианскими окнами с полукруглыми стеклами в центральной части и украшены затейливыми узорами. Такую архитектуру ― не радикальную, но очень изобретательную, а главное, обаятельную ― почти мгновенно и слегка парадоксально окрестили «стилем королевы Анны», хотя королева эта сидела на троне несколько лет в районе 1700 года и не оказывала влияния на архитектуру и дизайн. Отзвуки этого стиля можно расслышать на сотнях лондонских улиц сто-стопятидесятилетней давности.
Приятная десятиминутная прогулка ― в Хэмпстеде неприятных не бывает ― позволит погрузиться в совсем другие эпохи. В паре шагов от дома Нормана Шоу Эллердейл-роуд пересекается с Фицджонс-авеню и Хит-стрит, продолжающими друг друга главными улицами района. На них есть масса примеров того, как тиражирование приемов «королевы Анны» в руках посредственных архитекторов и застройщиков приводило к невнятным результатам. Вернувшись к выходу из метро, следует свернуть направо на Хэмпстед-Хай-стрит и спускаться с холма, а потом завернуть на Дауншир-хилл по левой руке и пройти еще пару минут. Здешнее настроение ― продукт изнеженного начала XIX века, когда Наполеон был окончательно повержен, а знавший толк в удовольствиях будущий Георг IV де-факто занимал трон в качестве принца-регента при больном отце. Архитектурный рецепт хорошего настроения около 1820 года прост до неприличия: взять обычный кирпичный желто-коричневый дом предшествующего века, нанести на него слой белой или очень светлой штукатурки, добавить металлические балконы и крылечки по вкусу и получить законченный образец вкуса короткой, но моментально узнаваемой эпохи Регентства. Ему соответствует и часовня, выстроенная специально для обитателей улицы на перекрестке с Китс-гроув, и дом, в котором на этой улице с говорящим названием несколько лет прожил поэт Джон Китс.
Но Дауншир-хилл ― не сплошной кремовый торт. На юго-западной стороне, буквально в кустах, прячется одна из визитных карточек движения хай-тек, которое в конце прошлого века впервые подняло престиж британской архитектуры на мировой уровень, ― кубоид со стальным каркасом, включая диагональные элементы с цветовым акцентом, в данном случае голубым, полностью остекленными фасадами и свободной планировкой обоих этажей, которые соединяет металлическая винтовая лестница. В доме по адресу Дауншир-хилл, 49A Майкл и Патрисия Хопкинс не только работали, но и жили с середины 1970-х ― сначала с детьми, а потом и одни, вплоть до смерти Майкла в 2023 году.
Hopkins House ― далеко не единственный пример новых подходов к жилью, которые архитекторы примеряли на себя. Оставляя в стороне дом Нормана Шоу, два наиболее ярких примера ― построенный перед началом Второй мировой на Уиллоу-роуд, 2 очень известный дом Эрно Голдфингера, давно ставший музеем (за углом, в пяти минутах пешком от Хопкинсов), и совершенно неизвестный и совсем ни на что не похожий дом по адресу Саут-Хилл-парк, 78 (от Голдфингеров туда лучше всего пройти по южной части пустоши, между прудами) ― признание молодого Брайана Хаусдена в любви и к героическому межвоенному модернизму, и к современному ему брутализму, и к архитектуре и искусству как таковым. Хаусден жил здесь более полувека, а в 2014-м, незадолго до его смерти, дом был признан частью английского архитектурного наследия.
Дом, вокруг и внутри которого можно и нужно провести больше всего времени, находится в четверти часа ходьбы на юг от дома Хаусдена. Его формальное название ― Lawn Road Flats, «квартиры на Лоун-роуд», а неофициальное и более знаменитое ― Isokon. Экспериментальное тут все, начиная с этого названия, в котором буква “k” вместо более привычной для английского языка “c” отсылает к советскому конструктивизму. Заказчики решили не тратить унаследованные деньги на отдельный собственный дом, как поступили бы их родители; архитектор родился в Японии и вырос в Канаде, до этого момента ничего не построил, да и вообще был не архитектором, а инженером; а самым главным ― куда важнее внешнего вида и конкретного архитектурного решения ― была идея. Джек и Молли Притчарды и искавший архитектурное воплощение их общей идеи Уэллс Коутс стремились предложить совершенно новый, свежий взгляд на жизнь современного человека. Во всяком случае, новый для Лондона. Даже к началу 1930-х англичане жили в квартирах без большой охоты, да и квартиры эти были ориентированы прежде всего на самых бедных и довольно богатых, словно не замечая людей посередине.
«Изокон» практически целиком состоит из двадцатиметровых минимальных квартир, в которых к главному пространству столовой-кабинета-спальни примыкают крошечные гардероб, ванная и кухня (более существенную еду предлагали в располагавшейся внизу столовой и даже подавали ее в квартиры с помощью специального лифта). Они были рассчитаны ― и до сих пор рассчитаны ― на людей без семьи, которым тем не менее нужно свое место в большом городе: не роскошные апартаменты, но и не угол в не от хорошей жизни разделенном на квартиры и комнаты доме прошлых веков. Более того, среди съемщиков предполагались и одинокие женщины, которых прежде мало кто всерьез рассматривал в этом качестве. Одной из них стала Агата Кристи. У нее, конечно, хватило бы денег на любую квартиру, и тем более интересно, что она решила принять участие в этом необычном начинании.
Историю «Изокона» часто рассказывают через судьбы его обитателей, и это понятно ― тут действительно жили не только руководители и преподаватели Баухауса и несколько советских шпионов (их количество всегда преувеличивается ради красного словца), но и масса других интересных людей. И все-таки ничего бы этого не было без замечательной идеи и ее очень удачного оформления. К счастью, уже в нашем веке дом был идеально отреставрирован, и теперь в пространстве, которое когда-то служило местным баром, а затем гаражом, работает небольшая, но очень интересная одноименная галерея.
Если, стоя лицом к «Изокону», повернуться направо и сделать пару шагов ― впереди покажется типовая муниципальная жилищная застройка 1960–1970-х годов: сначала корпуса пониже, а чуть дальше и высотная по тем временам башня, облицованная коричневым кирпичом. Нас долго, упорно и в конечном счете успешно учили презирать все социальное жилье второй половины XX века, но вознестись над предрассудками, детскими травмами и безусловными рефлексами в духе «низкие потолки портят людям жизнь» никогда не поздно. Это не значит, что нужно идти на принцип и любить и уважать все подряд: эти корпуса и эта башня далеко не худшее из того, что было построено в Лондоне, но и не лучшее, да и к концу 1960-х усталость от высотного строительства ощущалась довольно сильно. К этому времени Хэмпстед официально стал частью нового огромного округа Камден, и именно здесь развернулось чрезвычайно амбициозное муниципальное строительство, но уже в совершенно новом духе.
Богатый округ в лице руководителя департамента архитектуры мог позволить себе нанимать лучших молодых архитекторов, и лучшим из камденской молодежи был Нив Браун. Его, как и многих, увлекала идея плотной, но не высотной застройки. На смену башням посреди зелени пришли компактные комплексы в три-четыре этажа, на место общих скверов и лужаек ― балконы и садики отдельных, часто двухэтажных квартир (по-английски это называется maisonette), а главное ― двери квартир выходят на своего рода внутреннюю улицу и таким образом возрождают привычную лондонцам идею ленточной застройки. Самая знаменитая работа Брауна ― огромных размеров и при этом соразмерный человеку комплекс «Александра-роуд» в самой южной части Хэмпстеда. А в пяти минутах от «Изокона» ― надо лишь пройти до конца по Гарнетт-роуд ― стоит небольшой жилой комплекс «Данбойн-роуд», его первый блистательный опыт в этом жанре. В одной из здешних квартир Браун прожил четыре десятка лет и за несколько месяцев до смерти в 2018 году дождался Королевской золотой медали Британского института архитекторов ― высшей профессиональной награды.
Оригинальный текст напечатан в специальном выпуске журнала «Зима» #английскийдом . Заказать свою копию можно по ссылке.
Предложение Early Birds действует на предзаказ журналов до 5 сентября.
Попадая в зал, зритель видит двух главных персонажей пьесы — Вальдеса в исполнении Ваджа Али…
Когда я впервые столкнулся с лондонским рынком недвижимости, то подумал, что мой предыдущий опыт даст…
Хотя налог на наследство, который наследники должны будут уплатить после смерти владельца фермы, вдвое меньше…
Алиса, давайте начнем c самого начала. Вы получили первое образование в computer science, а потом…
Кингстон – мой первый форпост неразделенной любви к Британии. В 2012 году я приехала сюда на…
Импрессионизм, кубизм, фовизм — Сергей Щукин был одним из первооткрывателей модернизма для русского зрителя. Он…