Спектакль-документ о современной России. Зачем смотреть «Последнее слово» Максима Диденко

Сегодня театр Marylebone является основной площадки для российского театра в британской столице — помимо нескольких англоязычных постановок по русской литературной классике, осенью 2023 года здесь состоялась премьера «Белой Фабрики» в постановке Максима Диденко — впоследствии спектакль был отмечен премией The Offies (приз за лучшую постановку вне Вест-Энда). Этой осенью режиссер вновь представляет лондонскому зрителю мультимедийный театральный проект с актуальной политической, но в то же время гуманистической историей — в противовес многим режиссерам Вест-Энда, нашептывающим пространные намеки об «Украине, Трампе, covid-19» как например, в недавнем спектакле “People, Places, and Things”. Диденко превращает монотонные сводки новостей о репрессиях в России — которые, кажется, уже никого не шокируют — в важный документ о противостоянии человека и тоталитарного режима. Спектакль «Последнее слово» содержит в себе важное напоминание о том, что то, что происходит с Россией и ее жителями сегодня — совсем не новое явление, а историческая закономерность.  

Как отмечают участники проекта, идея перенести истории женщин-политзаключенных на сцену впервые возникла у Алисы Хазановой (которая исполняет роли сразу всех активисток) после прочтения последнего слова Аллы Гутниковой (журналистка, приговорена к 2 годам исправительных работ, покинула Россию). Создателей спектакля объединило желание выразить свое отношение к происходящему как раз-таки через женские голоса сопротивления: «Это то, что мы сами чувствовали, но не могли найти собственных слов выразить». 

Изучив монологи Саши Скочиленко, Марии Алехиной, Нади Толоконниковой, Юлии Галяминой, Анастасии Шевченко, Юлии Цветковой, Зарифы Саутиевой, Натальи Горбаневской и уже упомянутой Аллы Гутниковой, творческая команда «Последнего слова» пришла к выводу, что зал суда — едва ли не единственная площадка в современной России, где дозволено выражать личную позицию. Кроме того, создатели спектакля подчеркивают, что сегодняшняя действительность — не случайность, а единая цепочка последовательно выстроенной системы угнетения нелояльного человека: «Недавно я с удивлением узнала, что Бродского тоже судили в 23» (прим. из монолога Гутниковой).

На фоне громкой надписи «За нашу и вашу свободную» (девиза, используемого в начале XIX века в Польше в поддержку декабристов, а в 1968 развернутого на Красной площади в рамках демонстрации против ввода советских войск в Чехословакию) воспроизводится сцена 56-летней давности. Хазанова в роли советской диссидентки и поэтессы Натальи Горбаневской зачитывает воспоминания о задержании участников «антисоветской, жидовской» (прим. из монолога Горбаневской) акции. Действия силовиков, диалоги с представителями суда — все это до боли знакомо нынешнему поколению несогласных с режимом в тоталитарных государствах. О вторжении в Чехословакию не просто забыли — многие граждане СССР либо не знали, либо оправдывали действия властей тем, что «они сами попросили нас ввести войска» — рифмовка с официальной государственной риторикой на вторжение в Украину.

В рамках «Последнего слова» Хазанова говорит не только о громких несправедливых судебных делах с февраля 2022 года, но и посвящает свой рассказ тем, кто подвергся преследованиям еще в довольно «вегетарианские», как сейчас принято говорить, 2010-е годы, когда репрессии мало кто признавал или воспринимал всерьез. В своем последнем слове художница и активистка Юлия Цветкова заявляет: «Это отвратительно, что мы считаем репрессии нормой». 

В безголосом, метафизическом диалоге с Хазановой в «Последнем слове» выступает актер Иван Ивашкин. По мере развития действия из едва подающего признаки жизни, окровавленного младенца его герой облачается в привычную форму палача. В своем последнем слове политическая активистка Зарифа Саутиева упоминает ребенка своей сокамерницы, растущего в тюремной камере, в итоге отнятого, и своей матери — в конце спектакля мы видим, как взращенный в угнетающей системе человек и сам становится агрессором.

Мультимедийная инсталляция и камера на сцене, которая постоянно воспроизводит на фоне Хазановой крупные планы ее эмоций, создает ощущение клаустрофобии — от преследования никуда не спрятаться. Так, постскриптум «Последнего слова» посвящен режиссерке Жене Беркович и драматургу Свете Петрийчук, приговоренным к 6 годам заключения по статье об «оправдании терроризма» за постановку спектакля — в финальной сцене Алиса Хазанова зачитывает одно из антивоенных стихотворений Беркович.

В завершение спектакля на экране появляется список бесстрашных женщин, несправедливо осужденных в России, который, как увидели зрители, нескончаем.