Загрузка ...
Законопроект о добровольной ассистированной смерти предполагает предоставление неизлечимо больным взрослым в Англии и Уэльсе права на получение медицинской помощи в уходе из жизни, при условии, что жить им осталось меньше шести месяцев.
Это явление иногда называют по-русски «эвтаназией», но это не совсем одно и то же. Эвтаназией называют процедуру, которая может быть проведена и без ведома самого человека, если он не в сознании и никогда в него не вернется, а в Британии обсуждают именно осознанное решение человека уйти из жизни.
Казалось бы, что может быть понятнее, чем право неизлечимо больного человека уйти из жизни безболезненно и под контролем врачей, чтобы не мучиться и не мучить близких? Но нашлись те, кто с этим не согласен. Например, глава англиканской церкви архиепископ Кентерберийский еще в октябре заявил, что идея это опасная и, если такой закон примут, то это станет началом «скольжения по наклонной» (“slippery slope”) — если мы разрешим умирать неизлечимо больным, то потом этого права будут добиваться и другие.
Архиепископа поддержали и представители других конфессий: коалиция из 29 британских религиозных лидеров выступила с заявлением против принятия этого закона.
Некоторые обозреватели осудили вмешательство религии как дикость. Среди них, например, колумнист The Guardian Саймон Дженкинс, который пишет, что возникшая дискуссия напоминает ему возвращение в темные века, и что Британия, когда-то считавшая себя прогрессивной страной, получается, таковой не является, раз религиозные убеждения здесь могут влиять на политику.
А что касается не религиозных, а практических вопросов, которые поднимают противники нового закона, то тут Дженкинс пишет, что ответы на каждый из них уже даны другими странами, которые ввели подобные законы намного раньше, чем Британия:
«Наилучший пример, вероятно, это австралийский штат Виктория, где действуют [правила], похожие на те, что предложены для Англии и Уэльса. Там не было всплеска самоубийств, признаков принуждения, нехватки паллиативной помощи, и уж тем более не потребовалось абсурдное требование получать разрешение суда. Другие страны […] находят способы защитить людей от риска принуждения, уважая при этом их право на свободный выбор. А мы обсуждаем это так, как будто Великобритания находится на Марсе».
Помимо выступления религиозных лидеров много шуму наделало заявление министра юстиции Британии Шабаны Махмуд о том, что она против нового закона, и в первую очередь из-за своих религиозных убеждений. Ее за это высказывание яростно осудил однопартиец лорд Фалконер, убежденный сторонник закона, который заявил, что она навязывает свои религиозные соображения другим людям.
Однако в прессе у Махмуд нашлись и сторонники. Можно почитать колонку журналистки Кэтрин Пепинстер в The Independent, где она толково объясняет, почему не стоит убирать из дискуссии аргументы веры. Ее аргументы сводятся к тому, что у религии, в отличие от политики, есть представление о ценности каждого отдельного человека, и что все лучшее, что есть в современной западной цивилизации, выросло по большому счету из христианства.
Больше практических аргументов против нового закона в той же The Independent приводит бывший врач и политик Лиам Фокс. Он обеспокоен возможным влиянием нового закона на уязвимые группы, такие как люди с нарушениями развития. Опираясь на свой опыт работы (в качестве MP) над законом о синдроме Дауна, он подчеркивает, что люди с нарушениями развития до сих пор получают меньше должной медицинской помощи, чем остальные. Такие люди раньше умирают в больницах, чаще сталкиваются с пренебрежением персонала, а также с непропорциональным использованием приказов «Не реанимировать» (Do Not Resuscitate). Фокс указывает, что поспешное введение законопроекта без прозрачных и надежных мер защиты поставит под удар уже и без того маргинализированные группы населения, которые имеют меньше всего возможностей отстаивать свои права.
Примерно о том же в The Guardian написала Лиз Карр, актриса, колясочница и защитница прав людей с ограниченными возможностями. «Парламентарии могут доверять врачам. Но люди с ограниченными возможностями вроде меня не могут», – так называется ее колонка, в которой она пишет, что медики слишком часто предпочитают не тратить слишком много сил на спасение людей с ограниченными возможностями. «Мы слишком хорошо знаем, что жизни некоторых людей ценятся меньше, чем жизни других», – пишет она, и именно по этой причине, а не из религиозных соображений, она против нового закона.
И сегодня, 29 ноября, после многочасовых и эмоциональных дебатов члены Парламента Великобритании одобрили законопроект, легализующий ассистированную смерть – его поддержали 330 голосами против 275.
Петиция о новых выборах
Другой важной темой, которую обсуждали колумнисты разных изданий, стала петиция о назначении новых выборов. Ее на сайте парламента инициировал простой британец, владелец трех пабов в Мидландс по имени Майкл Вествуд, и она за считанные дни набрала почти 2,9 млн голосов. «Я хочу, чтобы были еще одни всеобщие выборы. Я считаю, что нынешнее лейбористское правительство отказалось от обещаний, которые оно давало в преддверии последних выборов» – таков был текст петиции.
Обозреватели были почти единодушны в том, что петиция эта по большому счету ни на что не повлияет. Во-первых, парламент, конечно, обязан рассматривать эти проявления «прямой демократии», но это совсем не значит, что он обязан на них реагировать. А кроме того, к ней нельзя относиться серьезно просто потому, что этот сайт не делает должной верификации пользователей, и непонятно, кто эти почти три миллиона людей, какое они имеют отношение к Британии и откуда они выражают свое недовольство лейбористами.
Многие вспомнили знаменитую петицию 2019 года об отмене «Брекзита», которая набрала более 6 миллионов голосов. Она не привела ни к чему – «Брекзит» состоялся, как и было запланировано.
Однако сама по себе популярность такой петиции – это звоночек для лейбористов, которым надо бы сделать выводы.
О том, какие это должны быть выводы, написала статью Рейчел Канлифф в New Statesman:
- Ими явно недовольны, и это проблема не столько принятых ими решений (которые вполне разумны), сколько недостаток коммуникации.
- Рано хоронить правых. Несмотря на победу лейбористов в июле, ни консерваторы, ни «фаражисты» не отправились в свои норы зализывать раны, а все еще тут и используют все возможности чтобы вставлять палки в колеса.
- Илон Маск — это сила. Поскольку популярность петиции обусловлена во многом его перепостом, и так как он уже давно стал персональным троллем Кира Стармера, не стоит ли задуматься над тем, чтобы пригласить его на Даунинг-стрит, например, на чашечку чая?
Миграция: выросла она или упала?
Если вы на этой неделе читали новости и не могли понять, что же все-таки происходит с миграцией и почему в одних статьях, ссылаясь на одни и те же цифры Службы национальной статистики (ONS), пишут, что она рекордно высокая, а в других – что она небывало снижается, то вы не одиноки. Эд Конуэй из Sky News тоже был этим вопросом озадачен, но нашел на него ответ. Если коротко, то цифры, которые дает ONS, часто бывают предварительными (“provisional”) и потом уточняются. В этот раз вышло так, что окончательная цифра нет-миграции за период с июня прошлого года по июнь нынешнего оказалась в полтора раза выше предварительной, из-за этого и вышла неразбериха.
Подробнее о том, как это все произошло, вам поведает блестящий и короткий анализ Конуэя. Читайте и помните, что данные — сами по себе вещь коварная, а уж если они попадают в медиапространство и в лапы к политикам, то на выходе может получиться что-то уж совсем далекое от правды.
И наконец: новая реклама «Ягуара»
Легендарный британский автомобиль Jaguar недавно решил сменить образ и выпустил рекламный ролик в настолько новых тонах, что с этим не смог смириться сам Найджел Фараж, который разразился в адрес бренда гневной речью, обругал их новый логотип и видео («В котором даже ни разу не показали автомобиль!») и предсказал, что Jaguar заслуженно обанкротится.
Jaguar не стал молчать и ответил, что тут такое дело: покупатели наших машин – народ стареющий, а бренд решил омолодиться и достучаться до новой аудитории. «К той аудитории, которая демографически далека от мистера Фаража», – заметил управляющий директор концерна Роудон Глоувер.
Это, в свою очередь, не дало покоя обозревателю The Telegraph Майклу Дикону, который сделал правильное замечание: «А ничего, что в нашей грустной реальности «Ягуар» за 100 тыс. фунтов если кто-то и может себе позволить, то это как раз богатенькие возрастные дядечки, а молодежь вообще-то собирает последние копейки, чтобы оплатить аренду заплесневелой кладовки в кансиловской многоэтажке?». Дурацкий, по мнению Дикона, ответ управляющего директора еще более подчеркнул, что и ребрендинг у них тоже дурацкий.
Впрочем, были и те, кому понравилось. Например, Даррен Стайлс, открытый гей и многолетний автообозреватель из ведущего гейского журнала Attitude, не только порадовался тому, как новая реклама Jaguar разозлила Фаража (а вместе с ним и Илона Маска, и Эндрю Тейта, и Томми Робинсона и других новых гомофобов интернета), но и даже гордо сообщил, что внес депозит за новый «Ягуар».
Порадуемся за Стайлса (пусть даже демографически он все-таки ближе к Фаражу, чем к той аудитории, до которой пытается достучаться автомобильный бренд).
