Загрузка ...
В Англию Эйприл Сиворт так и не смогла забрать с собой арфу. Такая печаль! Для арфы надо было покупать отдельный билет на самолет, а тогда получалось очень дорого. Тем более весной 2022-го курс фунта на рубли был совершенно сумасшедший. В общем арфу пришлось оставить в Москве.
Ни по чему она так не скучала, как по своему инструменту. Ведь Эйприл не только играет, но и сочиняет свою музыку, песни, баллады. Всегда на английском. И имя у нее английское, весеннее — APRIL.
Я постеснялся спросить, как ее назвали при рождении. Но какое это имеет значение? Все друзья знают, что она Эйприл. И семья, и знакомые, и работодатели. В Англии никто, кроме как на паспортном контроле в аэропорту, не потребует твоего паспорта, а если кто-то и захочет туда заглянуть, то что ему скажут эта латиница и грустноглазая фотография с неровно обрезанной челкой?
На самом деле гораздо больше могли бы рассказать рисунки самой Эйприл Сиворт, ее острая нервная графика, похожая на невесомую паутину или чулки в сетку, которые носили красотки с King’s Road и Portobello во времена первых триумфов Вивьен Вествуд и SEX PISTOLS. Эйприл вся оттуда. Из середины 70-х годов прошлого века. В ее рисунках слышатся отголоски сардонического панк-рока и одновременно насмешливый голос британских карикатуристов из Punch и других иллюстрированных изданий.
Невольно напрашивается вопрос, откуда у нее такое безупречное чувство стиля? Эта невозмутимая, чисто британская ирония? А еще изысканная каллиграфия, будто освоенная на уроках чистописания в британской закрытой школе-пансионе для девочек.
На самом деле Эйприл Сиворт училась в Москве, в Typomania School у Александра Васина, замечательного дизайнера, знатока шрифтов, изобретателя собственной каллиграфии Typomania. По ее словам, именно он сформировал ее отношение к типографике, композиции, визуальному мышлению.
— Я родилась в Москве. Несмотря на это, у меня никогда не было чувства, что я должна была родиться в Москве, и большая часть моей жизни прошла так, словно я там, где не должна быть. Поэтому подсознательно я всегда стремилась уехать. Более того, я много лет ходила на все митинги, была задержана, и конечно видела куда катится страна, которая с каждым днем становилась все более нелюбимой. Поэтому, когда началась война и моему мужу предложили работу в маленьком городе в одном часе езды от Честера, мы переехали.
Потом в жизни Эйприл случилось много всего: развод, депрессия, одиночество, поиски себя в новых обстоятельствах. И тем не менее за эти годы разнообразных потерь и крушений она обрела то, чего у нее никогда раньше не было — чувство дома.
— Раньше я всегда думала, что страна моей души — это Прага. Но потом я переехала в Англию, начала путешествовать, и поняла, что лучше всего мне в маленьких живописных городках, типа Conwy в Уэльсе. А еще мне повезло жить в Ноттингеме, там я чувствую себя, словно это мини-Прага.
И хотя Эйприл вовсе не из тех, кто не мыслит своей жизни без столичного шума, тем не менее она успела за эти годы полюбить и Лондон. Точнее ту его часть, в которой есть пространство для чудес, воображения и детского восторга. Ей нравится в этом городе его удивительная способность быть одновременно и прозаичным, и сказочным.
Тут можно идти по самой обычной улице, но в какой-то момент почувствовать себя как на съемочной площадке — будто сейчас за углом пронесется трамвай из мира маглов или промелькнет чей-то шарф с факультетскими цветами. Как нетрудно догадаться, Эйприл — абсолютный фанат Гарри Поттера. Впрочем, она еще и фанат советского авангарда. Ее любимые художники — Лисицкий, Родченко и Малевич (у нее даже есть татуировка с маленьким черным квадратом).
А если брать другие страны и стили, то несомненно на нее повлиял англичанин Лоуренс Лаури. Его черные человечки-муравьи, спешащие по своим делам, аккуратно перекочевали на графические листы Эйприл, смешавшись с ее любимыми фланирующими героями и их собаками.
Один из самых ее примечательных книжных проектов — «Лондон глазами детей», где она собрала истории маленьких лондонцев и проиллюстрировала их своими рисунками. Получилась прелестная черно-белая серия видов, зарисовок, летучих графических набросков вперемежку с изысканной каллиграфией. Прекрасный, кстати, новогодний подарок.
Сама Эйприл никаких подарков особо не ждет и не хочет. А хочет, как, наверное, и все творческие люди, одного — признания.
— Иногда мне кажется, что мне нужны дом, собака породы шелти, белый пушистый кот. Но все это теряет смысл, если ты не занимаешься тем, что любишь. Поэтому я иду к своей цели. И кто знает, может быть, когда-нибудь у меня будет выставка антивоенных гравюр в центре Лондона или Нью-Йорка. Но если бы я могла выбирать или попросить свыше для себя какой-нибудь талант — я бы выбрала способность примирять. Даже больше, чем художником, мне хотелось бы быть человеком, который может остановить любую войну, понять любую сторону конфликта, даже самую непримиримую. На самом деле мир держится как раз на тех, кто пытается слышать других.
А есть ли у Эйприл свой образ счастья?
— Пожалуй, у меня нет какого-то конкретного образа, однако… Обожаю европейские городочки с их атмосферой Рождества, когда все огоньки сверкают, центр пахнет глинтвейном, а ты идешь домой, с очередным букетом еловых веток, и вот такая зима, по британски теплая, когда только к вечеру несколько дней за сезон падает пушистый снег, и у тебя куча идей, в какую бумагу упаковать подарки, и ты приходишь, завариваешь себе какао, включаешь любимую музыку, зажигаешь свечи и смотришь, как снег хлопьями укладывает асфальт.
