Роман Минц. «Фестиваль другой, но я все тот же»

Раньше в Москве жизнь начиналась с «Возвращения». Так назывался фестиваль камерной музыки, проходивший обычно в десятых числах января. То есть сразу после новогодних праздников. Придумали его два музыканта, выпускники Школы им. Гнесиных скрипач Роман Минц и гобоист Дмитрий Булгаков. Придумали буквально на коленке. Без министерских грантов, без гонораров, почти без всяких средств. Чистая авантюра и чистый альтруизм. Но участниками и зрителями «Возвращения» все двадцать один год, что просуществовал фестиваль, двигало одно – «святая к музыке любовь».

То, что к этой любви не было примешано никаких низких расчетов и пошлого пиара, кстати, чувствовалось буквально с первых же тактов, с первых музыкальных фраз, звучавших со сцены. И вообще это был фестиваль, что называется, для «своих». Чужие там не приживались. Им нечего было там делать. А для всех нас – это была территория свободы. Наивная иллюзия, что и на Большой Никитской, буквально в нескольких шагах от Кремля, можно вот так легально обустроить уголок отважной музыкальной фронды, проводить четырехдневный праздник неповиновения, потрясать до основания академические скрепы, великие репутации и непреложные законы. 

Стоит ли говорить, что фестиваль «Возвращение» был одной из первых культурных институций, прекративших свое существование в РФ после февраля 2022 года.

Про судьбу его организаторов я почти ничего не знал до тех пор, пока вдруг случайно не увидел в Интернете афишу Another Music Festival, где художественным руководителем значился все тот же Роман Минц. И даже сроки проведения фестиваля почти совпали – все тот же январь, зима. Рождественские и новогодние каникулы закончились, начались суровые будни. Многое осталось позади – молодость, надежды, смелые планы и мечты… Совсем другие обстоятельства и настроение. Но надо продолжать что-то делать, надо попытаться выжить на чужой территории и при этом остаться самим собой, не потеряться, доказать всем, а прежде всего себе, что ты чего-то стоишь.

Об этом мы говорили с Романом Минцем накануне Рождества. О том, как ему живется в Англии. Как он справился с депрессией, которая накрыла его после февраля 2022 года. Что такое жизнь классического музыканта, оказавшегося на пятом десятке в эмиграции? Чем будет отличаться Another Music Festival от других фестивалей камерной музыки, проводимых в мире? Но первый мой вопрос был про его нынешний статус. Почувствовал ли он себя англичанином, став счастливым обладателем паспорта подданного Его Величества? 

— Нет, не чувствую. Мне вообще кажется, что стать англичанином по желанию и даже под нажимом обстоятельств невозможно. Впрочем, думаю, что переезд в Англию и сама жизнь здесь была для меня менее болезненно-чужеродной, чем для многих моих соотечественников, оказавшихся перед этой необходимостью после начала войны. Впрочем, быть англичанином в Лондоне совсем необязательно, потому что англичан здесь не так уж много. Это всегда был очень космополитичный город. Brexit, конечно, его изрядно потрепал, но все равно Лондон великодушно позволяет тебе не быть англичанином.

— А кем вы себя ощущаете в Англии? 

— В ранней юности я провел в Англии почти десять лет. И первый период адаптации был для меня очень трудным. Уж очень разные были это миры: и тот, откуда я приехал, и тот, где я оказался. К тому же молодость – это время, когда ты находишься во власти иллюзии, что не ты должен подстраиваться под новый мир, а он под тебя. Со временем эта иллюзия развеялась, и я стал понимать и принимать британцев гораздо лучше. Долгие годы моя жизнь строилась как бы на две страны. Я бесконечно часто приезжал, уезжал, возвращался… Но в какой-то момент вдруг обнаружил, что все больше времени провожу в Москве. Связано это было с личными обстоятельствами, потом плавно ставшими семейными. При этом я никогда не планировал вернуться в Россию окончательно, но, конечно, в самом страшном сне не предполагал, что мой разрыв со страной, где я вырос, будет таким внезапным, стремительным и резким.

— Вместе с гобоистом Дмитрием Булгаковым вам удалось создать удивительный фестиваль «Возвращение», где собирались и музицировали лучшие музыканты вашего поколения и те, что были моложе. Знаю, что многие туда стремились попасть. Новый фестиваль Another Music Festival, который вы задумали в Лондоне, будет в каком-то смысле продолжением «Возвращения» или совершенно новой главой в вашей музыкальной истории?

— Конечно, это новая глава. И Another Music Festival – это не то же самое, что «Возвращение». Но не будем лукавить, я же тот же самый. И от себя сбежать невозможно, да и не нужно. Я когда в 2022 году уехал из России, то решил для себя, что выступать больше не буду и играть не буду. И вообще с концертной деятельностью в моей жизни покончено. А чтобы заработать себе на жизнь, стану заниматься исключительно преподаванием. Но привычка что-то непременно организовывать и устраивать настигла меня. Первый раз меня позвали что-то сыграть, потом еще раз… И тогда я понял, что это и есть моя сущность. Идея нового фестиваля пришла сама. Конечно, он другой. Отсюда и его название «Another Music Festival» — «Другой Фестиваль». К тому же «Возвращение» было нашим с Димой Булгаковым детищем, которому поровну досталось наших родовых черт и особенностей. А этот фестиваль – целиком мой проект, мое высказывание. Тут уже ни за кого не спрячешься, ни на кого не сошлешься, особенно, в случае неудачи.

— В успехе вашего первого фестиваля многое определяло место – Малый зал Московской Консерватории. Намоленные стены, легендарная сцена, присутствие в зале ваших педагогов и соучеников… А что в этом смысле будет в Лондоне? Что это за помещение — St.John Waterloo Church?

— Это церковь, которая является действующим храмом, но несколько лет назад ее очень хорошо отреставрировали. Выглядит она вполне современно и стильно, что не всегда случается после капитального ремонта. Ее очевидное преимущество – очень удобное расположение прямо рядом с культурным комплексом South Bank. Там сейчас проходит много замечательных концертов, в том числе концерты постоянного абонемента Лондонского Филармонического Оркестра. Имеется команда классных профессионалов, которая прицельно занимается самим залом. Есть отличный рояль. Мне в свое время порекомендовала это помещение Елена Дубинец. Она тогда была художественным руководителем Лондонского Филармонического Оркестра. И все про местные концертные залы хорошо знала. Я ей очень за это благодарен. Но вы, конечно, правы. Когда-то выйти на сцену Московской консерватории было очень важным стимулом для молодых музыкантов. Надеюсь, что в Лондоне сработают другие факторы. Например, возможность выступить вместе с выдающимися мэтрами, которыми за эти годы стали мои друзья. Или исполнить музыку, которая редко звучит на концертной сцене.  

— Хотел спросить: как вы подбирали музыкантов для фестивальной программы?

— Большинство участников – мои друзья. Но не это главное, прежде всего они — серьезные музыканты. Такие, как пианисты Вадим Холоденко и Катя Апекишева или Кристина Блаумане, первая виолончель Лондонского Филармонического Оркестра. Есть произведения в нашей программе, которые требуют особых, редких исполнителей. Например, для «Свинцового эха» Леонида Десятникова необходим контртенор с совершенно определенным диапазоном. Такого певца, да еще свободного в эту дату оказалось невероятно сложно найти в Англии. А ведь это произведение надо еще было выучить! Тем не менее нам это удалось.

— Нынешний Another Music Festival посвящен композиторам, оказавшимся в эмиграции. Иногда по своей воле, но чаще под нажимом разных обстоятельств. Для вас самого, чем прежде всего интересна эта музыка и ее авторы?

— Я решил, что не буду делать программу на каждый концерт, как это было в «Возвращении». Наоборот, мне хотелось объединить все три концерта одной темой. Я намеренно захотел начать с темы эмиграции. Это то, через что сегодня прохожу я, проходят мои друзья и многие музыканты, мои соотечественники. И не только… Но есть у этой темы и другой, безусловно волнующий меня аспект: сегодня в Великобритании, как никогда раньше, сильны антиэмигрантские настроения. И своим фестивалем нам хотелось напомнить, что в разные времена эмигранты сделали бесконечно много для культуры этой страны. И английская культурная жизнь во многом формировалась теми людьми, которые приезжали из разных стран. Причем, это был очень разный опыт. У кого-то очень успешный, у кого-то – не очень. И опыт жизни в эмиграции тоже очень разный, чаще всего довольно безрадостный. И то, что мы делаем сегодня, — это пытаемся в меру своих сил восстановить справедливость, воздав должное великим талантам с исковерканной, несчастливой судьбой.

— Очень больная сейчас тема: кому повезло в эмиграции, кому — нет. По опыту главных героев нового фестиваля, как вам кажется, от чего это зависит? Конечно, никто не отменяет такое понятие, как удача… И все же, что определяет успешную судьбу в музыке прежде всего?

— На мой взгляд, определяет фактор возраста. Если человек молод, у него больше шансов вписаться в западную музыкальную жизнь. Прежде всего у него больше времени впереди. А вот если речь идет о человеке состоявшемся, то неизбежно возникает вопрос, насколько он состоялся. В музыкальном мире место твоего постоянного проживания не так важно, как, может быть, для других творческих профессий. Ты не привязан к конкретному театру или музейной коллекции. Музыкант живет по большей части в самолете, на бегу, на ходу. Но мы знаем печальный опыт многих больших европейских композиторов, которые в середине 30-х-годов прошлого века, оказавшись в Америке, так и не смогли себя там найти. Если даже великий Бела Барток жил и умер в очень стесненных обстоятельствах, что уж о других говорить. Впрочем, у нас на памяти всегда есть вдохновляющий пример Игоря Стравинского, идеального эмигранта, который, кажется, смог состояться всюду, куда бы ни занесла его судьба. Недаром его называли «музыкальный хамелеон». Везение – да, но и музыкальная восприимчивость, гибкость, умение слышать время и даже его опережать. Это тоже очень важно.

— Вы поддерживаете отношения с вашими коллегами, оставшимися в России?

— Практически все, с кем я дружил или был близок, уехали. Но, безусловно, в России еще остаются люди, которые мне дороги, за которых я волнуюсь, за которых мне страшно. Время от времени мы находим друг друга online. Пока еще мы можем слышать голоса друг друга, и это, конечно, большая удача. Знаю, что музыкальная жизнь в России продолжается. Но признаюсь, я совсем не слежу за ней. Мне это неинтересно. Насколько я понимаю, этот сегмент в искусстве настолько мал и в понимании властей маргинален, что никто пока особого интереса и внимания к классическим музыкантам не обнаруживает. Есть несколько мировых звезд, от которых ждут всяческой лояльности. Они должны быть всегда готовы выступить в очередном завоеванном городе или на очередном госконцерте. Их гоняют туда-сюда. А что делают остальные, это пока никого не касается.  Главное, чтобы они не говорили в соцсетях того, чего не надо.

— Вы включили в фестивальную программу произведение Леонида Десятникова «Свинцовое эхо» (The Leaden Echo), посвященное выдающемуся искусствоведу и писателю Аркадию Ипполитову. Стихи английского поэта и католического священника Джерарда Мэнли Хопкинса считаются классикой, они легли в основу многих вокальных сочинений, но «Эхо» Десятникова, я так понял, прозвучит в Англии впервые. 

— Не знаю, стоит ли говорить об этом здесь, но с Леонидом Десятниковым нас связывают долгие годы творческой дружбы. Более того, много лет назад «Свинцовое эхо» я уже записывал с английским контратенором Уильямом Пьюрфоем в Москве. В Великобритании это действительно очень популярные стихи. Но убежден, что Десятников лучше всех почувствовал и передал в своей музыке их трагизм. И конечно, я рад, что лондонская премьера «Свинцового эха» состоится именно на нашем фестивале. Тем более нынешний статус Десятникова — композитора-эмигранта — вполне соответствует главной теме Another Music Festival.

— В Лондоне очень насыщенная и разнообразная музыкальная жизнь. На чем основывается ваша уверенность, что Another Music Festival сможет найти свою публику и свое место в этой бесконечной череде фестивалей, событий и премьер?

— Признаюсь, что большую часть своей жизни я провел в абсолютной неуверенности по поводу себя и собственных способностей. Но в какой-то момент надо переставать сомневаться в собственной легитимности и просто делать то, что кажется правильным. 

— В ноябре у вас вышел альбом «Кол Нидре» — классическая музыка на еврейские мотивы. Еще один ваш небанальный проект. В чем-то даже провокационный, учитывая сегодняшние антиизраильские настроения в мире. Что вас подвигло на создание этого альбома?

— О, это долгая история. Десять лет назад моему отцу исполнялось 75 лет, и я решил сделать ему подарок — записал диск с разной еврейской музыкой. Подарочный вариант в единственном экземпляре. На самом деле я очень условный еврей, довольно далекий от всех обрядов и традиции. Пока не началось то, что началось. События 7 октября меня очень сильно встряхнули. По странному совпадению, это как раз был тот момент, когда я только-только начал приходить в себя после отъезда из России. До этого у меня был полный упадок, причины которого, думаю, объяснять не стоит. Я только начал чувствовать какой-то вкус к преподаванию и вообще — к жизни. А надо понимать, что в Израиле у меня родители, множество друзей. У многих из них взрослые дети служат в армии… Но и это еще не все. В английской школе у моих детей начались разборки и самый настоящий буллинг. В таких ситуациях я становлюсь обратно евреем. Как ответ на все эти события, я с друзьями Алексеем Курбатовым, Игорем Горским и Павлом Богатыренко сделал видеопроект: тридцать пять струнников, составляющих сегодня без преувеличения элиту нашей профессии, включая легендарного Мишу Майского, сыграли знаменитую израильскую песню «Золотой Иерусалим». Но мне показалось, что этого мало. И я решил, что к тем пьесам, которые уже давно были мною записаны, надо добавить еще, и уже издать новый диск. Но на удивление, реакция на него была спокойная и весьма положительная, а несколько композиций диска уже даже прозвучали в эфире на Би-Би-Си.

… Мы прощаемся с Романом, а у меня в памяти звучит надсадная и одновременно горькая музыка «Свинцового эха» Леонида Десятникова и эти стихи Хопкинса, которые вполне могли бы стать эпиграфом к новому фестивалю.  

Как сберечь — нет ли средств, нет ли, нет ли, есть ли в мире
Неизвестный узел, лента, шнур, крючок,
Ключ, цепь, замок, засов, чтобы удержать
Красоту, сберечь ее, Красоту, Красоту, чтобы не уходила от нас?

Another Music Festival пройдет в Лондоне 18, 21 и 23 января 2026 года. Билеты можно приобрести по ссылке.