Загрузка ...Накануне Хэллоуина я читаю книгу про ведьм. Нет, я не пытаюсь найти в ней рецепт приворотного зелья или адрес, по которому можно отправить дьяволу душу, получив взамен вечную молодость. Я читаю про инквизиции, репрессии, холокост и юридически оправданное насилие, находящее безоговорочную поддержку широких масс.
Сегодня я буду выступать адвокатом дьявола. Мои подзащитные: ведьмы и чародеи, миллионы женщин, сожженные на священных кострах инквизиции, а также “враги народа”, диссиденты и эмигранты, геи, иноверцы, нацменьшинства — словом, неудобные, по разным причинам, большинству социальные элементы. Впрочем, причина часто похожа — “Они другие”. И чем авторитарнее режим, чем более замкнуто общество, тем сложнее этих “других” впустить.
Вот отрывки из книги, которую я читаю (Мария Тендрякова, “Охота на ведьм”):
“У истоков любой “охоты на ведьм”, в какую бы эпоху они ни разворачивалась, всегда стоит нетерпимость общества в целом по отношению к какой-либо социальной группе. <…> В какой-то момент “чужак”, ранее вполне приемлемый и достойный сосед, начинает превращаться в реального врага. Он видится столь ужасным, что противостояние сменяется открытым противоборством, которое может обернуться и физической расправой”.
Мы начинаем с того, что лишаем кого-то свободы слова (как по-другому трактовать закон о запрете пропаганды гомосексуализма?), запрещаем собираться и выходить на митинги, проводить парады, шарахаемся от незнакомого (а потому “опасного”), как от чумы. Естественно, в рамках закона и оправданной интересами большинства идеи светлого будущего. Конечно же, мы не варвары. Сегодня мы не бросаем инакомыслящих сразу в огонь. Мы даже говорим, с оттенком легкого превосходства: “Да кто мешает жить этим геям? Пусть только на демонстрации не выходят, мы не хотим, чтобы их видели наши дети”. Это почти так же не страшно, как нашивки в форме звезды Давида: “Мы ведь не мешаем евреям жить, мы просто не хотим, чтобы наши дети с ними общались…”
Все это не происходит само по себе, конечно. На формирование образа врага активно работают административные и медийные ресурсы. Находится кто-то, кто виновен во всех несчастьях (мор, голод, чума, сбитые самолеты, международные санкции, падение курса рубля), и пока этот “кто-то” не уничтожен или не побежден, счастье народа недостижимо. И никаких претензий к системе!
Миф о тайном заговоре время от времени появляется на сцене исторических действий. Он узнаваем во все времена, “однообразный и вечно твердящий одно и то же”… Миф вербует себе сторонников под тем предлогом, что он способен объяснить все события и разгадать все тайны общества… Всякое событие миф объясняет совершенно определенным намерением неких сил, намерением тем более порочным, что оно хранится в тайне. (Тендрякова со ссылкой на Леруа).
500 лет назад мировой персонификацей зла были ведьмы. Им на смену приходили масоны, коммунисты, троцкисты, а пару лет назад стало казаться, что все зло — во всяком случае, в России — от гомосексуалистов и Pussy Riot. Сегодня масштабы зла расширились до международных. Наши враги теперь — и Украина, и Америка, и Европа, и все те, кто “не хочет видеть Россию сильной”. Я старательно не смотрю российские новости, не говорю ни с кем о политике и вообще живу в Лондоне (вы можете это мне предъявить как претензию: мол, какого же черта ты тогда лезешь). Но и меня догоняет всеобщая истерия, бухая по голове, будто тяжелым мешком с мукой, письмами из дома, которые заканчиваются словами: “Происходят страшные вещи — информационная война против России (начало холодной войны) и попытка втянуть Россию в военные действия (но мы пока не готовы воевать, даже с фашизмом)”.
Я очень рада, что не готовы, но меня пугает слово “пока”.
Сколько голов еще должно полететь, сколько “ведьм” должно быть сожжено, чтобы понять, что все эти жертвы не делают — и не способны — сделать хоть кого-то, хоть на каплю счастливее? Разделить мир на “своих” и “чужих” невозможно. Где брать для этого точку отсчета? Какой признак использовать? Национальный, сексуальный, политичиский, религиозный?..
Я помню, как удивлялась первое время в Англии той свободе, с которой взрослые дядьки напяливают на себя мини-юбки и кабулки и садятся в таком виде в метро. Казалось ли мне это нормальным? Наверное, нет. И если бы вокруг меня все начали смеяться и тыкать в них пальцем, смогла ли бы я остаться в стороне и не присоединиться к улюлюкающей толпе? Не знаю, честно. Быть в толпе — всегда легче. Что бы это топла ни делала — выкрикивала ли нацистские лозунги или героически ломилась на баррикады. И я не какой-то герой-одиночка, мне тоже легче быть с большинством. Просто здесь мне с ним повезло. Толерантность как основа английской жизни выработалась задолго до того, как приехала сюда я, и мне оказалось гораздо проще ее впитать. Сегодня моя нервная система ни чуточки не страдает от соседства с протестантами и мусульманами, анархистами и монархистами, арабами и африканцами, фетишистами и трансгедерами, меня даже путинисты не беспокоят. Единственное, что я не могу принять, — это агрессию в навязывании своих взглядов, от кого бы она ни шла, пусть даже благопристойных мамочек. Потому что любая агрессия рано или поздно приводит к “охоте на ведьм” — желании сломать, вырвать с корнями, сжечь каждого, кто живет “не так”.
Но знаете, что во всем этом удивительно и прекрасно? Что никакая сила все равно не уничтожит то, что имеет право на жизнь. Великая Инквизиция сожгла миллионы “ведьм”, а сегодня весь мир отмечает Хэллоуин. Который, если так подумать, является чудесным праздником непослушания и победой здравого смысла над страхами и репрессивным катком. Так что больше карнавала, больше огня в глазах, и с праздником, дорогие ведьмы, зомби и прочие им сочувствующие!