Художник Ольга Манизер: о русских сказках, куклах Моцарта и работе с V&A

С художником Ольгой Манизер я познакомилась, путешествуя по просторам Instagram. Кажется, связующим звеном послужил #хэштег о классической музыке. Кто кому поставил лайк, уже не вспомню, но зайдя на ее страничку, я провела там больше часа, очутившись в волшебном закулисье мира кукольных фигур, балерин, музыкантов, героев Венецианского карнавала. Уже позднее я узнала, что Оля — представитель невероятной династии художников и скульпторов Манизер, а сама она создательница OliaDolls. Так что я просто не могла с ней не встретиться, чтобы поговорить про путь художника в Лондоне.

Лера Выгодная: Как давно ты живешь в Лондоне, и как ты тут оказалась?

Ольга Манизер: Моего мужа пригласили сюда работать. С Майклом мы познакомились и поженились с Москве, а в Лондон переехали перед самым рождением нашего первого ребенка, не догадываясь, что пробудем здесь целых 15 лет. До этого в Лондоне я никогда не была, городом мечты он, в отличие от Венеции, не был.  Лондон — город, в который влюбляешься не с первого взгляда.

ЛВ: Да, я с тобой согласна. Лондон — город, который требует особого внимания и времени, чтобы получше его разглядеть. Чем ты занималась после переезда?

ОМ: Продолжала заниматься графикой и, конечно, новорожденным сыном, которого хотела растить сама, без нянь.

ЛВ: У тебя две степени Магистра Искусств. Чем отличается английское образование от нашего?

ОМ: Сравнивать образование в Суриковском Художественном институте в Москве и в Chelsea College of Art and Design, University of the Arts London сложно. Наши потрясающие преподаватели в Москве дарили студентам огромный объем информации разного рода. Здесь же подход абсолютно противоположный, информацию преподаватели ждали, наоборот, от нас, студентов. Мы выводили свои проекты на новый уровень к каждой новой встрече с педагогом. Такой подход заставляет думать, развиваться, искать и находить.

ЛВ: А когда ты вообще начала творить или, так скажем, начала свою «жизнь в искусстве»?

ОМ: Ты знаешь, мне повезло родиться в семье художников, расти в атмосфере творчества, ежедневно наблюдать, как папа пишет свои волшебные картины, а мама работает над коллекциями авторского костюма.  Родители вдохновляют по сей день (родители Ольги — живописец Гуго Манизер и художник по костюму Нина Пуляхина — ЛВ). Они всегда поддерживали, восхищались, даже первыми неумелыми рисунками.  Это очень важно, ведь каждый человек изначально может рисовать, но порой одно неосторожное слово школьного учителя может отбить уверенность в способности творить.

Я рисовала с раннего детства, позже поступила в серьезную художественную школу, но поняла там, что академический подход, дисциплина, однообразные натюрморты — не для меня. После какое-то время даже не трогала кисти и краски,  но все же природа взяла свое. В 16 лет я начала серию больших карандашных работ на тему итальянской Commedia dell’Arte. Кого там только не было! Коломбина, Арлекин, Панталоне, Бригелла.  Моя комната ожила — по стенам затанцевали, пошли на руках венецианские комедианты и русские скоморохи. Вступив в Московский Союз Художников, появилась возможность выставлять эти графические работы в лучших залах Москвы того времени — Манеж, ЦДХ, Дом Художника на Кузнецком Мосту.
Позже, уже в Лондоне, захотелось выйти за плоскую поверхность бумаги и холста, создавать более текстурные объекты — так появились мои кукольные фигуры. Их довольно условно можно назвать куклами, скорее, это бумажная скульптура. В этом году я начала делать фигуры в полный рост, размером со взрослого человека.  В общепринятые понятия «интерьерная кукла», «ростовая кукла», «авторская кукла» эти фигуры не вписываются, хотя являются и тем, и другим, и третьим. Скорее, это некие арт-обьекты.

Ты, как человек, интересующийся психологией, конечно, знаешь, что все идет из детства, многое из сказок. Наверное, и мой интерес к куклам оттуда же. Мама много читала мне, водила в театр и цирк, помогала делать бумажных кукол, даже нарядила однажды в Мальвину. Тогда девочки не играли в принцесс и фей с утра до вечера, карнавальных костюмов вообще не продавалось. Мама сшила мне из розовой гофрированной бумаги юбку-пачку, а голубой парик сделала из игрушечной собаки!

Интересный момент — моя бабушка  (бабушка Ольги скульптор Елена Янсон-Манизер, запечатлевшая эпоху Советского балета и спорта в движении(!) создавшая портреты великих балерин Галины Улановой и Майи Плисецкой в их ролях — ЛВ)  прежде чем стать скульптором, создавала марионеток для кукольных представлений в Петербурге. Однажды мы нашли этих потемневших деревянных кукол на нитях, их необъяснимая таинственность буквально заворожила, остановила на момент время. Иногда я думаю, что мои куклы каким-то образом пришли и от бабушки.

Еще одно воспоминание, идущее из детства: мама подруги была актрисой в Кукольном театре имени Образцова, и однажды мне посчастливилось увидеть «Необыкновенный концерт» из-за кулис, сидя буквально под сценой. Это было незабываемое впечатление: наблюдать, на какой скорости суетятся в полной темноте артисты, как куклы оживают в их руках.

ЛВ: Ты раньше была моделью. Расскажи про это подробнее. Наверное, это как-то повлияло на твое творчество?

ОМ: В модельный мир я попала в 12 лет, оказавшись за кулисами показа, в котором со своей коллекцией выступала моя мама. Одна из ее коллег ошиблась в размерах костюмов, и моделям они оказались малы. Она попросила помочь показать их на сцене. Зрители так доброжелательно это восприняли, заметив, что «модель» еще ребенок, хоть и почти такой же высокий, как взрослые манекенщицы. Со временем, параллельно с учебой, я стала работать с модельными агенствами Славы Зайцева и Red Stars, а также Metropolitain в Париже.  Мне нравилась профессия модели, но я всегда понимала, что это временное занятие, и не стоит придавать ему большого значения.  Многие из своих эскизов рисовала в перерывах между показами, съемками и кастингами.

ЛВ Тем не менее тебе удалось поработать в Париже и Москве с великими кутюрье всего мира: Валентино, Ив-Сен Лораном, Вивьен Вествуд, Живанши, Ниной Риччи и многими другими. С кем тебе больше всего понравилось работать?

ОМ: Да, модельный бизнес несет огромное количество встреч, тем и прекрасен. Наверное, одними из самых значимых показов оказались дефиле Эмануэля Унгаро и Жан-Луи Шеррера — выбравших меня для выхода в платье Невесты, что для модели честь. Шеррер годом позже побывал в Москве и, оказавшись у нас в гостях, увидел работы четырех поколений художников нашей семьи. Видимо, это настолько восхитило его, что еще через год, в Париже, он пригласил меня на изысканный вечер в кругу его близких друзей, под конец которого в огромном ресторане погасили свет и официанты вынесли торт со свечами. Публика захлопала и запела «Bon Anniversaire!», я тоже хлопала и радовалась за кого-то, и вдруг этот торт поставили передо мной!!!  «Почему мне? Мой день рождения еще через полгода!!» Мсье Шеррер улыбнулся: «Я понимаю! Просто захотелось сделать Вам что-то приятное». Это был удивительный момент!

ЛВ:  Я как человек, изучающий психологию, всегда пытаюсь проводить некие параллели… Модели, подиум и куклы, скульптуры твоей бабушки, театр и куклы… Я прослеживаю тут глубинную взаимосвязь.  А помнишь ли ты свою свою первую особенную куклу?

ОМ: Да, конечно. Первая кукла появилась в 2008 году и была вдохновлена изумительными эскизами Льва Бакста к балету «Фея Кукол».   Первоначальной идеей было наложение образов старинных фарфоровых кукол на пластик, совмещение традиций и современности.  Эта тема переплетения прошлого и будущего, синтез Востока и Запада является ключевой для всех моих работ:  Одалиски, Русские Царевны, Венецианские Куртизанки, Балерины, Английские Королевы и их Шуты, Грузинские Шарманщики, Гейши, Куклы Моцарта и Казановы, Танцовщицы Китайского Театра Теней.

Концепцией моего проекта в Chelsea College of Art & Design было отражение кросскультурного пространства Лондона, переосмысление исторического костюма и образов в современном контексте. Помимо самих кукол, я делаю цифровые принты с их изображениями для дизайна интерьера. Их можно использовать на ткани, постельном белье, обоях, посуде и прочем.

ЛВ: Здорово, что даже несмотря на переезд и жизнь в Великобритании, ты в творчестве обратилась именно к нашим русским корням!

ОМ: Здесь часто говорят, что мои куклы «очень русские». Это прекрасно! Через них выражается моя идентичность, хотя продолжая жить в России, возможно, я и не пришла бы к этому. Мир русских сказок настолько волшебный: царевны, кокошники, Билибин, Васнецов. Этот мир для Англии своего рода экзотика, прекрасная сторона русской культуры. Англичане очень любят и ценят Чайковского, Толстого, Пушкина, но им интересно открывать для себя и новое в русском искусстве.

ЛВ: Расскажи, пожалуйста, про свой проект с ростовыми объектами, видела у тебя Моцарта в Instagram. Откуда такая идея?

ОМ Я мечтала делать фигуры в натуральный рост много лет — искала подходящие материалы, инструменты для резьбы фанеры.  Идея использовать картон возникла этой осенью буквально на светофоре в Covent Garden, знаменитом средоточии театров Лондона.  Все сложилось в одночасье, видимо, каждый проект должен «выстояться», чтобы ты сам стал для него готов.  Ведь именно картонные куклы продолжают традицию французских бумажных двигающихся кукол, появившихся в так любимом мной 18 веке.
А началось все с того, что на представлении в цирке Никулина в Москве меня поразил номер Акробатов на русских подкидных досках по мотивам фильма Милоша Формана «Амадеус».  Артисты улетали под купол цирка в париках, комзолах и гриме в стиле 18 века — под музыку Моцарта. Уникальное смешение жанров театра и цирка!  Захотелось воспроизвести эти впечатления. Новых кукол решила делать в рост, двигающимися, больше не статичными, ведь они акробаты! Так возник этот проект. Сейчас эти куклы даже стали принимать участие в фотосессиях, как люди!

ЛВ: Оля, расскажи, а как твои работы попали в Victoria & Albert Museum?

ОМ:  Отправила в музей образец своей открытки Orient Express, выполненной в технике шелкографии. Я делаю не только кукол, хотя тема та же — многокультурность. Вагоны на этой открытке-гармошке олицетворяли страны, по которым проходит Восточный Экспресс. Заказ из музея на целую серию открыток пришел через год, я даже сначала не поняла, почему вдруг пришло письмо из V&A! Конечно, это был необычный опыт работы. Я также делала по их заказу другую книжку-раскладушку, уже с куклами, к выставке ‘Diaghilev and the Ballets Russes’.  Это редкий формат — длинная открытка, которую можно использовать как декоративный обьект, например на книжной полке или камине.

ЛВ: А кто твои клиенты? Откуда они приходят? Как люди узнают о тебе?

ОМ: В Лондоне на данный момент мои работы продаются в Pollock’s Toy Museum и в бутике BoboKids в Chelsea. Несколько работ купила принцесса из Саудовской Аравии, но владельцы магазина не имеют права разглашать ее имя даже мне. Принцесса выбрала ‘Принцессу’, что забавно. Этот бутик также предоставляет услуги по дизайну интерьера, и иногда клиенты, увидев кукол, просят оформить в такой же цветовой гамме комнату, чтобы повесить их туда — то есть сделать комнату под куклу!

В России размах широкий, порой заказчики не могут определиться с выбором, скажем, пяти кукол из 25 и заказывают все. Одни московские дизайнеры оформили моими принтами с куклами шкаф, второго такого больше нет в мире. Был период, когда мне было интересно сотрудничать с магазинами, но этот процесс не оставляет времени на творчество. Либо работаешь над новыми проектами, идешь вперед как художник, либо тормозишь на том, что уже создано, продвигая это. Для меня сейчас важнее творчество.

ЛВ: Я знаю, что помимо кукол, ты также снимаешь как фотограф, работаешь над проектом Bohemian.

ОМ: Да, фотография всегда была неотъемлемой частью моей жизни. Проект Bohemian возник в 2006 году, когда я занялась портретной сьемкой.  Это вылилось в интересные творческие фотовстречи с музыкантами, балеринами, поэтами, врачами, моделями, спортсменами… Люди настолько интересны, всегда хочется запечатлеть самое прекрасное в них. Наверное, благодаря собственному модельному опыту, мне легче найти контакт с моим героем, поскольку я знаю, как НЕ должен вести себя фотограф, знаю, сколько поддержки нужно дать модели, как важно создать ситуацию и настроение, когда человек может расслабиться перед обьективом, почувствовать себя естественным и прекрасным, каким он и является в жизни. Со временем я хочу сделать выставку-концерт и собрать вместе всех моих героев.  Каждый из них по-своему интересен, например, один из музыкантов играет на тридцати(!) инструментах.

ЛВ: В твоем доме хорошо быть ребенком! Как относятся твои дети и муж к твоим куклам?

ОМ: Спасибо! И Саша, и Полина очень аккуратны с ними, что сложно, когда по всему полу лежат чьи-то руки, ноги, торсы, парики — а так хочется бегать и прыгать!  Дети очень вдохновляют меня, а я, надеюсь, их.
Мой муж понимает, что куклы мне как дети.  Могу без преувеличения сказать, что Майкл подарил мне весь мир, мы много путешествуем: Китай, Оман, Куба, Тайланд, и конечно, родные для него страны Германия и Швейцария. В любимой Венеции были восемь раз! Каждая поездка очень сильно вдохновляет на новые работы.

ЛВ: Не могу не спросить, но проходя по станции Площадь революции, гладишь ли ты собаке нос? (Дед Ольги, Матвей Манизер, знаменитый скульптор, в числе работ которого фигуры станции Площадь Революции в Московском метрополитене)

ОМ: Родители приучили с детства не трогать произведения искусства руками, поэтому я до сих пор их не касаюсь. Вообще, феномен собаки пародоксален, ведь дед создал огромное количество памятников не только на территории бывшего СССР, но и в таких далеких странах, как, например, Индонезия.  Он — автор прекрасных памятников Пушкину, Репину, Зое Космодемьянской;  дед возродил уничтоженную революцией Академию Художеств!  Во время Великой Отечественной Войны его памятник Ленину фашисты отправили в Германию на переплавку, но немецкие(!!) рабочие спрятали его на заводе, а после войны установили в Эйслебене! Когда умер Сталин, именно деда, из всех скульпторов того времени, пригласили снимать с него маску.

И надо же было, чтобы какая-то собака стала таким всенародным любимцем, что не только жители нашей страны, но уже и иностранцы полируют ее до золота, загадывая желания!  Когда я вижу эту, растущую с каждым годом, любовь, всегда думаю о потрясающей мраморной композиции деда «Художник и Муза» — мужской и женской обнаженных фигурах, под которыми он высек на латыни «Жизнь коротка, искусство вечно». В этом и есть смысл его жизни.  Несмотря на то, что его нет с нами уже почти пол века, он присутствет в ежедневной жизни людей через свои замечательные, так любимые всеми, работы, в том числе и эти фигуры на Площади Революции. Думаю, однажды придется начинать кампанию по спасению этой скульптуры, чтобы нос собаки не видоизменился в пятачок.

ЛВ: Oля, я познакомилась с тобой в Instagram, у тебя очень много активных фолловеров.  Насколько для тебя важно присутствие в социальных сетях?

ОМ: Я открыла Instagram всего год назад и просто влюбилась! Это фантастическая форма общения для ‘визуальных’ людей, и одновременно источник вдохновения.  Например, делая проект по балету, обнаружила в Инстаграме selfies балерин за кулисами, что куда интереснее, чем профессиональные фото их прыжков.  Можно рассмотреть пачки и грим так близко, как не разглядишь, оказавшись в театре, даже в партере.
Приятно в свою очередь вдохновлять своих подписчиков, видеть их интерес к моим работам. И, конечно, знакомиться с такими талантливыми и разносторонними людьми, как ты!

Работы Ольги можно посмотреть на ее сайте  и в инстаграм.