Антон Беляев: В Abbey Road Studio твои ноты начинают звучать как «Белый альбом» Битлов

В четверг, 15 октября, в Лондоне свой первый британский концерт даст группа «Therr Maitz». Накануне вечера в Under the Bridge Russian Gap пообщался с солистом Антоном Беляевым о прошедшем большом концерте в Москве, ожиданиях от британской публики, работе на студии Abbey Road и любимых местах в Лондоне.

На прошлой неделе в Москве у Therr Maitz был концерт в Crocus City Hall. Ты доволен тем, как он прошел?

После этого концерта я, наверное, в первый раз могу сказать, что всё было хорошо. Обычно у меня всегда всё плохо по ощущениям, но тут даже твердолобому мне ясно, что всё получилось. Энергетически это было похоже на концерт в небольшом клубе, несмотря на огромное количество зрителей и новую программу. Понятно, что было волнение и куча сложных технических моментов, но в итоге прошло всё просто отлично! Всегда есть над чем работать, и были некоторые вещи, которые меня расстроили, но я уверен, что всё от нас зависящее мы сделали так хорошо, как могли.

Сколько по времени заняла подготовка такого события?

Сложно назвать четкие даты. Есть разные фазы: когда-то были написаны песни, дальше шли репетиции с группой, потом репетиции с оркестром, параллельно — подготовка аудио- и видеоконтента, визуальные эффекты. Так что мысленно мы готовились с апреля, а последние месяца полтора были в активной стадии подготовки.

До концерта о чем волновались больше всего: за масштабы Крокуса, новую программу, работу с оркестром?

У артиста всегда есть одна проблема — ему хочется хорошо выглядеть и всё хорошо сделать. Вот об этом переживаешь в первую очередь, независимо от условий. Если сейчас мне нужно будет петь в этом ресторане и никто не будет меня слушать, кроме пяти человек, то я буду переживать, что обо мне подумают эти пятеро. Может, они пойдут и расскажут всему Лондону, что я кошмарный и не надо меня никогда слушать? В этом смысле Крокус информационно мог оказаться как суперполезным, так и опасным. Ведь если бы людям не понравилось, то таких недовольных было бы слишком много.

Оркестр — это тоже страшно. Они же не отдельный организм, а часть нас: все ноты обдуманы, решения приняты, ответственность несем мы. Но предсказать, как оркестр совместится с музыкой, которая уже есть, на все 100% невозможно. Никакие демоверсии не помогают: оркестр — живой организм, и как это по-настоящему прозвучит, до конца неясно.

Когда вообще пришла идея сделать программу с оркестром, тем более электронику?

Я давно этим интересовался, и это был не первый наш концерт с оркестром. Мы пробовали свои силы в акустике и поняли, что это получилось музыкально хорошо. С конкретно этим оркестром мы случайно столкнулись благодаря Bosco Fresh фестивалю в Москве. Тогда получился не очень хороший опыт, потому что оркестр требует серьезного подхода. Нельзя абы как сделать звук и свет, произвольно поставить музыкантов на сцене. Это все очень сложно, огромное количество микрофонов, и если сделано «на шару», всё может просто взорваться в какой-то момент. Тем не менее, мы тогда поняли, что оркестр справится с нашей задачей и просто создали ему необходимые условия. И, по-моему, всё получилось.

После концерта вы успели на weekend съездить в Сочи. Какие впечатления от Формулы-1?

Честно говоря, никаких особых впечатлений. Было так: проезжает машинка —«вжжж» — и я продолжаю есть пасту. Всё! В целом любопытно, но нужно это любить и понимать. А у меня очень поверхностное отношение, поэтому я тут не индикатор. В общем, Формула-1 —не мой вид спорта совершенно точно, я не люблю наблюдать за спортом в целом. Но зато мы немного развеялись после концерта и уже из Сочи прилетели в Лондон.

Сейчас у Therr Maitz идет гастрольный тур, но его расписание отличается от других звезд, которые регулярно забивают себе график как можно плотнее, выступая в режиме «новый день – новый город». У вас же между концертами есть пробелы в 10-15 дней. Специально не стали себя загонять?

Во-первых, надо понимать, что у русского артиста декабрь — весьма ответственный месяц. Вот у нас он относительно расчищен для «ежедневного» графика, поэтому в таком ритме мы еще поживем. К тому же в публичных графиках тур не отражен целиком и полностью, у нас есть разные коммерческие мероприятия, то есть мы не просто так по две недели отдыхаем.

Во-вторых, мы работаем над музыкальным фильмом, и нам нужно закончить саундтрек, который требует еще месяца работы. Это довольно ответственная штука, и было понятно, что мы не сможем его сделать, просто щелкнув пальцами, поэтому заложили дополнительное время.

В одном из твоих интервью я прочла фразу: «Мне нужно, чтобы мою музыку слушали во всем мире». Этот тур, включающий в себя в числе прочих Кипр, Ригу, Лондон, Кишинев, – путь к мировому узнаванию?

Ты знаешь, каждое наше действие — это шаг на пути к нему. К тому же я не думаю, что мы находимся в той фазе, когда можем выбирать между Кипром, Нью-Йорком и, например, Краснодаром. Мы живем на входящих данных. К сожалению, приходится часто отказывать и не ехать куда-то, но всё, что появляется в нашем графике, — это просто ответ на входящие запросы. И мы выступаем везде, где мы нужны, где нас хотят видеть. Концерты в Европе и Британии — не оформленная стратегия. Для того чтобы стать группой, составлять график самостоятельно и принимать все важные решения, нужно заработать сначала такое право. Мы пока довольно маленькая организация, начинающая, поэтому нам просто надо работать и, дай бог, чтобы хватило жизни на исполнение моего желания.

Как проходят концерты в Риге, я примерно представляю, но какая энергетика идет от зала на Кипре?

Ха, вообще я давно для себя решил, что не обсуждаю с представителями других городов, как проходят концерты. Но, безусловно, не все города «одинаково полезны». Везде по-своему: где-то люди очень сильные энергетически и рвутся в бой. Кипр, наоборот, был достаточно сдержанный. В некоторых городах мы тоже ожидали спокойствия, а люди вели себя неадекватно. И мы очень счастливы в итоге. Предсказать и всех разложить по полкам — эти такие, эти сякие — нельзя. В этом-то забава для нас: немножко выводить людей из их равновесия, создавать ситуацию, в которой они ведут себя неадекватно, не так, как обычно.

Каково соотношение русскоязычной и местной публики на заграничных концертах и какой аудитории вы ждете в Лондоне?

Мы пока не сделали ни одного шага, для того чтобы на нас приходили местные. Не было ни возможности, ни плана такого. Недавним концертом мы забили большой, серьезный гвоздь в Россию: мы всё проверяли-проверяли, всё получалось, и сейчас мы сделали всё в Крокусе легко и уверено. Всё, с этим разобрались, теперь в России нам надо просто удерживать позицию и продолжать.

Здесь же непаханное абсолютно поле. К примеру, меня не испугает, если на завтрашний концерт мы не соберем полный зал.

Конечно, я хочу аншлага, но мне понятно, что это не происходит просто так из ничего.

Пока у нас есть право сделать здесь всё как угодно. Ну придет 10 человек —мы это переживем. Нам важно для них хорошо всё сделать, чтоб потом пришло еще 10 или 20.

Страх, конечно, присутствует. Например, я не настолько хорошо владею языком: что-то могу, что-то не могу, но абсолютно свободно себя не чувствую. А когда есть привычка легко разговаривать, выражать хоть как-то свои мысли, что по-русски у меня неплохо получается, то чувствовать себя ограниченным не очень комфортно, появляется определенная дистанция между тобой и зрителем. Мне нужно научиться шутить с этой публикой, потому что, я не знаю, может, они начнут едой в меня кидаться сразу, если я буду хохмить. У меня есть привычки, которые нужно адаптировать к новой среде, и я, конечно, переживаю, как всё получится. Но пока, повторюсь,ответственность небольшая.

Как идет подготовка к лондонскому концерту, вы уже смотрели прощадку?

Не-а. Мы просто придем и будем играть. Планируем свою обычную электронную программу, но все зависит от лиц, которые увидим в клубе. Я пока не понимаю состав этой аудитории. Будет чуть сложнее психологически, мы до последнего не будем знать, кому играем. Но для меня одинаково важны пришедшие, навскидку, 50 русских и 10 британцев: я буду волноваться за комфорт и тех и других.

То есть зрителей в четверг ждет в некотором роде импровизация?

Ну естественно! Как всегда, на самом деле, это неизбежно. Как психика моя поведет себя в ситуации нового стресса, я не знаю. Поэтому будем надеяться, что всё будет прилично и я не буду выглядеть глупо. Предсказать, как пойдет завтрашний концерт, невозможно. Такого опыта совсем полярных аудиторий у меня нет. Я уверен, что кто-то придет поностальгировать, посмотреть на мальчика из российского телевидения. Для других же я буду просто «кто это такой?» В общем, будем искать подход.

Ваш приезд в Лондон связан не только с концертом. Расскажи, что вы записывали здесь на студии?

Есть мюзикл из старых русских хитов, которые продюсерская компания доверила мне видоизменить. Я позволил себе превратить их в такую большую музыку, которой требовался симфонический оркестр. Вот эти треки мы и писали.

Речь о фильме «Голоса большой страны», так?

Да, но я бы не называл его кино, все-таки это скорее мюзикл. Главные действующие лица — непрофессиональные актеры, но в целом это не история, которая втягивает. Это простая история о золушке, но музыка в ней играет главную роль. Сейчас всё сделано, теперь мы должны за крайне сжатые сроки, до Нового года, отрезать все ненужное, собрать, посмотреть, не ошиблись ли нигде, дописать, может быть, забытые инструменты. Но в целом всё уже звучит, мы довольны.

Мне сложно судить о конечном результате, потому что я не поклонник русского кино, и идущие в нем процессы, новые течения производства меня немножко пугают.

Я большую часть своей жизни настраивал то, как делать свою работу, и для меня очень важно, как ее делают люди вокруг.

При этом я не понимаю, как работает русское кино. Мне бы хотелось, чтобы в итоге это была достойная картина. Я совершенно точно отвечаю за качество музыки, и в любом случае будет интересно посмотреть на то, что случилось с песнями, услышать это. Потому что мы всё делали на пределе качества. Даже если это не очень получилось, хотя мне кажется, что получилось хорошо, это эксперимент такого же уровня, как автокатастрофа: страшно, но интересно посмотреть, чем кончится. Я уверен, что это будет забавно.

Свои треки вы на студии тоже писали?

Да, и всё получилось немножко в нашем стиле организации, как мне кажется. Мы заказали студию и музыкантов на два полных дня: боялись, что что-то не успеем, понимали, что будем после перелетов, могли быть не в себе. Взяли время чуть с запасом и в итоге сделали всю работу практически за один день. Стало понятно, что у нас есть студийное время, надо с ним что-то делать, так почему бы не записать для себя? Хотя мы не были готовы к этому полностью, не было готовых партитур. В итоге посвятили ночь работе с партитурами и на следующий день записали три новых песни.

Каково это — работать на Abbey Road Studio? Насколько энергетика места сшибает с ног?

Честно говоря, уже не сшибает, я же не первый раз там. Как ни странно, мне здесь показалось гораздо спокойнее и понятнее. Меня скорее в России сшибает энергетикой, где я периодически на студии хочу убить некоторых людей. Мне нравится, когда люди работают, и то, что мы успели выполнить весь нужный объем за один день, это, в общем-то, результат концентрации людей. Я в работе всегда предельно сконцентрирован и жду от всех того же самого, но так не всегда происходит. У меня есть в команде люди, которые в состоянии это делать, но мы все равно в российской реальности находимся. Я не жалуюсь на неё, но в ней все немножко думают в моменты, когда надо действовать и добиваться результатов.

Надо понимать, что это не путешествие и не экскурсия на Abbey Road, это работа. Надо приехать и не полчаса устраивать себе пред-ланч, потом ланч, а потом после-ланч еще, а сесть и три часа отфигачить, передохнуть и еще три часа. У нас так легко и спокойно получается. Это наоборот была такая комфортная ситуация, которую мы заслужили. Помучались немного, а сюда приехали — и отдохнули.

Безусловно, студия прекрасная, с историей, и звучит она великолепно. Но ни сейчас, ни в предыдущие разы это не был выбор в стиле «дань уважения» или «великое место». Это был очень циничный выбор: мы делали здесь только то, что на этой студии делают действительно хорошо. Есть вещи, которые можно писать в других местах не менее прекрасно. Но здесь есть легендарные комнаты звукозаписи: ты с первых звуков во второй студии понимаешь, что твои ноты начинают звучать как «Белый альбом» Битлов, а в первой — как «Звездные войны». Здесь есть масштаб узнаваемости, так сложилось. Со студиями вообще есть определенная магия, и это не секрет для тех, кто занимается музыкой. Так складывается, что помещения со временем впитываются какие-то микродетали, превращая их в совершенный инструмент. Как хорошую скрипку Страдивари ничем не заменишь, так и комнаты Abbey Road. Оборудование нам знакомо, оно есть по всему миру, но здесь это работает магически. В общем, мы в восторге, просто это обыденный восторг. А Илья вот, наш звукоинженер, был здесь в первый раз и для него это стало таким шагом в неизвестность отчасти.

Со студийными работами вы закончили, какие теперь планы на ближайшие дни до концерта?

Наслаждаться Лондоном!

Тогда поделитесь своими любимыми местами в городе.

Мы очень любим воскресный фуд-корт на Brick Lane, где все дешево и неожиданно вкусно. Еще я начал ловить удовольствие от маленьких магазинчиков: раньше было ощущение, что они никогда не закончатся и все эти ларьки будут тебя бесконечно преследовать. Теперь уже могу более осмысленно там ходить.

Мне вообще нравится в Шордиче. Мы там начинали, студия Strongroom — первая, на которую мы приехали, снимали квартиру рядом. И у нас такие теплые воспоминания остались от первого приезда. Мне до сих пор этот район кажется таким «very London». Там везде красиво, огоньки, и я, конечно, не могу судить объективно, не очень долго здесь пробыл, но там даже народ какой-то особенный, свой. И те, кто зажигалку мне пытается продать на улице за 5 фунтов, и те, кто просто просит деньги, и парни из кафе. Там у нас есть свои точки на карте даже. Возле студии открыто кафе, и я вообще не пью кофе, но здесь стал заказывать капучино с миндальным круассаном. Такая ритуальная история, теперь я это делаю везде, но начал здесь и забыть это невозможно.

При этом мне также нравятся дорогие магазины, где все красиво, блестит! Все это впечатляет. Мы, конечно, посетили все исторические места, я страшный фанат Гринвича. Как на закате этот зеленый луч уходит в бесконечность: всегда думаю, кому он в глаз попадает где-то там. Еще мы хотели попасть на студию Warner Brothers, но туда не достать билеты в этот раз. Придется завтра так отыграть, чтобы потом приехать в Лондон с концертом еще.

До вашего выступления в Under the Bridge осталось еще больше суток. Что бы ты сказал читателям Russian Gap, которые читают сейчас это интервью и осознают, что у них как раз свободен вечер четверга, чтобы они сразу помчались покупать билеты на концерт?

Мы понимаем, что мы здесь экзотическая для кого-то группа, потому что не пытаемся сделать всё, как делают здесь. Понятно, что на нас в какой-то степени повлияла мировая культура, но я думаю, нам удалось сохранить очень русское отношение к музыке. Банально говорить про русскую душу, но отношение действительно несколько другое. Мы делаем всё не совсем так, как это делают наши коллеги в Лондоне. Ну и плюс — у нас же неплохие песни есть!

Нельзя сделать выбор за или против, не услышав и не оценив лично.

Мы совершенно точно не копирка: мы не русская группа по своей составляющей и также не представители местного шоу-бизнеса. Мы делаем всё немного иначе, и наша пока еще малоизвестность дает возможность оценить такой подход первыми. На нас точно будет любопытно посмотреть и послушать. А нравится или нет — это после концерта обсудим.

Текст: Дария Конурбаева

Фото: Дария Конурбаева, архив Therr Maitz