Загрузка ...11 января в клубе «Открытая Россия» пройдет встреча с поэтом Игорем Губерманом. Накануне приезда автора знаменитых «гариков» в Лондон Russian Gap встретился с ним воскресным утром в его иерусалимской квартире.
Что для вас встреча с публикой? В зависимости от того, куда вы приезжаете, вы по-разному относитесь к этим встречам?
Нет-нет, совершенно одинаково ко всем отношусь. Та публика, которая на меня ходит, это вчерашние советские люди. Это чувствуется по запискам и по вопросам. А по реакции публика везде замечательная. Хотя самая лучшая, надо сказать, в России. Знаете, в России я кучу городов объезжаю, когда езжу на гастроли, — они гораздо лучше относятся к слову, они его слушают. На Западе, в Америке, уже и в Израиле публика чисто потребительская: я за тебя заплатил 20 долларов, теперь перекувырнись по-другому. А эти слушают все. Но у этого качества есть и оборотная сторона: точно так же слушают и Жириновского, и Милонова.
А кто для вас вчерашние советские люди?
Они созвучны тому, что я пишу, поскольку я тоже вчерашний советский человек, хотя уже здесь 27 лет. Я очень люблю читать русской публике стишки и рассказывать байки, потому что они явно созвучны моему внутреннему миру. Я еще ни разу не сталкивался с непонимающим молчанием.
А в Лондоне вы до этого выступали? Что ждет тех, кто придет на встречу с вами?
Я в Лондоне никогда не выступал, поэтому с удовольствием приеду и посмотрю, что за публика. Но я не меняю выступления: где бы я ни выступал, в российской глубинке или в Австралии, скажем, я все равно читаю приблизительно одну и ту же программу, в которую включается Россия, любовь, евреи, старость — всякие такие штуки.
Над чем вы сейчас работаете? Как устроен ваш рабочий день?
У меня ничего не структурировано, потому что я не работаю. Я пенсионер, мне 80 лет через полгода. Я делаю только то, что мне хочется. Я только что издал новую книжку — девятый дневник стихов и прозы. Сейчас начал десятый, пишу себе медленно. Я пишу стишки, а стишки — они же сами возникают. Куда-нибудь поеду — напишу впечатления. Мне очень повезло: я только что был в Исландии, в музее хуев, это единственный в мире музей, правда. Это потрясающе!
И как впечатления?
Ужасно интересно! Член там человеческий только один, дикое зрелище. И экскурсовод вынужден говорить, что что-то неправильно законсервировано. Поэтому у меня никакой структуризации моего бытия нет: хочу — читаю.
Вот если интересно, неделю буду читать подряд. Я в большей степени читатель, чем писатель.
То есть вы не следуете правилу «ни дня без строчки»?
Я пишу совсем не каждый день. Но я, к сожалению, чистый графоман, поэтому в день, когда ничего не напишешь, такое сосущее — мы с Диной Рубиной это часто обсуждаем — сосущее чувство неприятности, что-то такое вот не то. Мы с Юликом Кимом это тоже обсуждали, у него тоже сочинялка требует ежедневных усилий, как физподготовка.
А пишете от руки или на компьютере?
Пишу от руки. Потом правлю в компьютере.
А какова для вас роль интернета? Вот я посмотрел, например, «Вконтакте» есть посвященное вам сообщество, в котором 120 тысяч подписчиков.
А как это почитать? Я не знал. Мне сказали, что в «Фейсбуке» такое что-то есть. Это вот где они стишки мои печатают… Перевирая текст.
Как вы относитесь к тому, что ваши тексты так активно живут в интернете? Читаете ли вы их сами?
Я сам не читаю. То, что их так много, вот я от вас услышал цифру, это мне вот приятно. А вообще, мне это все равно, абсолютно.
Ну вы не вступаете в диалог с читателями?
Никогда и нигде. И сам никому ничего не посылал.
Но в интернете происходит какой-то ужас. Там от моего имени ходят два или три куска прозы, где с пафосом, бездарно и чудовищно напыщенно изложены мои взгляды на евреев, на арабов – ну просто кошмар какой-то!
Автор одного из кусков нашелся, он живет в Кирьят Арбе (Израиль – Г.А.). И в ужасе мне написал, потому что ему, естественно, нравится тот кусок, который он написал, эссе такое. Так что от моего имени разное происходит. Есть какой-то сайт неформальный. Мне это не интересно. Каждое утро я выпиваю чашку кофе, закуриваю сигарету и читаю «Эхо Москвы», «Ежедневный журнал» и «Грани.ру». Больше я ничего в компьютере не читаю.
А то, что в интернете нарушаются ваши авторские права, вас беспокоит?
О чем вы говорите? Какое авторское право? Вы знаете, в 1990-е годы в Москве вышло 12 пиратских изданий моих книжек. У меня был такой импресарио очень активный, и он говорит, что это надо в суд подавать, их разыскивать. Нашел адвоката, адвокат говорит, что это потрясающе, потому что это дикие деньги, он только что на Чуковском отсудил какие-то миллионы на пиратских изданиях. И он говорит: «Я возьмусь». А два дня спустя он позвонил моему импресарио и говорит: «Я снимаю с себя это, потому что первые же три пиратские издания, оказалось, выпустили афганские ветераны. Если я возьмусь за это дело, мне останется жить 40 минут». Мой импресарио так удивился: «Откуда такая точность?» — «За столько они приблизительно доедут к моему дому». Так что, ну бог с ним, какая разница.
А судьба книги в целом вас беспокоит? То есть многие говорят о том, что книги как физические объекты становятся менее востребованными.
Мои книжки расходятся не в таких тиражах, как у Пелевина, Акунина, Рубиной. Но они расходятся. Их издают маленькими тиражами — 5-7 тысяч. Потом переиздают еще раза три-четыре. И они замечательно расходятся за годик, за два. Так что я совершенно спокоен. Я все равно не живу на эти гонорары. На них жить нельзя. Живу я на своем высоком актерском мастерстве и выносливости, потому что ездить очень тяжко в мои уж годы.
Откуда вы берете силы? Вы ведете здоровый образ жизни?
Не здоровый.
Потому что кроме того, что я курю, я еще пью. Каждый день пью уже много лет. И это совершенно замечательно.
Недавно прочитал, кстати, в интернете, что виски полезно пить, но по 30-40 грамм — это смешно. Такое идиотское, чисто западное утверждение, врачебное. Я не знаю, может, все дело только в интересе к жизни — мне очень интересно. Потом очень любопытно: вы знаете, видеть другие страны, другие города. И потом, в других городах вдруг ну очень интересно. Вдруг встречаются невероятно интересные люди.
То есть секрет вашего тонуса — это…
Интерес к жизни и любопытство.
И никаких диет и медитаций?
Мне полезно сидеть и курить, вечером выпивать и смотреть американский боевик.
Скажите, а у вас есть внутренний рейтинг ваших «гариков», то, что вам нравится больше всего из того, что вы написали? Или, может, вы можете их оценить по реакции публики, по цитируемости?
Рейтинга нет. Реакция публики и качество стиха — это абсолютно разные вещи. Это не диаметрально противоположные, но это абсолютно разные критерии. На концертах у меня только смешные стишки. А я трагик на самом деле.
А как вы с этим диссонансом живете, когда, с одной стороны, это юмор, а с другой стороны, вы трагик?
А никакого диссонанса: я точно знаю, что я трагик. Потому что, вы знаете, ведь на донышке каждого юмора, настоящего (простите, у меня тоже очень редко настоящий получается) всегда лежит горечь, послевкусие — обязательно печаль, грусть, огорчение. И в этом смысле это все сочетаемо.
Так и сама наша жизнь, она трагифарс в чистом виде. То есть она и трагедия, но в перерывах течет такой фарс, такая комедия.
Скажите, а вот ежедневно что вас больше беспокоит — то, что происходит в России, или то, что происходит в Израиле?
Меня совершенно не интересует то, что происходит в Израиле, потому что у меня абсолютно глубокая убежденность: с Израилем абсолютно ничего не произойдет.
В Израиле в критических ситуациях появляются крупные изумительные личности. Россией интересуюсь непрерывно, дрожу, читаю вот все про Россию. За Россию стыдно, больно до сих пор. Вы знаете, мне кажется, что те, кто говорит, что пуповина с Россией у них окончательно перерезана, они врут. Слишком много лет в России прожили: я прожил в России 52 года.
И при этом оптимизма в отношении России не испытываете, как я понимаю?
Вы знаете, некоторый оптимизм я все равно испытываю, потому что мне очень смешно читать, что завтра будет революция, что послезавтра будет какой-то взрыв — ничего не будет. Это такая форма существования, так мне кажется. Ничего поменять в России нельзя, на мой взгляд. Может, потому, что я старый человек, может, потому что я видел, насколько нельзя ничего поменять в те годы. Но мне кажется, что в России еще долго будет длиться то, что есть сейчас.
Насколько оппозиционеры сегодняшнего времени отличаются от диссидентов вашего поколения?
Знаете, отличаются все меньше и меньше. Потому что их стали сажать. Сегодня в России есть специфическая, но свобода слова, то есть есть интернет. Человек, который хочет что-то узнать или который хочет что-то сказать, у него есть какое-то место: «Новая газета», «Эхо Москвы». А тогда это была как вольная борьба в болоте под водой. Поэтому эти люди были обречены все. Сегодня они барахтаются в более жидком болоте. Смотрите, то, что говорит Шендерович, — это же оскорбления президента и правительства. И говорит, тем не менее. Их заставила наверняка насторожиться смерть Немцова. Но это все-таки единицы. А тогда же сажали всех и непрерывно, в диком количестве. То были люди, я бы сказал, биологического мужества.
Помните слова Евтушенко: «Пытались убить юмор, а он им показывает кукиш»? По-прежнему ли способен юмор показывать кукиш сегодня и быть угрозой для власти?
Способен.
Есть замечательные песни Слепакова. Есть замечательный проект «Гражданин поэт». Так что существует юмор.
Рядом с ним юмор чудовищной пошлости, чудовищный, которого даже, по-моему, при советской власти не было. Все существует, поэтому, мне кажется, на самом деле Россия — страна достаточно больших свобод сегодня. Путину и всей власти настолько наплевать на Россию, они отделились, и юмор не карается.
Последний вопрос. Может быть, вы с читателями нашего журнала поделитесь чем-то не опубликованным или гариком, который особенно актуален для лондонцев?
Есть много! Я просто не знаю, что… Все стишки грустные. Я ищу какой-нибудь оптимистичный, а что-то нету. Поскольку это в Англии, давайте, знаете, какой стишок напишем? Я, правда, на концертах его читаю, но он хороший:
С роскошной концовкой короткой
хочу написать я рассказ:
Кутузов и Нельсон за водкой
беседуют с глазу на глаз.
Простите мне мой пессимизм. Но это с утра. Я утра очень не люблю.
Текст и фото: Григорий Асмолов
Встреча с Игорем Губерманом пройдет 11 января в 19:00 в клубе «Открытая Россия». Заказ билетов >>>