Искусство как движущая сила города

Лондон – постоянно растущий и меняющийся организм, котел людей, культур, идей, знаний, архитектуры, технологий, ценностей, социальных связей, погоды, деревьев, голубей и городских животных и голубей.

Функциональность

Многие города в современном виде сформировались в индустриальную эпоху, когда подход к городскому планированию был пронизан духом модернизма. Город модернизма – функциональный, это город эффективности, бизнеса, производительности, то есть рациональный, но немного замороженный. Города модернизма критикуют за то, что в них недостаточно места для иррациональности и случайности, которые так много добавляют нашей жизни. Урбанистическая реальность того времени этого просто не предполагала.

Вопросы создания нового урбанистического пространства активно обсуждались в Великобритании в послевоенное время. Жилье тогда было низкого качества, во всем применялась политика жёсткой экономии, но одновременно это было время восстановления и реабилитации, надежд на лучшее общество в будущем. Лондон сильно пострадал от бомбежек, еще в 1950-е годы были хорошо видны их следы, в руинах были целые районы, которые нужно было восстанавливать. Архитекторы получили возможность перепланировать и переосмыслить целые районы, воспользоваться шансом сделать лучше, чем было.

Игровое пространство

Тогда в Лондоне жили художники и фотографы, которые вдохновлялись городом, фиксировали городскую жизнь и тем самым, намеренно или нет, способствовали развитию города. В 1952 году в Лондоне сформировалась «Независимая группа» (Independent Group), куда входили авангардные художники, фотографы, искусствоведы, архитекторы, дизайнеры. Они часто встречались, исследовали и обсуждали взаимосвязь искусства и общества. Это они стали использовать термин «массовое популярное искусство» и были, по сути, предшественниками поп-арта в Америке.

Один из основателей группы, фотограф Найджел Хендерсон, во время войны служил пилотом авиации, а после войны получил грант на обучение, начал учиться в школе искусств, женился и поселился в районе Bethnal Green – и сейчас не самом зажиточном, а в то время очень бедном, плотно населённом и местами разбомбленном. Его жена работала в группе социологов над проектом «Узнай своего соседа» и помогала молодым профессионалам и малому бизнесу понять свое окружение и клиентов, а сам Хендерсон начал последовательно фотографировать окрестности своего дома. Он фотографировал все подряд: соседей, стены домов, граффити, витрины, но самое главное – он запечатлевал опыт повседневной жизни в городе.

Сейчас мы фотографируем жизнь вокруг постоянно: инстаграмим, делимся фотографиями в фейсбуке, но в то время на повседневную жизнь особенно не обращали внимания, и Хендерсон делал ценным и достойным искусства то, что ускользало от внимания.

Для детей город был игровой площадкой, и Хендерсон ловил моменты детской игры, взаимодействия детей с пространством. Кто-то видел в его фотографиях только бедность и разруху, другие видели в игре на развалинах символ реконструкции, восстановления города и общества после войны. Хендерсон был источником визуальных образов для «Независимой группы», и другие ее члены, архитекторы Элисон и Питер Смитсон (основатели брутализма – Барбикан построен именно в этом стиле) в его фотографиях увидели самодостаточность улицы.

Смитсонов пригласили участвовать в Международном конгрессе современной архитектуры (CIAM, ‘Congrès International d’Architecture Moderne’) в 1953 году. Именно на конференциях CIAM в 1952 и 1953 году наметился переход от видения города как «индустрии жизни» Ле Корбюзье – зонированный город со стандартизированными жилищами, различными районами для работы, дома и отдыха и улицами, их соединяющими – к новой идее градостроительства с акцентом на непосредственных окрестностях жилых домов и восприятии города как целого. CIAM боролся с грязными улицами, антисанитарными условиями, теснотой. В чем-то идеи были наивны – архитекторы полагали, что когда они поменяют устройство города, поменяется жизнь людей.

Смитсоны представили проект, выражавший их взгляд на городское планирование, и к своему докладу соорудили стенд-коллаж, в котором использовали фотографии Хендерсона в социологическом и архитектурном контексте. В их стенде не было никакого детального анализа – только фотографии, новые планировки и короткие высказывания, но видно главное – они воспринимали улицу как продолжение дома, использовали фотографии играющих на улице детей как иллюстрацию потребностей всего общества и предлагали новую философию планирования города с упором на небольшие местные пространства вместо линейной планировки улиц. Они по сути фокусировались на том, чего в городе не было, – пространстве «между» другими пространствами.

Не сказать, чтобы все их в то время поддержали, но Смитсоны сами реализовали многие идеи и проекты. Совместно с другими молодыми архитекторами основали «Группу 10» (‘Team 10’) и во многом способствовали новым экспериментам, не всегда удачным, и изменению подхода к планированию города.

Новый брутализм

В том же 1953 году Хендерсон, Смитсоны и еще один художник «Независимых» Эдуардо Паолоцци провели выставку «Параллель искусства и жизни» в Институте современного искусства в Лондоне. ICA – и сейчас очень важное место для представителей искусства, где художники и писатели обсуждают идеи за пределами традиционных границ Академии искусств. В ICA художники создали целое пространство-коллаж как из объектов искусства, так и из предметов обихода: хаотичный набор фотографий из газет, рентгеновских снимков, каких-то камней, и тут же фотография Джексона Поллока, работающего в студии, фотография горящего леса в Калифорнии. Некоторые предметы было просто невозможно опознать.

Само представление работ в галерее было необычным – никаких подписей, какие-то работы свисали с потолка, надписи невозможно было прочесть… Вся галерея стала единым произведением со слоями информации, и зрителю предлагали самому искать смыслы и играть с объектами и пространством.

Эту выставку позже назвали отправной точкой стиля «новый брутализм» в искусстве и архитектуре – это все еще модернизм, но уже на пути к чему-то другому, эксперимент, возможно, не совсем удачный, но признак намечающихся изменений.

Еще один интересный проект этой компании – их «Патио и Павильон» на выставке «Это завтрашний день» в галерее Уайтчепел в 1956 году, где они взялись за проблему отсутствия связи между архитектурой и жителями города. О выставке иногда говорят как о рождении самого концепта инсталляции в британском искусстве – авторы не предлагали никаких интерпретаций и оставляли зрителям возможность самим взаимодействовать с выставкой. Проект символически представлял среду обитания человека. Павильон, что- то похожее на навес, символизировал частные, приватные пространства, а прилегающая территория – патио – немного хаотичное публичное пространство. Пол был засыпан песком, там были фотографии деревьев, ландшафтов, коллаж головы человека, составленный из фрагментов ландшафтов (причем исполненной очень типично для послевоенного искусства – искаженный образ, пострадавший, поврежденный), фигуры птиц и собаки, камни как символ стабильности, колесо как символ технологий. Предметы были помещены на прозрачную крышу, разбросаны на песке, и так далее. Весь проект воспринимался как символ человеческой среды обитания, ее несовершенства, и одновременно перехода к пространству, организованному для человека и вокруг человека.

Деятельность «Независимой группы» после выставки по сути остановилась, и каждый занялся своими проектами, но они были не единственными, кто исследовал среду обитания. Фотограф Роджер Мэйн, еще один член ICA, в 50-х был вдохновлен игрой детей на улице. Он фотографировал в районе Southam Street в Северном Кенсингтоне с 1956 по 1961 год. В 1963 году этот бедный район признали совершенно не приспособленным для жизни людей, он был разрушен, и на его месте были построены две башни в стиле брутализма, которые теперь все так критикуют (и считают совершенно неприспособленными для жизни). Мэйн был вдохновлен этим одновременным разрушением домов и возрождением жизни в детской игре, для него улица была ареной для жизни, уличная жизнь ему представлялась столь же важной, как жизнь домашняя.

В 50-х в Лондоне еще не было таких привычных теперь детских площадок, но не было и требований безопасности, которым должны соответствовать эти площадки, и дети играли прямо в руинах (как многие из нас в детстве на стройках).

В фотографиях Мэйна как будто звучит смех. Градостроители говорят, что без Мэйна уличная жизнь была бы ими просто не замечена и не воспринята всерьез.

Сейчас многие из нас – этакие бодлеровские фланёры, уличные гуляки, шатающиеся по улицам. Мы наблюдаем повседневность и наслаждаемся современным городом, но вместе с появлением нового в градостроительстве что-то и ушло. Город создает игровые площадки, архитектура провоцирует иррациональность, ушла линейная планировка, характерная для старого города, но дети не играют в футбол на улицах! Жизнь расфасована в специально отведенные для разных действий пространства, ощущение сообщества во многих районах пропадает, и сейчас работы фотографов того времени – красивое напоминание о том обществе и послевоенном Лондоне.

Текст: Екатерина Беляева