Загрузка ...Недалеко от британского парламента расположен «Эмануэль Центр», принадлежащей евангелистской церкви. Это зал на тысячу мест с дубовыми скамейками, органом и цитатами из Священного Писания, которые тянутся по периметру потолка. Именно здесь, под надписью ”God with us”, состоялась встреча израильского историка Юваля Ноя Харари с лондонской аудиторией.
Автор бестселлеров «Sapiens: краткая история человечества» и «Homo Deus: краткая история завтрашнего дня» часто подчеркивает, что не занимается предсказаниями, а лишь рисует возможные сценарии развития мира. Вопросов про будущее тем не менее было много, и лишь раз Харари сказал: «Не знаю». Это был ответ на вопрос: «Почему государства не используют более активно данные граждан из социальных сетей для того, чтобы их контролировать?» Впрочем, и это «не знаю» оказалось риторическим приемом, за которым последовал очередной ответ.
Наверняка самому историку это сравнение не понравилось бы, но Харари в тот вечер напоминал оракула. Зал, в котором обычно звучат религиозные проповеди, способствовал атмосфере таинства встречи с грядущим. Каким образом израильский специалист по средневековой истории стал одним из основных авторитетов в области будущего? По словам самого Харари, большинство политиков ищут вдохновение в прошлом, а о будущем серьезно задумываются лишь главы технических корпораций, такие как Илон Маск или Марк Цукерберг. Посвящая себя ответам на вопросы о будущем, автор ”Homo Deus” становится в ряд тех, кого он называет «производителями моделей будущего». Причем делает это Харари профессионально — как историк и гуманитарий, не ограничивающийся рамками конкретной области. Своим примером Харари демонстрирует, что не только технические и естественные науки являются дисциплинами по производству будущего (о важности гуманитарного образования Russian Gap когда-то беседовал и с профессором Михаилом Эпштейном).
Вместо идеологии будущего — идеология прошлого
Кризис в отсутствие моделей будущего, по словам Харари, обозначает переход от периода, когда нам было известно слишком многое, к периоду абсолютной неопределенности. Если предыдущий век был эпохой борьбы трех идеологий: фашизма, социализма и либерального капитализма, — то сегодня эти модели остались в прошлом, и на их место пришел период полной неопределенности. Харари описывает идеологический вакуум, как советский магазин в конце 1980-ых: «Все полки пусты». Болезнь политический системы заключается в том, что она предлагает только модели возвращения в прошлое: Трамп хочет «сделать Америку снова великой»; Великобритания стремится в период до создания Евросоюза; Россия связывает свое величие с дореволюционным прошлым; и еще дальше уходится исламские фундаменталисты, предлагающие восстановление Халифата VII века… «Впрочем, — улыбается Харари, — им далеко до Израиля, стремящегося к модели библейского еврейского государства».
Демократия теряет актуальность
Все это создает ситуацию диссонанса. Политики с ностальгией глядят в прошлое, в то время как научно-технический прогресс стремительно меняет общество, экономику, вторгаясь в биологию и анатомию. Если предыдущие этапы научных революций меняли внешний мир, предлагая новые экономические и политические модели, то сегодня объектом перемен и модификаций стало само тело человека. Харари объясняет:
С точки зрения космологический перспективы, за последние 4 миллиарда лет на земле ничего принципиально не менялось
«Шло развитие органической жизни, которое подчинялось логике естественного отбора. Однако теперь естественный отбор заменяет интеллектуальный дизайн, который становится новой движущей силой эволюции, выходящей за пределы органической жизни».
Отсюда, по словам Харари, возникает главный парадокс наших дней. Это разрыв между неспособностью политической системы предлагать видения будущего и технологиями, которые неминуемо тянут нас за собой в новый мир, изменяя при этом саму природу эволюционного процесса. Последствия этого парадокса, по словам Харари, абсолютно непредсказуемы, однако именно им он посвящает анализ в своей последней книге. Автор «Homo Deus» отмечает, что демократия как модель участия широкой публики в принятии наиболее важных решений теряет свою актуальность. Он объясняет: «Интернет, которым мы все пользуемся сегодня, мог выглядеть очень по-разному. Но я никогда не участвовал в голосовании о том, как должен выглядеть интернет. Большинство людей просто не смогли бы понять эти вопросы. Референдумы, которые проводятся сегодня, посвящены не тем вопросам, которые важны, а тем, которые люди способны понять. Подобное можно наблюдать и во многих фирмах, где сложные вопросы решаются узкими специалистами, а вопрос, надо ли покупать новую кофе машину, вызывает двухчасовую дискуссию, в которой у каждого есть свое мнение».
Появляется возможность бесконечного продления жизни
Одной из областей, в которой технологии полностью изменят нашу жизнь, является медицина. По словам Харари, в столкновении между возможностью повысить уровень здоровья и правом на тайну частной жизни, всегда будет побеждать желание быть здоровым. В качестве примера этой тенденции историк рассуждает о последствиях использования браслета Fitbit: «Представьте, если страховые компании будут заставлять клиентов носить браслет, чтобы получать данных об их здоровье, а если клиент будет отказываться, то цена страховки будет значительно выше». Браслеты типа Fitbit, по словам Харари, могут использовать и авторитарные режимы для сбора данных об эмоциональном состоянии граждан как индикаторе их отношения к лидерам государства.
Еще один пример — это возможность технологий бесконечно продлевать человеческую жизнь.
Мне 41. Я уже упустил поезд, но для детей, которые рождаются сегодня в богатых семьях, возможность бесконечного продления жизни – это вполне реалистичный сценарий.
Но это не всегда хорошие новости. Ситуация, когда «смерть перестанет быть великим уравнителем», приведет к росту неравенства и социальной напряжённости между богатыми, способными бесконечно продлевать свою жизнь, и бедными, которые будут продолжать умирать согласно биологическим часам.
Перспектива бессмертия не выглядит многообещающей также из-за общих тенденций развития планеты. Харари утверждает, что остановить катастрофические изменения климата можно только посредством остановки экономического роста. Однако последнее невозможно: «Политическая стабильность существует в обмен на обещания постоянного экономического развития. В случае отказа от роста, демократические правительства будут проигрывать выборы, а авторитарные режимы столкнутся с революцией». Единственным путем выхода может быть научно-технический прогресс, который предложит новые решения по спасению планеты, однако ситуация, по словам Харари, парадоксальна: «В данном случае мы не просто надеемся на чудо, что ученые что-то придумают, но полностью полагаемся на то, что чудо обязательно произойдет».
Поводы для оптимизма, тем не менее, есть. Харари считает, что, если человечество погибнет, то некоторые существа: например, грибы и крысы — переживут экологический коллапс. Гибель человечества – это не обязательно повод для печали, так как она откроет пути для развития новой жизни, как когда-то случилось с вымиранием динозавров. К примеру, планету может заселить раса интеллигентных крыс, которые будут вспоминать самоуничтожение «глупых обезьян» как один из наиболее позитивных эпизодов в развитии земного шара.
Сегодня мы можем по-прежнему надеяться на чудо, которое спасет Землю от катастрофы, но, как заключает Харари, «я бы поставил на крыс».
Текст и фото: Григорий Асмолов