«Дома у нас мини-Грузия, а вне дома мы интегрируемся». Как живет грузинское сообщество в Лондоне, и в чем оно особенно преуспело

Грузины, живущие в Лондоне, затрудняются сказать точно, сколько их соотечественников за последние годы переехало в Великобританию. Основываясь на личных ощущениях, называют цифры от 10 до 100 тысяч. В посольстве Грузии журналу ZIMA сообщили, что в их консульской базе официально зарегистрировано 1050 человек, а Агентство национальной статистики насчитало около 2000 грузин в Великобритании. Молодое поколение все чаще приезжает в Англию учиться и после получения дипломов уезжает обратно в свою страну. Среди старшего поколения, а также тех, кто приехал и здесь остался, особенно заметны две основные группы: представители искусства и бизнеса. ZIMA встретилась с лондонскими грузинами и узнала, чем они занимаются и почему именно Англию они выбрали своим домом. 

Как соки грузинской мамы стали популярными во всей Британии

Бутылочки натуральных соков Savse в Англии мог видеть каждый: они продаются во всех сетевых супермаркетах, от Tesсo до Waitrose, предлагаются на ланч в Boots, стоят на полках в фуд-кортах модных торговых центров. У каждого сока свое название, и перед каждым уточняется — Nina’s. Так зовут маму грузинского предпринимателя Гуки Тавберидзе. Свежие фруктовые и овощные соки, которые Нина готовила на собственной кухне, легли в основу его концепции: никакого сахара, никакой пастеризации, никакого нагревания продуктов. Сегодня это почти тренд, а в 2010 году, когда Гука начинал вынашивать идею нового бизнеса, никто не верил в то, что такой продукт в принципе возможно создать и тем более вывести его на огромный рынок, не имея ни связей, ни опыта работы в пищевой индустрии.

В Лондон Гука переехал из Тбилиси с родителями, в начале 1990-х годов, когда ему было всего шесть лет. Как он признается — “за лучшей жизнью”. Надежды не оправдались. Сразу после переезда родители развелись, отец вернулся домой, и мама осталась с сыном и двумя дочерьми в стране, про которую мало что понимала. “Я знаю, как тяжело ей было просто накрыть для нас стол, — вспоминает Гука. — Мы росли в чрезвычайной бедности. Вплоть до того, что я шел в школу и по дороге снимал с себя куртку, потому что стеснялся заходить в ней — она была старая и немодная”. Гука поступил в университет на отделение английской литературы, но быстро бросил его. Работу долго найти не мог — не брали даже ассистентом продавца в супермаркете. Тем не менее он попал на работу в отдел продаж фармацевтической компании, где довольно скоро смог зарабатывать на комиссии фантастические для такой позиции £120 тысяч фунтов в год. Помогли книги по бизнесу и мотивации, которые, как признается Гука, он читал тогда в огромных количествах. Отголоски этой литературы слышатся и в сегодняшних интервью, которые он дает: тридцатитрехлетний предприниматель много говорит о том, что нужно не бояться ошибок, и что важно не то, откуда ты вышел, а куда ты пришел.

К натуральным сокам Гука пришел не сразу. Бросив работу менеджера по продажам, он загорелся идеей открыть свой бизнес и даже поехал в Тбилиси за вдохновением: смотрел на сулугуни, Боржоми, грузинские пироги, но сердце, как он вспоминает, ни к чему не лежало. “Я хотел сразу строить глобальный бренд”, — говорит Тавберидзе.

Дальнейшая история могла бы лечь в основу киносценария. Чтобы выпустить первые образцы продукции, он нанял консультанта из пищевой индустрии, который уже выпускал на английском рынке соки. Несколько месяцев и много тысяч фунтов спустя, Гука получил первые бутылочки соков, пить которые, как он вспоминает, было невозможно из-за ужасного вкуса и консистенции. Одна из бутылок взорвалась прямо в маминой ванной, залив зеленой овощной смесью стены и потолок. Но Гука не сдавался. В Голландии он нашел завод, который выпускал соки по мало кому известной тогда технологии холодного отжима, позволяющей готовить напитки без добавления сахара, нагревания и пастеризации. Завод готов был принять заказ, но денег у Тавберидзе не было. Инвестором выступил дядя Гуки, который поверил в идею племянника и перевел 100 тысяч фунтов на счет еще не существовавшей тогда компании. Дальше были попытки встретиться с байерами крупных сетевых супермаркетов, решающими, какая продукция будет стоять на их полках. Соединять с ними напрямую секретари отказывались, договориться о встрече было невозможно. Гука пытался прорваться к главной закупщице Selfridges  без приглашения, но получил жесткий отпор от секретаря и охранников. Тогда он стал караулить ее на улице. “В конце концов, она должна была выйти на ланч”, — думал он. Когда Гука увидел знакомое по фотографии в LinkedIn лицо, он  буквально набросился на девушку с бутылками натуральных соков и смуси: “Все, что я хочу, это чтобы вы их попробовали и решили, нравятся они вам или нет, — сказал Гука, — Если понравятся, знайте, что я бы очень хотел с вами работать”. В тот же день он получил имейл о том, что Selfridges его напитки понравились. Это был ноябрь 2012 года. “В этот момент я понял, что фантастический путь, о котором я мечтал, начался”, — вспоминает Гука. Вскоре он получил аналогичные имейлы от Wholefoods и других крупных ритейлеров.

Сейчас в офисе Savse рядом с вокзалом Виктория работают 25 человек. Помимо соков и смуси, с которых все начиналось, компания стала выпускать протеиновые смеси (также непастеризованные, без добавления сахара и химии) и детское питание. Во время интервью ZIMA Magazine Гука признался, что за последние две недели он восемь раз летал на переговоры в разные страны и, несмотря на усталость, не остановится, пока не найдет правильных инвесторов, заинтересованных в том, чтобы построить собственный завод Savse в Грузии. Оттуда продукцию будет легче доставлять в восточные страны и Россию, которую Гука видит как очень перспективный для бренда рынок.

Завидные женихи

Инвестировать в Грузию советует также Давид Гигаури, партнер английской инвестиционной компании Gryphon. Он считает, что в первую очередь следует использовать географическое положение Грузии и финансовую сервисную структуру, которая в последние годы работает стабильно и четко. Два грузинских банка котируются на лондонской бирже, и это дает ощущение комфорта компаниям, которые ведут в маленькой стране бизнес.

Сам Давид воспитывался в Москве, в Англии живет с 10 лет. Родители отправили его вместе с братом сюда учиться, хотя еще до них члены большой семьи Гигаури успели пустить здесь корни. В начале прошлого века многим пришлось эмигрировать из Грузии, и родственница Давида Тамара Багратион-Имеретинская вышла замуж за английского барона и политика Чарльза Стрэчи. “Мы были из тех, кто остался тогда в стране”, — говорит о своих предках Давид. Его прадедушка — генерал царской армии, возглавивший восстание против коммунистов в Сванетии. Прабабушка — светлейшая княгиня Екатерина Гуриели. Папа Давида, Владимир Гигаури, был известным в СССР хирургом, автором двухсот патентов, дважды лауреатом государственной премии. Он заведовал отделением экспериментальной хирургии Всесоюзного научного центра хирургии в Москве, работал в команде, которая разработала первое искусственное сердце; также он изобрел безыгольный инъектор и дыхательный аппарат, который использовался в космосе.

Давид рассказывает, что каждое лето на все три месяца их с братом вывозили на дачу в Грузию, где собирались бабушки, тети, дяди, двоюродные сестры. А мама даже в Москве говорила с детьми на грузинском. “Где бы мы ни жили, дома у нас всегда была мини-Грузия, — рассказывает Давид. — Но вне дома мы всегда успешно интегрировались в новую среду”.

Давид является вице-председателем Британско-грузинского общества. Он опубликовал на английском языке книгу кулинарных рецептов знаменитых грузин в эмиграции ‘Be My Guest’ и помог основать первое Грузинское общество Оксфордского университета, где учился его брат. При этом работа, круг общения, интересы, хобби у Давида такие же, какие бывают у настоящих английских аристократов. Давида приглашают на охоту в английские поместья и на большие балы в Англии и Европе. “Скорее, это получилось благодаря учебе и интересам, — делится Гигаури с ZIMA. — Это люди, с которыми я подружился за эти годы, не то чтобы я записался в какой-то кружок”. Давид соглашается с тем, что английское высшее общество закрыто и существует некий менталитет, который не позволяет им легко принять в это общество человека со стороны. “Но если вас многое объединяет и вас пустили в свой круг, дальше искусственных преград нет, — говорит Давид. — Нет такого, что вы, мол,  со мной дружите, но знайте, что в эту комнату вы войти не можете”. 

Пару лет назад один из глянцевых российских журналов поставил Давида Гигаури на первое место в списке самых завидных холостяков-финансистов Англии. На слово “завидный” Давид реагирует иронично: “Предмет зависти субъективен, для разных людей шкала ценностей разная”. Впрочем, серьезные романы у него происходят. И как шепчутся в светском обществе, их героинями становятся не коренные британки, а известные девушки с русскими и грузинскими именами.

Как открыть бизнес в Грузии, если вы живете в Британии, и наоборот

“Такой волны эмиграции из Грузии, как в 90-е, когда люди просто продавали свои квартиры и уезжали, сегодня нет, — говорит Мако Абашидзе, основательница Грузинско-британской торговой палаты. — В Грузии стало гораздо комфортнее жить и работать. Мой сын вырос здесь, он абсолютно британец, но вернулся в Грузию”.

Сама Мако живет сегодня между Лондоном и Тбилиси, где через десять лет после лондонского открылся второй офис ее компании. Мако приехала в Англию в 1992 году. Тогда страны бывшего СССР только открылись для международного рынка, и первой ее работой стала работа в английском издательстве, которое выпускало справочник по компаниям пост-советского региона. “Тогда даже не было интернета. Я помню, как радовались собеседники на другом конце провода, когда мы звонили, чтобы уточнить про их компанию какие-то детали: “Ой, батюшки, из Лондона звонят!” Спрашивали, как у нас там дела, идет ли дождь,” — вспоминает Мако. Одной из следующих ее работ стала работа в Российско-британской торговой палате. В 2005 году, когда Грузия стала появляться на карте международных бизнес-проектов, Мако подумала о том, что было бы здорово создать аналогичную организацию, помогающую бизнесменам Грузии и Великобритании разобраться в особенностях новых рынков. “Я обратилась к своему бизнес-партнеру лорду Кромвелю, чтобы он помог в вопросах лоббирования, и в 2007 году мы зарегистрировали Грузинско-британскую торговую палату”, — рассказывает Мако.

Свою компанию она описывает как “соединяющее звено во всем, что касается бизнеса, экономики и торговли, а также социальных и культурных проектов”. Если в Гугле ввести на английском языке вопрос о том, как организовать бизнес в Грузии, выходит сайт ее палаты, и люди присылают туда самые разные вопросы: начиная тем, нужны ли в Грузию визы, и заканчивая просьбами соединить с представителями какого-то конкретного предприятия. Чаще всего обращаются предприниматели. Соотношение грузин и британцев — 50 на 50. Пишут и те, кто только хочет инвестировать в Грузию, и те, кто хочет грузинский бизнес вывести на британский рынок.

Активность, по словам Абашидзе, очень высокая. Глава торговой палаты приводит следующие цифры: в 2017 году оборот между двумя странами составил 73 миллиона долларов. Особенно активно экспортируются соки и овощные консервы, которые завозит в Англию компания Aroma Products, и конечно вино. Импорт грузинского вина в Великобританию вырос в прошлом году на 60%. Также сюда из Грузии импортируют шерсть, и в ближайшем будущем, прогнозирует Мако, получит развитие индустрия моды и дизайна. Недавно в Plampton College, ведущем академическом заведении Англии по сельхоз. хозяйству и виноделию, при поддержке Грузинско-британской торговой палаты и Грузинского национального агентства вина, появился традиционный погреб “марани”, в который завезли квеври — грузинские сосуды для вина. Теперь там будут выпускать вина по многовековой грузинской технологии, которой на месте будут обучаться английские студенты.  

Лали Маргания — дочь банкира, который родился в Грузии, но основной бизнес делал в России. Сначала Лали чуть не пошла по стопам отца, окончив экономический факультет Санкт-Петербургского государственного университета; но быстро поняла, что банковское дело ее мало интересует, и приехала обучаться истории искусств в Лондон. Сегодня она — соосновательница галереи современного искусства Sophia Contemporary Gallery в самом сердце Mayfair. В марте этого года галерее исполнится два года. В промежутке между поездками на многочисленные арт-ярмарки по всему миру и ведением своего бизнеса в Лондоне, Лали успевает заглянуть в Грузию. Там до сих пор живут ее родственники, хотя друзей, по признанию самой девушки, у нее в Грузии почти нет. “У меня стало больше друзей из Грузии, которых я встретила в Лондоне, — говорит Лали. — По сравнению с другими, грузинская диаспора в Лондоне маленькая. Узнаешь одного, через него узнаешь другого — и так по цепочке”.

Чему учат детей в грузинской школе

Одним из тех, кто знает в Лондоне едва ли не всех грузин, стала Лиана Джикия-Гогричиани — основательница и директор единственной грузинской школы в стране. В Лондоне она живет больше 27 лет. Столько же лет ее дочери Анне, ради которой Лиана и ее муж Вахтанг решились на переезд. Анна родилась в 1990-м году в Москве с тяжелым пороком сердца и другими осложнениями, из-за которых советские врачи решили, что она не жилец, и посоветовали родителям скорее рожать другого ребенка. Но Лиана и Вахтанг решили за дочь бороться. Через отца Вахтанга, российского академика Геория Гогричиани, узнали про договор “Надежда”, по которому осуществлялся обмен больными между Великобританией и Советским союзом: в Англию отправляли советских граждан с болезнями сердца, в Москву к профессору Федорову — британцев, которым были необходимы операции на глаза. Одной операции Анне оказалось недостаточно: последовали осложнения, вплоть до потери слуха и зрения, которые, к счастью, восстановились; за ними был ряд других операций, и в какой-то момент стало ясно, что из страны, где дочь постоянно проходит лечение, семья уехать не может. “Нас до сих пор не выписали”, — говорит Лиана, глядя на уже взрослую дочь, которая вместе с отцом и мамой сидит за душевно, по-грузински накрытым столом в небольшой квартире на западе Лондона. Анна рассказывает о том, как лепит керамические изделия и пишет картины. Десять лет назад Анна была отмечена как самая молодая благотворительница Лондона и получила платиновую награду ‘The Diana Award:  For Your Ability To Improve And Inspire The Lives of Others’. По периметру квартиры, в которой девушка живет с родителями, прибиты балетные станки — недавно Анна начала падать, и эти палки помогают ей держать равновесие.

Лиана и Вахтанг познакомились в студенческие годы в Московском институте госуправления. После аспирантуры Вахтанг работал заместителем директора деревообрабатывающего завода, а грузинку Лиану направили работать в мэрию Тбилиси начальницей департамента торговли и соцобслуживания. После приезда в Британию, по словам Лианы, все пришлось начинать с начала. Сегодня Вахтанг владеет туристической фирмой в Лондоне и работает с разными экскурсионными компаниями в Англии и Европе — иногда сам водит автобус. “Первые несколько лет после переезда в Англию он не работал, — вспоминает его жена, — Он все не мог представить, как это он пойдет просто кем-то работать. А я сказала себе: мне надо выжить. Я работала в гостинице, социальной службе, занималась с дошкольниками; в это же время стала учить английский язык — выписывала из книг сотни незнакомых мне слов и пыталась запомнить их. В какой-то момент стала одним из основателей русско-английской газеты в Лондоне ‘European Herold'».

Сегодня Лиана Гогричиани живет на зарплату учительницы католической школы в Челси. В этом году ей исполнится 65, и можно будет официально уйти на пенсию. Хотя, как признается Лиана, сидеть спокойно она не сможет. Вместе с мужем и дочерью, получающей пособие по инвалидности, она спонсирует грузинскую школу, которая, по удачному совпадению, находится в трех минутах ходьбы от их дома в The Latymer Community Church. Школа (The First Georgian School in the UK) работает по субботам. Лиана арендует два больших зала, в которых можно не только заниматься уроками, но и петь, танцевать, устраивать концерты, и кабинет с небольшой кухней. Обучение в школе — бесплатное. Сегодня в ней официально зачислено 97 человек.

Идея создания грузинской школы появилась еще в 1995-м году, когда в Англию стали приезжать первые грузинские семьи, в которых дети стали быстро забывать свой родной язык. Сначала женщины-активисты собирали детей в русской церкви; потом стали проводить занятия в парке; потом были две попытки создать полноценные школы, но обе они провалились, потому что детей в них почти никто не привел. Поговорив с родителями, Лиана разработала методический план, и в 2002 году школа не только была официально открыта в Лондоне, но и получила официальное признание государства — была представлена как ‘The Role Model of European Community Schools’, за ним последовали другие отметки, такие как ‘Quality in Study Support Recognitions’, ‘Quality Framework For Supplementary School’ и с десяток других наград, в том числе от мэра Кэнсигтона и Челси. 

“У нас не просто грузинская школа, у нас общественная школа: в ней много русских детей, есть украинцы, азербайджанцы”, — рассказывает ее основательница. Тут же выясняется, что она же в этой школе преподает. Занятия проводятся на двух языках: грузинском и английском. Возраст учеников разный (в основном до 13 лет), занимаются они одновременно, но под каждого ребенка разрабатывается чуть ли не индивидуальный план: Лиана знает, кому нужно подтянуть математику, чтобы хорошо сдать экзамен GCSE, а кого нужно готовить по языкам и истории. За время существования школы в ней работало 17 учителей, многие из которых продолжают и сегодня вести занятия. Лиана рассказывает: “Сначала я им платила 20 фунтов в час, но они сказали, что делают это не за деньги”.

Сама Лиана тоже работает не за деньги. На вопрос, неужели никто не готов помочь, она отвечает строго: “Есть люди, которых можно попросить, и они деньги дадут. Но я такой человек, я у своего мужа деньги не прошу”. Любой желающий может перевести на счет школы любую сумму, но это не то, на что ее директор сильно рассчитывает. От попытки вручить ей премии в частном порядке тоже отказывается — так воспитана.

— Почему вы не сделаете платным посещение для учеников?

— Потому, что менталитет не сработает, грузины своих детей не приведут. А моя цель — чтобы наши дети были полностью конкурентны с другими детьми. Наши дети поступают в хорошие secondary schools, потому что я их готовлю. Я не хочу, чтобы ребенок упустил эти возможности из-за нехватки денег у его родителей.

Известные люди помогают грузинской школе тем, что участвуют в ее мероприятиях. В прошлом году всемирно известная певица Кейти Мелуа, родившаяся в Грузии, провела со школьниками фестиваль песни. В благотворительных вечерах школы принимала участие и бывшая прима-балерина Английского национального балета Елена Глурджидзе.

Балет, музыка, театр

Сегодня Елена Глурджидзе полностью занята в школе Masters of Ballet Academy на East Acton Lane, которую в прошлом году она открыла с коллегой, балериной Ольгой Семеновой. В 40 лет Глурджидзе ушла на пенсию из одной из главных балетных трупп Англии. “Уходить было тяжело, — вспоминает она, — это огромный стресс. Но я всегда говорила, что уйду на пике карьеры, чтобы меня запомнили в моей лучшей форме и не говорили потом: “Для 43 лет она танцует неплохо, но мы же помним, как потрясающе она танцевала пять лет назад!”. К тому  же, меня так долго ждала семья”.

С будущим мужем Кахой Абашидзе Елена познакомилась уже в Лондоне, куда она приехала в 2002 году, подписав контракт c English National Ballet. Здесь же родился их сын, которому сегодня уже 13. Перед переездом в Лондон Елена работала в крупных компаниях и театрах в России и за рубежом. Получив приглашение из Лондона, не сразу могла решиться, и звонила своим друзьям, уже работавшим на Западе, спрашивала, ехать в Англию или нет. Все в один голос говорили: “Только ты можешь раздумывать подписывать ли контракт ведущей балерины или нет, да еще и в Лондоне, собирай чемоданы и поезжай!»

Театральный режиссер Давид Папава большую часть сознательной жизни прожил в Лондоне. Хотя на вопрос, из какой он страны, он никогда не ответит, что он из Англии: “Конечно, я из Грузии! Какая Англия! Вы что! Я грузин!” 

Давид отучился на актера в мастерской Алексея Баталова во ВГИКе. Потом окончил режиссерский курс в Грузии. В 1997 году он участвовал в международном театральном фестивале, где его заметила английская театральная компания и предложила роль в своем спектакле по сонетам Шекспира. Так Давид оказался в Англии. Со временем он начал здесь ставить свои спектакли, появилась девушка-англичанка, которая потом стала его женой, родился сын. Давида пригласили возглавить театральную труппу популярной лондонской арт-площадки Riverside studios, которая совмещает театр, кино и музыку. Через несколько лет он ушел делать свои проекты, более экспериментальные, так появилась Laboratoria, размещавшаяся в небольшом театре Technis в северном Лондоне. В Грузию Давид вернулся спустя несколько лет, по приглашению театра “Глобус”, который он возглавил. Потом была работа в Латинской Америке (в том числе с самим Габриэлем Гарсия Маркесом), потом снова Лондон. Давид признается, что за столько лет в Англии он “так и не сросся” с этой страной. “Мне проще с итальянцами, испанцами, латинооамериканцами — в общем, южными людьми”, — говорит он. Грузин он тоже считает южным народом. Хотя в работе с ними бывает не всегда просто: “Англичане на репетиции никогда не опаздывают, делают задания, работают целенаправленно. В Грузии артисты не переживают: да ладно, и так все получится, потому что мы талантливые. В конце концов получается, играют они действительно потрясающе. Но я не привык так работать”.

Сейчас Папава разрабатывает спектакль для Московского Губернского театра под руководством Безрукова, а в Лондоне преподает театральное мастерство и открывает новую студию Translab, в которой хочет делать проекты более масштабные, чем делал до этого. Планирует остаться в ближайшее время в Англии, чтобы доказать себе, что с этой страной у них все же случится любовь. Хотя в разговоре с корреспондентом ZIMA вздыхает: “Здесь мечтателей мало, идеалистов мало, очень много прагматизма. Конечно, он должен присутствовать. Но если в нас идеализм присутствует на 80 процентов, а остальное прагматизм, то с англичанами — наоборот. Здесь люди сами не настолько счастливы, насколько они могут быть. Мы другие люди”.

Нино Торадзе — дочь известного грузинского композитора Давида Торадзе и актрисы Лианы Асатиани. В Англии она оказалась в 1991 году благодаря английской подруге Терезе Толлемаш, которая была женой лорда и входила в закрытый английский круг. Тереза любила приезжать в Грузию, где у молодой Нино и ее мужа Бачи, работавшим доктором, был дом с большим садом, в котором было удобно сидеть и вести беседы. В Грузии тогда были тяжелые времена, и Тереза предложила своим друзьям попробовать уехать хотя бы на год. Она попросила резюме Бачи и, ничего заранее не обещая, вернулась в свою страну. Неожиданно для молодой семьи Тереза позвонила с хорошей новостью: резюме Бачи приняли в госпитале при университете Саусхэмптена и предложили контракт на год. Сегодня Нино смеется, что один год растянулся на 27 лет.

“Приехали с маленькой дочерью Нини и двумя чемоданами, — вспоминает Нино. — Зарплата была 900 фунтов в месяц, но нам хватало”. Нино готовила грузинскую еду на весь госпиталь, всех угощала, у них было много гостей, и быстро появился круг хороших друзей и знакомых. Потом дочь пошла в школу, и стало ясно, что уезжать из Англии неправильно. Несколько раз в неделю семья приезжала из Саусхэмптена в Лондон — на концерты, в которых участвовали их близкие друзья: Валерий Гергиев, Юрий Башмет и многие другие. Выдающиеся музыканты часто гостили в родительском доме Нино, ее отец с ними очень дружил. В Лондоне Нино впервые за много лет встретилась с братом, известным пианистом Лексо Торадзе. В 1983 году он эмигрировал из СССР в Америку, став невозвращенцем в своей стране. В Лондоне он тогда выступал в Royal Festival Hall с Валерием Гергиевым.

С 1999 года Нино работает консультантом модного дома Ermenegildo Zegna, которая часто строит свою маркетинговую стратегию на поддержке классической музыки и устраивает большие проекты. В Грузию она приезжает не так часто, как ей хотелось бы, но когда приезжает, останавливается в квартире, в которой выросла, на улице, названной именем ее отца. В квартире хранятся много старых фотографий, картин — она похожа на музей памяти, который Нино много лет бережно хранит после смерти своих родителей.

Фото: Катя Никитина, Алина Агаркова и из архива героев

Читайте также