«Зачем продолжать работать, когда у тебя все есть». Надя Абела — о модельном бизнесе, знакомстве с мужем и помощи детям с ДЦП

Надя Абела — яркая представительница светского Лондона. Модель, основательница российского благотворительного фонда «Надежда» , консультант в семейном бизнесе, а также мама двоих детей. Мы встретились с ней в бутике Chanel Fine Jewellery в Mayfair и узнали много неожиданного. Героиня поделилась с нами историей  о том, как в 90-е продавала косметику Avon и сдавала бутылки. И как в 18 лет сама заработала на квартиру. А еще Надя объясняет, зачем продолжать работать и кому-то помогать, когда у тебя уже все есть.

«Не ждите принца, становитесь принцессой сами»

— В вашем профиле в инстаграме написано: «Не ждите принца, становитесь принцессой сами». Ваша история похожа на историю принцессы, которая сделала себя сама: вы переехали в Лондон, построили карьеру, а уже потом встретили своего мужа (муж Нади Марлон Абела – ресторатор и бизнесмен, владелец нескольких мишленовских заведений — прим. ZIMA).

Это он меня встретил. Моя философия в том, что нужно стараться всегда добиваться самому чего-то независимо от того, кто твои родители, друзья, супруг или супруга. Проработав долгое время в модельной индустрии, ты становишься сильным, упертым. Эта работа очень закаляет: все эти поездки, съемки.

К тому моменту, когда я познакомилась со своим будущим мужем, мне кажется, я уже была достаточно самостоятельным человеком. Я училась, работала, помогала своей семье, у меня были друзья по всему миру. С самого начала я ему сказала, что не буду прекращать работать, на что он сказал: «Хорошо». И до сих пор иногда другие девушки меня спрашивают: «Зачем ты работаешь? У тебя есть супруг и двое детей, да еще и благотворительный фонд». Я считаю, что в любом возрасте нужно продолжать развиваться и работать, чтобы не зависеть ни от кого.

— Вы попали в Лондон благодаря модельному бизнесу?

— Я приехала по учебе, когда мне было 17 лет. Это был трехмесячный летний курс английского и бизнес-менеджмента. Во время этих курсов меня нашли скаутеры модельного агентства. Я на тот момент проучилась год в Московском педагогическом государственном университете и решила не продолжать образование. У меня сразу началась очень захватывающая карьера: Япония, Нью-Йорк, Милан, Париж, Лондон.

— Как родители отнеслись к тому, что вы бросили учебу ради модельного бизнеса?

В России в начале 2000-х годов фэшн-индустрия вообще не воспринималась серьезно. Мой папа сначала не понимал, что это за работа такая. У него советская закалка. У меня в семье у всех высшее образование, кроме меня. Мама и бабушка – физики. Но почему бы и нет? Я ничего нелегального не делаю.

— Некоторые до сих пор считают, что это и не работа вовсе.

— Те люди, которые говорят: «Ой, это все просто, надел платье, прошел…» Если бы они побыли хотя бы неделю в графике тех девушек! Ты прилетаешь в Токио рано утром ночным самолетом. Понятно, что там ни поспать, ни отдохнуть, ничего. Приезжаешь домой, сходила в душ и поехала на 12 кастингов. И отработав 12-14 часов на каблуках, в этих платьях, с макияжем, который поменяли 10 раз, ты приезжаешь домой в час ночи, а следующий подъем у тебя в 5 утра. То есть ты спишь по 4 часа. Молодым девушкам физически тяжело.

И никому дела нет до того, что ты скучаешь по родителям, по маминой каше или бойфренду. Потому что, если ты профессионал, ты должен в 5 утра выглядеть прекрасно и улыбаться.

Тебе платят большие деньги, поэтому ты должен выложиться и отработать. Если один раз ты заплачешь или начнется «ой, я устала», или «ой, я звезда», то второй раз тебя просто не пригласят. Контракт был на 30 дней, у меня было 36 работ, иногда по 2 работы в день.

— Как вы выдержали такую нагрузку?

Очень хорошая мотивация, когда тебе 18 лет и тебе в день платят $1000 за работу. Ты можешь заработать за месяц столько, сколько твои родители в общей сложности не зарабатывают и за год.

—  И самое главное – не потерять от этого всего голову и не потратить эти деньги. Я с первой поездки приехала и вложилась в квартиру. Я вернулась из Токио, у меня с собой был просто чемодан долларов, которые я заработала за 30 дней, а мне даже 20-ти не было. Это все благодаря тому, что я знаю, что деньги не растут на деревьях. Я видела, как тяжело было моим родителям и бабушке с дедушкой.

— Вы имеете в виду 90-е?

— 90-е были и «лихие», как их называют, и тяжелые. Я помню, папа работал на трех работах, мама тоже старалась. Конечно, я все это помню. Два часа стоишь за какой-то картошкой-моркошкой. И потом перед моим поступлением в университет тоже. Мои родители очень старались, чтобы у меня был репетитор, чтобы я могла попасть в Москву, потому что абитуриенту из небольшого провинциального города поступить было очень тяжело. Но я поступила.

— Вы все еще занимаетесь модельным бизнесом?

— Даже сейчас, 10-12 лет спустя, у меня есть клиенты, которые продолжают со мной работать. Но, конечно, не так много, потому что теперь у меня семья, дети, наш общий семейный бизнес. Плюс благотворительный фонд. Сейчас для меня мир моды – это что-то для себя любимой, когда ты на день приходишь в студию, у тебя красивые платья, тебе делают макияж, укладывают волосы. Это любой девушке очень приятно. Поэтому, когда у меня есть съемка раз-два в месяц, это мой день. Конечно, очень приятно, когда меня приглашают на показы, например, на Неделю моды.

— Были на Неделе моды в Лондоне?

— Да.

— В качестве модели?

— Нет, я больше как зритель.

— У вас столько всего: мир моды, двое детей, вы помогаете мужу с ресторанным бизнесом и ведете собственные благотворительные проекты. Что для вас основное?

— Мне бы хотелось сказать, что все в идеальном балансе, но это, конечно, не так. Очень много отнимает работа и мои усилия по развитию благотворительного фонда в России для детей. Потому что со старта это все на мне. Нужно все самой контролировать: от заявок до общения с докторами, школами и больницами. Еще же разница во времени с Россией.

— Да, когда в Москве начинается рабочий день, в Лондоне – 6 утра.

— Поэтому мой день начинается где-то в 6.30 утра. Как только все, что связано с Россией, заканчивается, то начинается здесь: забрать детей из школы и детского сада, сделать домашнее задание. Вечера я стараюсь всегда проводить с мужем. Обычно мы идем в ресторан на бизнес-встречи. У нас еще есть своя кондитерская. Это уже до часа ночи работа. (В компанию Marlon Abela Restaurant Corporation помимо мишленовских ресторанов Umu и The Greenhouse также входят винная компания OWLoeb и кондитерский магазин MARC Patisserie and Bakery – прим. ZIMA).

— Какова ваша роль в семейном бизнесе?

— Я занимаюсь мероприятиями. Все, что угодно: от благотворительного вечера до дня рождения или красной дорожки. А так, муж всегда старается спрашивать моего совета в том, какие будем ставить цветы, нужна ли музыка, какой мы будем использовать сервиз, какие скатерти. То есть, это не финансовая часть, а больше какая-то женская, теплая. Нужно понять, как чувствуют себя девушки в наших заведениях, что им может понравиться из блюд.

— Вы сразу начали помогать мужу?

Когда мы познакомились, у нас случился такой быстрый и бурный роман, что через три месяца мы уже ждали первого малыша. Но даже в положении я ездила на дегустации, когда мы хотели открывать кондитерскую. Пробовала эклеры, печенье, выпечку. И потом, когда родился первый малыш, буквально через месяц я потихоньку обратно вошла в бизнес. И как раз после рождения первого малыша я нашла себе место в компании, появилась моя собственная позиция.

О фонде «Надежда»

— Как вы начали заниматься благотворительностью?

После рождения второго сына мне захотелось что-то возвращать обществу, которое воспитало меня. Я считаю себя стопроцентно русским человеком. Хоть помогаем мы много и здесь, в Лондоне, мне захотелось создать свой собственный фонд и начать работу с детьми именно в России. Так появился благотворительный фонд «Надежда».  То, что дает надежду детям на образование и на здоровое будущее.

— Фонд зарегистрирован в России?

— У нас регистрация в Твери, но мы работаем по всей России, со всеми русскими реабилитационными и медицинскими центрами.

— А деньги собираете здесь?

— Основной фандрайзинг проходит в Лондоне, потому что я здесь живу и у меня здесь все мои знакомые и друзья моего мужа. И здесь легче организовывать мероприятия.

— А в России?

— В России я делаю два мероприятия. 23 марта прошел наш гала-ужин, а 1 июня в День независимости детей в Твери пройдет наш Ladies’ Lunch. В это же время параллельно я буду проводить Ladies’ Lunch в Лондоне. Такой будет телемост: они там, я здесь.

— Сколько у вас получается собирать на таких мероприятиях?

— На концерте в резиденции российского посла в Великобритании мы собрали £15 000 на билетах. Я считаю, что это хороший результат. В тот же день все деньги отправились в Россию.

— Скольким детям вы уже помогли?

— Цифра приближается почти к 100. Это те, кому мы помогли с реабилитацией и операциями.

— Какое самое большое достижение вашего фонда?

— В 2017-м году мы открыли первый класс для детей с ДЦП в Твери. К тому моменту на город в полмиллиона человек не было ни одного класса, ни одной школы, куда бы дети с этим заболеванием могли приходить учиться и общаться со сверстниками. Если у тебя ДЦП, в основном, ты сидишь дома и дальше своей квартиры ничего не видишь. Мы сами построили класс на 10 человек, в котором собрали специально разработанное и необходимое для процесса оборудование.

— Сколько это стоило?

— Где-то полтора миллиона рублей. У нас в этом классе один мальчик к Новому году самостоятельно пошел. До этого он даже стоять не мог, а когда он учится, видит других детей, у него есть стремление. 

— Почему именно ДЦП?

— Не только ДЦП. Мы помогаем и детям с расстройствами аутистического спектра, и с другими заболеваниями.  Просто к нам очень часто обращаются по поводу ДЦП. Не хочется никого обвинять, но, к сожалению, в России очень много случаев родовой травмы. Почти каждое письмо в наш фонд про детей с ДЦП начинается со слов: «…беременность протекала хорошо, никаких предпосылок не было, но во время родов…» Сами понимаете. Нужно менять всю систему. Я знаю, что все эти нянечки и доктора, у которых по 10 приемов в день, они все тоже уставшие, на низких зарплатах. Получается, мы исправляем то, чего можно было бы избежать.

— Вы увидели, что есть большая потребность, и поэтому откликнулись?

— Потребностей много. В основном, фонды у нас в России либо помогают лечить рак, либо помогают детям с определенными заболеваниями, например, сердечными. Когда мы открылись, у нас было два направления: здоровье и образование. Так получилось, что очень много заявок пошло именно на здоровье.

— А как вы помогаете в образовании?

— В рамках образовательных программ мы помогаем талантливым детям, у которых родители не имеют возможности оплачивать обучение. Мы хотим, чтобы они могли учиться и работать в своей любимой профессии.

— Как именно вы помогаете им? Оплачиваете курсы, чтобы поступить в университет?

— Курсы, да.

— А высшее образование оплачиваете или можете отправить учиться за границу?

— За границу пока нет. Мы оплачиваем все, что находится на территории России, все школы или медицинские центры. Это все для русских детей. Поэтому это в основном либо какие-то курсы, либо начальные этапы в университете. Наша лицензия позволяет помогать детям до 18 лет. Если придет молодой человек в 19 лет, то мы не сможем помочь деньгами, только что-то посоветовать.

Тверская жизнь и перемены

— Как часто вы бываете в России?

— 4-5 раз в год.

— И как впечатления от поездок в Тверь?

— До открытия фонда меня не было там год-полтора. И даже за эти полтора года я увидела, как город поменялся. Немного, но поменялся в лучшую сторону. Как люди нашего поколения и помладше хотят изменений в жизни. И каждый раз, когда я приезжаю, раз в 3-4 месяца, видно, что, может быть, не так, как хотелось бы, но есть прогресс и желание, стремление людей двигаться, меняться самим и менять мир вокруг. Мои друзья открывают свои проекты, тоже некоммерческие, в образовательной сфере, в медицинской. Такой драйв идет. Это очень приятно видеть.

Я обязательно привезу мужа в Тверь, чтобы он тоже все это увидел. Потому что, когда ты живешь под колпаком, ты не ценишь простых радостей.

— Про вас нельзя сказать, что вы росли под колпаком в тепличных условиях?

— Да. Деревянный дом, вода, дрова, помои. Пятая улица, Красная Слобода. Половина дома деревянная, туалет через дорогу, очень холодно при минус 20. Зато собака, зато сама с ведрами в пять лет на колонку.

Mummy, я lucky

— Теперь у вас совсем другая, комфортная и обеспеченная жизнь. Вы столько работаете, хотя могли бы заниматься домом, создавать уют и растить детей. Что вами движет?

— Как-то у меня в семье сложилось, что бабушка, дедушка, мама, папа, тети, дяди – все работали. Я уважаю людей, которые работают, которые стремятся получить образование, поделиться, когда у них есть возможность. Это мой личный стержень. Мне не то что плохо сидеть дома и создавать уют. Это прекрасно. Но если есть возможность и желание помимо этого еще что-то делать, мне хотелось бы продолжать дальше учиться и двигаться.

Я объясняю своему младшему сыну: «You are lucky. У тебя есть дом, школа, друзья, завтрак, обед и ужин. Ты цени это, пожалуйста. А у некоторых этого нет по разным обстоятельствам, и тогда люди должны помогать».

И потом через некоторое время мой сын сам говорит: «Да, mummy, я lucky, что у меня все это есть. А есть дети, у которых этого нет, и поэтому им помогаешь ты. И когда я вырасту, я тоже хочу помогать». Поэтому, отвечая на вопрос, зачем это делать – чтобы дети наши гордились тем, чем занимается мама с папой. Это уже сеешь зерно на будущее. И когда видишь пример этого мальчика, который пошел, это настолько вдохновляет, что у тебя появляется еще какой-то драйв и силы работать через «не могу» и в 12 ночи. Это очень большая отдача.

Иди работай

Кроме того, когда ты работаешь, у тебя нет времени на негатив. Заработать деньги не так уж тяжело. В 15 лет я мыла и сдавала бутылки, в 16 — продавала косметику Avon по паспорту мамы. Зато потом я смогла сводить родителей в лучший ресторан в городе. У меня скоро будет небольшая лекция о том, как заработать свой первый миллион рублей. Для этого просто надо встать, заправить кровать, одеться и пойти работать. То есть, не лежать.

Когда я слышу, что кто-то в 21 год все еще живет с мамой и папой, я думаю: «Иди работай, снимай  комнату». Потому что так ты начнешь уважать деньги. Научишься быть самостоятельным и тебя будут больше уважать. У меня всегда были свои деньги, чтобы никогда ни у кого ничего не просить. Или еще хуже  — брать в долг, это вообще уже.

Unconditional love, без всяких

— У вас бывает такое, что хочется бросить все, опустить руки? Что вас поддерживает в такие моменты?

— Конечно, это семья. Ты можешь быть уставшей, ты можешь быть на краю света, но ты знаешь, что позвонишь, и тебя всегда выслушают. Unconditional love, без всяких. Мне кажется, это огромных сил придает, что кто-то где-то тебя всегда любит, тобой гордится, о тебе думает.

— Кому вы звоните?

— Маме с папой. Они все время вместе, поэтому мама ставит на громкоговоритель, папа слышит.

— Часто созваниваетесь?

Да. Теперь, когда у мамы тоже есть вотсап, по несколько раз в день. Я высылаю видео мальчишек, мама высылает мне видео сугробов. Она сейчас здесь, вот улетает через пару дней.

— Ваша история очень вдохновляет. Вы из небольшого провинциального города, всего в жизни добились сами. И теперь мы сидим в красивом бутике Chanel среди бриллиантов, залитых солнечным светом. У вас прекрасная семья и поддержка, и дело, которое вы любите. Я думаю о тех, кто, возможно, смотрит на вас и задается вопросом: «Как бы вот мне тоже так». Может быть, вы что-то им скажете?

— Советовать точно ничего не берусь. Единственное, что скажу, всегда слушать внутренний голос и никогда не опускать руки. Было и у меня много моментов, когда мне было страшно. Жизнь у нас одна, надо всегда пробовать и пытаться. Будут ошибки, будешь спотыкаться, но надо вставать и продолжать идти дальше. Если есть семья, если есть опора, то всегда только идти вперед.

Фото: Катерина Никитина

Подписывайтесь на наш телеграм, чтобы не пропускать самые важные материалы: https://t.me/zimamagazine