Иван Путров: «Современный балет – это череда находок гениев, которые шли против течения»

7 апреля в London Coliseum пройдет гала-вечер Against the Stream, посвященный знаменитым хореографам и их танцевальному наследию. На сцену выйдут артисты главных балетных площадок мира, среди которых Мэттью Болл, Дмитрий Загребин, Ханна О’Нил, Тайлер Энгл, Мария Ковроски и Хоакин де Лус. Звезд балета в одном проекте собрала другая звезда балета – Иван Путров, танцовщик, который на протяжении восьми лет был премьером Королевского балета. Нам Иван рассказал об идее Against the Stream, пенсии и стереотипах о балете.

Иван, когда успешный артист балета делает собственный проект, составляет программу, что он хочет этим сказать?

В своем проекте я хотел отдать дань мастерам, которые изменили для нас мир танца. Тем, благодаря которым он  существует в том виде, в котором мы его знаем сейчас. То есть многие смотрят на танец и думают, что всегда так было – а на самом деле вся эта сложность и многообразие состоят из длинной череды находок гениальных мастеров, которые были до нас. В своем творчестве они создали такие новаторские прецеденты, которые невозможно было игнорировать после – их идеи проросли, можно сказать, в ДНК танца. При этом в свое время они не шли в ногу с остальными, они шли против течения – так, собственно, и назван проект.

Почему вам показалось важным обратиться к этой теме именно сейчас? Балету не хватает новаторов?

Не зная прошлого, мы не сможем понять, как идти вперед. Смысл проекта не только в том, чтобы показать гениальные работы хореографов, но и чтобы показать их как можно ближе к исходнику – к той колыбели, откуда пришли эти великолепные творения.

Например?

Есть такое понятие как «белый балет». В романтической эре без него было никуда! Это механизм, который показывает нам психологическое состояние героя – но не напрямую, а через погружение героя в какой-то потусторонний мир. Например, в «Сильфиде» главный герой Джеймс сбегает со свадьбы, следуя за своей мечтой – это «белый акт», романтическая тоска по идеалу. В «Жизели» и «Лебедином озере» тоже есть «белый балет» – без него просто не обойтись. Но ведь он не появился сам по себе? «Белый балет» – находка французской школы балета. И кто может лучше всего его продемонстрировать, если не танцовщики из Paris Opera Ballet? Поэтому на проект я позвал Ханну О’Нил и Матье Ганьо – они покажут модернистскую версию «белого балета». Это гениальная вещь. Еще они будут танцевать «Золушку» постановки Рудольфа Нуреева.

По какому принципу вы приглашали артистов?

Я пригласил людей, которые либо танцуют всю жизнь там, где были созданы работы мастеров хореографии, либо прошли их школу. Ведь важна не только физическая оболочка движений. Например, если посмотреть, как танцуют Баланчина (хореограф грузинского происхождения, основоположник американского балета – прим.) в Европе и как его танцуют его в Нью-Йорке, то можно заметить огромную разницу, хотя движения одни и те же. В глобализованном мире стираются грани, что неплохо, но при этом теряется очень много нюансов. На самом же деле разница есть, и я попытался максимально показать ее в Against the Stream. Когда люди покупают итальянскую обувь, им же хочется, чтобы она была сделана в Италии? Точно так и с искусством.

Как долго вы готовили этот проект? Ведь собрать артистов ведущих площадок очень сложно – у всех гастрольные графики.

Это была очень долгая и кропотливая работа – но в итоге, как видите, все собрались. Сама идея родилась у меня еще в 2012 году, но к ее реализации я приступил только год назад – и полностью ей отдался. Сейчас чувствую себя немного как маленький ребенок – очень рад тому, что будет происходить на сцене.

Вы упомянули модернистскую версию «белого балета». Какая у проекта степень экспериментальности?

Концепция Against the Stream близка к Freeze Masters – когда нет четкой даты, до которой должны были быть созданы произведения искусства, но это должны быть уже утвердившиеся мастера.

То есть все выступления в программе прошли проверку временем?

Да. Может, для своего времени они были экспериментальными и вызывали неоднозначную реакцию. Но сейчас это всемирно признанные работы хореографов.

Что из того, что мы видим сейчас на балетной сцене, раньше критиковали?

Например, в программе Against the Stream есть британский хореограф Кеннет Макмиллан. За время своего творчества и особенно в его начале он получал много критики. Никто не мог понять, что он делает. Никто не мог загнать его в рамки. Он никуда не попадал, потому что пытался показать психологическое развитие персонажа. В постановке «Анастасия» главная героиня думает, что она Анастасия Романова. Но балет не об этом, а о потере идентичности, он задает гораздо более широкий вопрос: «Кто ты есть?».

На гала-вечере Against the Stream будут выступать русские артисты, но русская балетная школа не представлена. Почему?

Ну это смотря как посмотреть. Например, пусть Дмитрий Загребин и танцует в Royal Swedish Ballet, но при этом он принадлежит к третьему поколению танцовщиков Большого театра.

То, что русская балетная школа лучшая в мире, – стереотип?

Лучше Дмитрия Загребина – не найти. Но за свою жизнь я встретил много выдающихся людей, и у них у всех было одно качество – им очень интересны совершенно разные аспекты жизни. Им хочется знать все больше: еще куда-то уехать, еще что-то увидеть. Хореографы, которых я считаю знаковыми для истории танца и которым отдаю дань в своем проекте – Нуреев, Баланчин, Макмиллан и другие – никто из них не циклился на одном месте и не боялся потерять себя.

Недавно ZIMA делала интервью с Олегом Ивенко, который сыграл в фильме Рэйфа Файнса «Белый ворон» по биографии Рудольфа Нуреева. Он рассказал, что не принял приглашение Венской оперы и остался работать в Казани потому, что ему было важно сохранить связь с русской балетной школой – лучшей в мире, по его мнению.

Но история его персонажа Рудольфа Нуреева – полная тому противоположность.

Какие еще стереотипы о балете вы встречаете?

С некоторыми я даже сражаюсь. В моем другом проекте Men in Motion я разбивал стереотип, что балет – это о балерине. Я хотел показать, что не только балерина может быть центром внимания. Многих это удивляет.

Артисты балета рано выходят на пенсию, но вы продолжаете танцевать. Что вы планируете делать, когда закончится ваша танцевальная карьера? Полностью уйдете в собственные проекты?

Если нравится танцевать, можно танцевать сколько угодно. Другое дело, что классические вещи, наверное, становится отрабатывать сложнее. Но пока что я справляюсь: я танцую, и я очень рад. Недавно в Германии танцевал «Спящую красавицу», а сразу после премьеры Against the Stream будет «Коппелия» в Токио. Конечно, не все от тебя зависит, бывают травмы, но ведь если хочется танцевать долго, все возможно. Посмотрите, как долго танцевал Михаил Барышников.

Вы родились в Киеве, живете в Лондоне уже больше 20 лет, много гастролируете по миру. Как вы себя идентифицируете?

У меня нет необходимости идентифицировать себя с одной страной или местом. Мне нравится изучать разные культуры и узнавать мир с новых сторон. При этом я люблю Киев, мне очень нравится Украина. У меня даже спустя 20 лет нет ощущения, что я куда-то эмигрировал – я изначально не принадлежал никакому месту.

В Лондоне вы восемь лет были премьером Королевского балета, сейчас продолжаете танцевать и много гастролируете, делаете свои проекты. В чем отличие русского балета от того, что происходит в Великобритании и мире?

Балетом интересуются во многих странах – Франции, Англии, Америке, Японии, долго можно продолжать. Но кричат «Мы самые лучшие» только в одном месте. Получается, в других местах балет что, не может нравиться? Такая же логика? Мне кажется, это очень по-детски.

Ваши родители оба танцевали в Национальной опере Украины. Балетом вы начали закономерно?

Через их жизнь я многое узнал о мире театра и балета. Моя мама до сих пор со мной часто репетирует. В сегодняшнем цифровом мире это очень быстро происходит: я могу быть в Лондоне, она в Киеве, а репетируем мы через видеозвонки. Но в детстве я не хотел танцевать. Мама нашла способ отправить меня балетную школу, и потом все изменилось.

Как это произошло?

Я противился, пока не вышел на сцену еще ребенком. Но когда это случилось, то все изменилось – это было удивительное чувство. До сих пор пытаюсь себе его объяснить… Как будто, нельзя предсказать, что будет. И сейчас оно по-прежнему со мной. К выступлению готовишься очень долго – неделями, месяцами, порой годами. И когда это все наконец происходит, ты осознаешь всю ответственность и то, что этот момент больше не повторится.

В Лондоне живет много потрясающих людей. Мы пишем о них в нашем Телеграм-канале