Марина Штагер: «Люди в Лондоне привыкли жить в окружении искусства»

Завтра в Лондоне открывается для публики ярмарка современного искусства London Art Fair. Среди ее участников — лондонская Shtager Gallery, небольшая экспериментальная галерея, базирующаяся в не самом популярном районе Elephant and Castle и работающая с русскими художниками. О перспективах современного российского искусства на Западе коллекционеры и галеристы рассуждают с пессимизмом. Тем ценнее опыт Shtager Gallery, которой удалось получить быстрое признание в Лондоне. ZIMA встретилась с ее владелицей, российской галеристкой Мариной Штагер, чтобы выяснить: как так?

Марина, что вас привело в Лондон, да еще и с идеей галереи?

В прошлом я закончила консерваторию как историк-исследователь оперного и балетного театра. Отучившись, работала в пресс-службе Мариинского театра в Санкт-Петербурге. Этого мне было мало, и я получила второе, юридическое образование, после чего 8 лет проработала управляющей Lazarev Gallery на Васильевском острове.

Это был огромный опыт. Lazarev Gallery активно представляла как российских, так и западных художников (среди них можно упомянуть Эрика Петерса, фотографа Гюнтера Закса, американских и бельгийских современных художников), однако в 2014 году галерея закрылась. Можно долго рассуждать о причинах, но главная, наверное, в том, что коллекционеров современного искусства в Санкт-Петербурге всего с десяток.

Покупательская культура в отношении современного искусства в России будет невысокой еще долгое время, быть может, пару поколений. Это я говорю с большим сожалением.

Открывать собственную галерею в Петербурге в той ситуации я не видела смысла, но хотелось продолжать заниматься любимым делом. И я решила попытать счастья в Лондоне.

В Лондоне все иначе?

Несомненно. Но сложность моей ситуации была в том, что здесь я не знала ни души, и все пришлось начинать с нуля. И до сих пор я не перестала чувствовать себя участником квеста на выживание.

Самая большая моя удача — это, конечно, люди, которых я встретила в Лондоне.  Я заметила: чем больше энергии вкладываешь в общение, тем больше отдача.  Лондон — очень энергичный город, приходится постоянно думать, искать средства на проекты. Скучать некогда. В какой-то момент я почувствовала, что мне снова 20 лет и все зависит прежде всего от меня, а не от того, как складываются обстоятельства.

Многие мои знакомые очень удивились, что я стала водить туры по выставкам современного искусства в Лондоне. А для меня эта деятельность стала интеллектуальной зарядкой, позволяющей следить за развитием галерейного бизнеса и тенденциями современного искусства в мире. А еще это позволило мне расширить круг общения и начать постепенно превращать людей, которые приходили ко мне на туры, в ценителей — ведь российский зритель был лишен столь долгое время возможности знакомиться с целыми пластами и направлениями в современном искусстве.

Экскурсии по выставкам я вожу уже три года. Так появился London Art Club, объединяющий любителей искусства и коллекционеров. Кстати, первые 50 экскурсий помогли мне заплатить за производство и перевозку лондонской инсталляции Александра Шишкина-Хокусая. Посетители моих экскурсий помогли мне и в другом. В прошлом году мы впервые участвовали в London Art Fair, и некоторые мои клиенты, наряду с моими друзьями, сами вызвались бесплатно покрасить пьедесталы для скульптур Шишкина-Хокусая — сорок штук. Буквально за час мы вместе сделали то, что у меня одной заняло бы несколько дней. А через месяц после прошлогодней London Art Fair Шишкина-Хокусая объявили участником Венецианской биеннале (в Русском павильоне он показал инсталляцию, посвященную фламандскому искусству, хранящемуся в Эрмитаже). Это был настоящий прорыв! И в этом успехе есть вклад всех, кто мне помогал, посещая экскурсии по выставкам в Tate Modern, галереям Mayfair, аукционным домам или по выставкам в Королевской Академии.

То есть фактически Shtager Gallery — это не только галерея, и именно такой специфический формат позволяет галерее жить?

Да, формат галереи сочетает деятельность некоммерческой организации и собственно галереи, которая продает произведения искусства. Все средства от продаж идут на организацию следующих художественных и выставочных проектов. Кроме того, я налаживаю контакты с музеями, коллекциями и фондами. Так, скульптурная инсталляция Шишкина- Хокусая принимала участие в одном из гала-вечеров, устроенных Friends of the Hermitage Foundation в Victoria & Albert Museum.

С ней у меня вообще связана довольно комичная история. Двухметрового коня из фанеры с лицом матроса из «Броненосца Потемкина» пришлось везти в Victoria & Albert Museum на метро. Когда я пересекала главный холл с конем в руках, то вспомнила про Трою и все с ней связанное. Это была лучшая скульптура инсталляции, она никого не оставила равнодушным.

Возможно, в том числе благодаря этому событию кураторы Эрмитажа обратили внимание на работы художника. Кроме того, благодаря сотрудничеству с Friends of the Hermitage в Лондоне недавно в галерее прошли выставки начинающих художников Дениса Патракеева и Аси Маракулиной.

Все развивается стремительно: если бы мне пять лет назад сказали, что я окажусь в списке Main Galleries на London Art Fair или что один из проектов галереи в ходе экспертного отбора попадет в шорт-лист ярмарки Frieze, я бы ни за что не поверила. В финал в прошлом году мы не вышли, хотя кураторы очень интересовались проектом, запрашивали информацию, пытались помочь, но мы не справились с техническими сложностями.

А что все-таки с продажами?

Пожалуй, с русскими покупателями современного российского искусства дело здесь обстоит примерно так же, как в России. За пять лет существования галереи в Лондоне у нас был только один русский клиент. К счастью, в Лондоне есть покупатели всех национальностей. Искусством, которое представляет моя галерея, заинтересовались американцы, индусы, британцы, грузины, иранцы, итальянцы и даже эксцентричный владелец частного музея на Бермудских островах.  Последний коллекционер появился после того как мы поучаствовали в ярмарке Start в галерее Saatchi. С этой точки зрения потенциальный охват рынка в Лондоне куда шире и заманчивее.

Недавно из исследования Sotheby’s я узнала, что жители Великобритании привыкли тратить 1% дохода на искусство.  Это не значит, что так поступает каждый британец, но это значит, что в стране есть сложившаяся культура приобретения произведений искусства. Люди привыкли жить, окруженные искусством, а не только плазменными панелями, и это вселяет надежду.

С какими русскими художниками вы работает? И сталкиваетесь ли с предвзятым отношением к ним?

Галерея сотрудничает с Виталием Пушницким, Григорием Майофисом, Витой Буйвид, Марией Арендт, с уже упомянутым Александром Шишкиным-Хокусаем, с Мариной Алексеевой, Владом Кульковым. В общем, я представляю в Великобритании достаточно известных авторов, многие из которых уже имеют внушительный список выставок. Это лидеры нулевых-десятых.

Что же касается предвзятости, то, мне кажется, у моих русских коллег очень много устойчивых стереотипов, что русское искусство кардинально отличается от искусства на Западе и потому к нам предвзято относятся, нас не понимают и не воспринимают. Я так не считаю. Если галерист верит в художника, которого представляет, ценит и любит его искусство, он «заражает» этим потенциальных клиентов галереи и коллекционеров.

 И все же, что побуждает коллекционеров приобретать русских художников?

По моим наблюдениям, эти люди коллекционируют не конкретно русских художников, какие-то определенные имена, а решают для себя, является ли в их понимании приобретаемая работа качественным современным искусством, соответствует ли она формату и уровню их коллекции, а также критериям, по которым они причисляют работу к произведениям искусства.

Меня никто даже не спрашивал никогда, русский это художник или нет. Скорее, мы говорили о концептуальном наполнении представленных работ.

В Лондоне достаточно мультикультурное общество, и я тоже постепенно начала меняться и даже не всегда подчеркиваю в беседе, что моя галерея специализируется на русских художниках. Мы сразу переходим к разговору о его содержании.

То есть, вы предлагаете не зацикливаться на «русскости», а прежде всего обращать внимание на то, насколько работы оказываются актуальны для западной публики? И тогда, выходит, не надо специально «встраивать» куда-то русское искусство, оно встроится само?

Да. В моей системе ценностей искусство неотделимо от геополитических процессов. Это не значит, что оно должно быть только о политике. Это должно быть искусство, которое заставляет задуматься, а не испугаться, ставит вопросы, провоцирует зрителя на интеллектуальный диалог. Когда смотришь на художника, сразу понимаешь, находится он на локальном уровне развития или способен выйти на международный уровень, затрагивая вопросы, представляющие интерес для публики на Западе.  Есть художники, которые, что называется, «цепляют», другие — нет. Это умение видеть приходит с опытом.

В будущем я бы хотела показывать и русских, и зарубежных художников, находя взаимосвязи, параллели, выстраивая диалог между ними. Мне это близко. Но я не стану выбирать западное искусство только потому, что у него больше инвестиционных перспектив, или потому, что умные люди так советуют.

Почему Shtager Gallery была открыта не в Mayfair, Fitzrovia или в Bloomsbury, а в районе Elephant and Castle? Не самый галерейный район…

Сначала мне это казалось безумием. Но и присутствие в центре Лондона тоже не имело особого смысла — искусство, на котором специализируется моя галерея, не попадает в соответствующую ценовую категорию. Если вы не работаете с искусством уровня Мепплторпа или Раушенберга, ваше присутствие в Mayfair будет справедливо расценено исключительно как имиджевое развлечение.  А на современное русское искусство, как все мы понимаем, цены еще долго будут не такими высокими. Это обидно, потому что у нас достаточно хороших художников. Но это и понятно.

Мне не хотелось ассоциироваться с галереями-однодневками, которых много в Mayfair. Уж лучше открыть фонд и заниматься открыто некоммерческими проектами, не притворяясь галереей. Но тогда исключается возможность участия в арт-ярмарках, а это интересная деятельность.

Ну и еще нам повезло с помещением: нам предоставило пространство архитектурное бюро Morris Associates, которое занимается дизайном музейных выставок. Здесь работают люди, хорошо чувствующие, что такое искусство. Владелец бюро в 1990-х оформлял выставку античного искусства в Эрмитаже и в Пушкинском музее, работал с Ватиканом и Музеем Метрополитен.

Да, сейчас у Shtager Gallery нет привычной обстановки лоска и гламура, который посетители обычно ожидают от галереи современного искусства. Последнюю выставку художницы Марии Арендт, посвященную архитектуре Баухауса, мы вообще повесили в пространстве склада с шестиметровыми потолками — и получилось неожиданно хорошо. Но даже такие нетипичные условия не мешают мне вести диалог с представителями арт-мира в Лондоне, музеями и галереями. В этом году я впервые нашла инвесторов, которые вложили средства в создание художественных работ. Также удалось найти партнеров, согласившихся разделить расходы по участию в художественных ярмарках и оформлению выставочных стендов. Значит, деятельность галереи стала находить отклик.

Как на появление галереи отреагировали местные жители?

В большей степени положительно. Самым громким проектом галереи стала инсталляция Александра Шишкина- Хокусая «Штурм», которую мы показали в октябре 2017 года.  Сам проект был отсылкой к постановке режиссером Евреиновым штурма Зимнего дворца спустя год после революции. Шишкин–Хокусай представил 43 плоские скульптуры, которые намекали на античных героев и разного рода мифологических персонажей, отсылали к произведениям Ренессанса и, конечно же, к самому штурму Зимнего. В инсталляции было очень много ироничных обнаженных фигур, как это часто бывает в его произведениях.  Эта нагота — прежде всего про историю восприятия тела, про историю человека, его характер, а не про секс.

Местные жители проявили бурный интерес: многие приезжали и фотографировались рядом с инсталляцией, приводили детей, обсуждали.  Но не обошлось и без курьезного случая.

Одна дама, состоящая при местном клубе пенсионеров, обвинила меня в сексизме, потребовав убрать инсталляцию, поскольку она задевает ее феминистские чувства.  Сексизм, по ее мнению, заключался в том, что женские скульптуры стояли во дворе обнаженными, а мужские — одетыми.

Во дворике петербургского ЖЭКа пенсионерки обвиняли Шишкина–Хокусая в порнографии, и он подрисовывал скульптурам шарфики. В Лондоне пенсионеры мыслят уже другими категориями, но результат оказался примерно схожим.

Сейчас вы уже вполне уверены в своих силах. А первые шаги с каким чувством вспоминаете?

С теплым чувством и даже с гордостью. Первым моим опытом здесь был проект «Миниатюры». Переехав в Лондон, я привезла с собой небольшой чемоданчик. И попросила каждого художника, с которым я сотрудничаю, сделать по миниатюрному произведению искусства, которое соответствовало бы их практике, но и влезало в этот чемоданчик.  В результате, там поместилось 15 миниатюрных работ.

Этот ход дал мне возможность, еще не имея площадки, начинать разговаривать с коллекционерами, арт-профессионалами и просто с заинтересовавшимися деятельностью моей будущей галереи. И рассказывать им об искусстве русских авторов нулевых-десятых.

Ну а потом были участие в летней выставке Королевской Академии, на ярмарке Woolwich Contemporary Print Fair, на ярмарке Start в галерее Saatchi, и вот теперь — уже во второй раз — участие в London Art Fair. Немногие галеристы из России сумели так быстро добиться признания. Как вам это удалось?

Пожалуй, самое точное определение —  «тихой сапой». Участие в юбилейной летней выставке в Royal Academy было первой большой удачей: Грейсон Перри, который курировал экспозицию в 2018 году, выбрал для нее работы Григория Майофиса. Я очень опасалась, что публика их не примет, что ничего не купят. Но все сложилось наилучшим образом, многие работы были приобретены. А открытки с медведями Григория Майофиса теперь есть среди сувенирной продукции Королевской Академии. Причем, я не прикладывала к этому усилий — Королевская Академия сама сделала нам предложение.

А дальше поступили предложения на участие в Woolwich Contemporary Print Fair и в имиджевом разделе Projects на London Art Fair.  В London Art Fair с работами Александра Шишкина-Хокусая я участвую уже во второй раз. В этом году представляем его новую видеоинсталляцию Gold Bleeding Fountain, показ которой на превью 21 января станет мировой премьерой. Гипнотизирующее зрелище: золотая лава, истекающая из раненых античных скульптур, олицетворяет разрушение цивилизации, культуры как таковой и культуры человеческого общения.

В общем, все сложилось так, как хотелось?

Конечно, есть сложности. И будут. Я, например, понимаю, что выставочное пространство на Elephant and Castle могу потерять в любой момент. Но точно знаю, что это меня не остановит. Ведь галерея в голове, а не в стенах — она умирает только тогда, когда в ней поселяется скука.