Путь англичанина к русской бане: удивительная история Роберта Прокопе

Роберт Прокопе — большой оригинал. То он учит детей английскому в Словакии, то вырубает джунгли в Центральной Америке, то едет в Питер учить русский и живет в коммуналке. А вот недавно открыл русскую баню — напротив Букингемского дворца. Эта баня, по его словам — ниточка, связывающая его с Россией, где он прожил много лет.

Был заживо сварен в Хельсинки

— Со стороны моей мамы, насколько можно проследить, у нас в роду все англичане, — сразу отвечает на мой немой вопрос Роберт. — Мама отца тоже англичанка. А вот мой дед Яльмар Прокопе по происхождению финский швед.

Дед Роберта дружил с Маннергеймом, много лет занимал пост министра в молодом финском государстве и был послом Финляндии в Вашингтоне во время Второй мировой. Со своей будущей женой Маргарет, бабушкой Роберта, он познакомился на приеме в шведском посольстве в Лондоне. Семья бабушки сделала состояние на добыче угля на юге Йоркшира в XIX веке, а потом переехала на север графства. «Там очень красивые места, — говорит Роберт. — Я с восьми лет ходил в школу-интернат с моими братьями Крисом и Харри как раз в северном Йоркшире».

В 1989 году, к столетию со дня рождения Яльмара Прокопе, вышла его биография, и Роберт с родителями и братьями отправился в Финляндию на презентацию книги. В программу, помимо прочего, входило посещение Общества любителей сауны где-то в лесу под Хельсинки.

— Помню, нас парили по-черному, было так обжигающе жарко, что я сидел на корточках, а потом мы с Харри и Крисом бежали к пристани, чтобы нырнуть в Балтику. У меня до сих пор хранится сертификат, которым меня наградили. Он подтверждает, что я выдержал церемонию сурового испытания паром и был заживо сварен у промерзших берегов Хельсинки.

Это было первое приятное знакомство Роберта с «легким паром». Но для настоящей любви к нему время еще не пришло.

Соседствовал с алкоголиком и тараканами в Петербурге

Прежде чем начать учебу на факультете современных языков в Кембридже, Роберт поехал в гости к очень дальним родственникам в Санкт-Петербург. Он был полон страха и плохих предчувствий: в газетах писали, что Россия — бандитское государство.

— Летом 1992 года я сел на поезд Хельсинки — Петербург. Помню, с какой опаской я вышел в Выборге, ожидая, что на меня нападут и ограбят сразу же, как только я ступлю на платформу. На самом деле эти две недели оказались самыми дурманящими днями моей жизни.  Я жил в квартире рядом с Петропавловской крепостью, узнавал город, которым искренне восхищался, и ездил по пригородам. Меня поразило русское гостеприимство: на маленьких кухнях мы устраивали грандиозные банкеты и говорили, говорили, говорили до бесконечности. Именно тогда я решил, что хочу перевестись в университете на русистику, и знал, что обязательно вернусь в Россию.

Учеба в Кембридже подразумевала год практики в России, и Роберт снова поехал в Петербург. «Переезжая в другую страну, ты как будто сбрасываешь старую одежду, снимаешь с себя происхождение, воспитание и примеряешь новый костюм, — философствует он сегодня. — Мне хотелось на время забыть свое прошлое, освободиться от него и переодеться в другого человека. Я мог бы жить в нормальных условиях, но решил поселиться в коммуналке».

 

Соседями Роберта стали семья из пяти человек, двое мужчин, один из которых регулярно уходил в запои, а когда выходил из них, то водил женщин, и «около миллиона тараканов». Однажды рядом с его домом на Петроградской Роберт увидел длинную очередь солдат, выстроившихся на еженедельную помывку. На следующий день он отправился туда же с другом-англичанином. Они не имели ни малейшего понятия, как себя вести.

— В парилке мне пришлось снять запотевшие очки, и что происходило дальше, я едва видел. Было обжигающе жарко, отовсюду лилась вода, голые мужчины c раскрасневшимися от пара телами шныряли по помещению, и у меня осталось смутное впечатление, что они били друг друга палками. Это был образ ада, но меня зацепило. С тех пор я хожу в баню — опохмелиться, пообщаться и отметить. Куда бы я ни поехал, я всегда ищу, где бы попариться на местный манер.

Помогал ловить контрабандистов и наркоторговцев по всей России

Окончив университет, Роберт на несколько лет переехал в Ростов-на-Дону торговать зерном и путешествовать по югу России, а в 1998-м получил работу в Москве. Купил велосипед и разъезжал на нем по городу.

— Сумасшествие, конечно, зато отличный способ узнать город досконально. Я полюбил рынки, особенно Птичий рынок, где купил аквариум и всерьез занялся тропическими рыбками. В девяностые там можно было купить все что угодно — от щенка до леопарда. Может, я немного преувеличиваю, но рынки безусловно были настоящим зрелищем. Я полюбил московские театры и ночную жизнь. Но больше всего — баню, которая стала для меня своеобразным обрядом. Когда приезжали гости из Англии, я водил их в Сандуны, где обслуживали по высшему разряду.

Работал Роберт ассистентом представителя британских правоохранительных органов в посольстве в Москве. Они сотрудничали с российской налоговой полицией, с МВД, с другими органами и секретными службами. Обменивались информацией, ловили контрабандистов и наркоторговцев. Занимались и преступлениями, связанными с отмыванием денег.

— В России тогда только начинали понимать, что через финансовые рынки, через приобретения разных активов, например, футбольных клубов можно легализовать сомнительные доходы. Не могу сказать, что кто-то действительно пытался остановить это цунами, но мы за этим процессом наблюдали.

В России Роберт работал много лет, и ему, говорит, было очень интересно. Но пришло время решать: остаться в России, и это было бы уже навсегда, или, не обрывая связи с ней, вернуться на родину. Роберт выбрал второе.

И построил баню в центре Лондона

Вернувшись в Лондон, он отчаянно искал баню — чтобы продолжать соблюдать свой ритуал. Еще с викторианской эпохи в Лондоне существовала богатая традиция паровых бань, но большинство из них закрылось, и Роберт ничего не мог найти по душе.

Он женился, родились дети. Работая в инвестиционной компании, Роберт занимался российским рынком акций и часто ездил в командировки в Россию. После совещаний и встреч всегда пытался улизнуть, чтобы попариться. «А в Лондоне от безвыходности я даже поставил баньку у себя в саду, — признается он. — Ее построил Алекс Лазарев, украинец, он давно уже живет в Лондоне. Веники я покупал по интернету. Вечерами приходили друзья, я их парил».

 

Несколько лет назад Роберт ушел из инвестиционного бизнеса и наконец воплотил свою мечту. Им с Алексом Лазаревым повезло найти нескольких инвесторов и второй раз повезло отыскать помещение — через дорогу от Букингемского дворца, в здании бывшего банка. «И хотя оно было в удручающем состоянии, как только мы его увидели, сразу поняли, что это то что надо. Дело не только в поразительном месте, но и в удачной планировке и высоких потолках, там много света и воздуха, — доволен Роберт. — Два года мы готовились, и вот в прошлом декабре наконец открыли баню. Конечно, мы хотели бы привлечь русское комьюнити, но не меньше хотим восстановить старые добрые традиции паровых бань в Лондоне и приобщить к этой культуре непосвященных. Возможно, сейчас людям больше чем когда бы то ни было, нужно убежище, место, где можно отключиться от стрессов большого города, куда хочется пойти с друзьями и семьей».

Роберт Прокопе уверен, что его русская баня The Bath House – Russian Banya в Лондоне — как раз такое место.