Жить слишком долго — это уже наказание

По просьбе ZIMA наши друзья — и уже постоянные авторы — Клементина Сесил и Оуэн Мэтьюз, англичане и большие любители России, встретились, чтобы обсудить отношение русских и британцев к долголетию, а также в целом к жизни и смерти. 

 

Оуэн Мэтьюз: Разница между пожилыми людьми в Соединенном Королевстве и в России простая: в России они становятся добрыми бабушками, а в Великобритании пожилые голосуют как сумасшедшие и воруют будущее у своих внуков. Англия — страна для пожилых, и рулят ею пожилые. Выбор пожилых определяет всю нашу культурную и политическую жизнь.

Клем Сесил: Но ведь Борис Джонсон не пожилой.

Оуэн: Да, но средний возраст членов Консервативной партии — 67 лет. Как мы видим из истории с выходом Британии из Евросоюза, большинство проголосовавших за Брекзит старше 55 лет. И дело не только в Брекзите. Вся наша политическая культура — это победа пожилых над молодыми, прошлого над будущим. 

Клем: И как это влияет на отношение британского народа к пожилым?

Оуэн: Лично я их ненавижу.

Клем: Я догадалась.

Оуэн: Многим из них давно пора уйти. Клем, ну неужели ты не чувствуешь, что пожилые забрали у тебя твое будущее?

Клем: Знаешь, меня тоже удивляет, что пожилые люди решают нашу общую судьбу. Они скоро умрут, и не им кашу расхлебывать.

Оуэн: Ну, не так уж и скоро.

Клем: Но у них тоже есть право голосовать. И не забывай, что в политике тоже есть выскочки. Молодые поддержали Дэвида Кэмерона, и именно он заложил основание под Брекзит.

Оуэн: Ты права, у пожилых есть право отдать свой голос. Проблема в другом: из-за того что они только и делают, что голосуют, смотрят телевизор, жалуются, платят взносы в политические партии, принимают участие в политике, их голоса преобладают. У молодых просто нет времени на все это, и по умолчанию пожилые определяют будущее.

Клем: Кажется, ты хочешь сказать, что пожилые нас предали? Значит ли это, что когда мы заботимся о них, мы служим людям, которые нас предали? 

Оуэн: Именно так! Но это не только мое личное отношение. Это объективный политический факт: выбор пожилых определяет правила, по которым живет наше общество. Больше скажу: кризис системы NHS, которую британцы так любят, — это кризис, вызванный растущей стоимостью ухода за пожилыми людьми.

Клем: Послушай, ну это же не вина пожилых. Причина в том, что все живут дольше. И это также проблема для врачей, потому что при нынешнем положении дел они обязаны сохранять пациентам жизнь независимо от ее качества. Это может привести к ужасным ситуациям, когда людям сохраняют жизнь и она продолжается в жалких условиях. Я знаю, что твой отец недавно умер, и мой отец, увы, сейчас при смерти, но, по крайней мере, он все еще живет дома. Твой тоже практически до конца жил дома. Говорят, британцы отправляют пожилых родственников в дома престарелых, но это не всегда так. Ты согласен? 

Оуэн: Наш с тобой опыт достаточно субъективен, потому что у наших родителей были деньги, чтобы оплачивать домашний уход. Такая возможность есть далеко не у всех. Полный домашний уход стоит ₤50 000 в год.

Клем: Дома престарелых тоже недешевые.

Оуэн: Верно. Но есть еще одна проблема: пожилые становятся причиной другого серьезного кризиса в британском обществе — кризиса жилья. Благодаря огромному росту цен на жилье за последние два поколения пожилые люди стали получателями самого большого незаработанного богатства в современной истории. Например, мой отец купил наш семейный дом, где я рос до 1971 года, за ₤16 000— три с половиной его зарплаты преподавателя в университете. Полвека спустя тот же самый дом стоит примерно пятьдесят зарплат научного сотрудника среднего уровня. Все это огромное богатство упало на поколение, которое не сделало ничего, — эти люди просто купили недвижимость в правильное время. Они не только несправедливо богаты, они еще и большая обуза для работающего населения, которое платит за их медицинское обслуживание. А молодые профессионалы не могут больше позволить себе жить в Лондоне. Это серьезная структурная проблема для страны.

Клем: Мне кажется, со временем молодое поколение станет таким же сильным, как и старшее поколение сегодня. Это просто трудно для нас — тех, кто оказался посередине. Это новая проблема, продолжительность жизни выросла очень сильно как раз за последние двадцать лет. Нашим детям будет легче, они уже решат проблемы стареющего общества. 

«В РОССИИ ОТНОШЕНИЕ К ПОЖИЛЫМ БОЛЕЕ ЗДОРОВОЕ, ТАМ ЛЮДИ ЖИВУТ СО СВОИМИ БАБУШКАМИ И ДЕДУШКАМИ»

Оуэн: В России, конечно, другие проблемы. Многие люди очень бедные. Они победили в войне, а сейчас живут в нищете. 

Клем: Здесь тоже много бедных пенсионеров, которые живут на государственную пенсию. 

Оуэн: Но в Соединенном Королевстве, когда бедные старики начинают, допустим, впадать в маразм, правительство полностью оплачивает уход за ними. В доме престарелых, где мой отец провел последние месяцы, 90% пациентов были на государственном обеспечении. Но он платил ₤200 в день. Может, это и справедливо, потому что у него были деньги, а у них нет. Но с точки зрения общества — это проблема. Кто за все это платит? Мы платим за это.

Клем: А как было в этом доме престарелых?

Оуэн: Отлично. Это, если можно так выразиться, очень модное место, на площади Святого Георгия в Пимлико. Лучшее место, как ни цинично звучит, куда едут умирать. Но вот мне кажется, что в России отношение к пожилым во многом более здоровое, чем в Британии. Именно потому, что люди живут со своими бабушками и дедушками. 

Клем: Так и должно быть. Здесь это исключение.

Оуэн: Хотя я понимаю, что в России во многих случаях люди живут со своими престарелыми родителями по экономическим причинам, а не из-за благородства души.  

Клем: Здесь люди думают, что это необычно и странно, когда взрослые люди живут со своими бабушками и дедушками. Но вот, например, мой бойфренд живет на ферме со своими родителями: они — в главном доме, а он — в сарае, который переделал под жилье. Ему это очень нравится, и мне тоже. Мне кажется, так и должно быть все устроено. Он просто решил, что будет ухаживать за своими родителями и жить рядом с ними. Его брат тоже там живет. Такое бывает очень редко: люди думают, что жить с родителями, — это проявление слабости. В этом видят знак того, что ты не вырос и ничего не добился в жизни.

Оуэн: Это свойственно северянам, потомкам англо-саксов — немцам, голландцам, британцам, — держаться на расстоянии от родителей. А вот итальянцы и другие средиземноморские народы намного более открыты к совместному проживанию разных поколений, для них это более привычно.

Клем: Это намного более здоровое отношение.

«НЕ ПЕЙ СМУЗИ! ЭТО ЧИСТЫЙ САХАР»

Крем: А что ты думаешь по поводу культа молодости в Британии? 

Оуэн: Думаю, что главный редактор ZIMA Алексей Зимин не тех людей попросил это обсуждать. Потому что, мне кажется, никто из нас не подписывался на то, чтобы оставаться вечно молодым. Но вот по своим детям-подросткам я замечаю, что их поколение намного больше думает о здоровом образе жизни, чем я в их возрасте. 

Клем: А что насчет людей среднего возраста, которые борются со старостью?

Оуэн: Это модно, это сейчас мейнстрим не только в Британии, но и в России тоже.

Клем: А ты не замечаешь, что уже идет волна протеста против чрезмерно здорового образа жизни? Например, есть люди, уже задающиеся вопросом, а зачем пить смузи?

Оуэн: Не пей смузи! Это чистый сахар. Смузи слаще, чем «Кока-Кола».

Клем: Это ты где-то прочитал? Так что, люди уже задумываются, стоит ли вести супер-здоровый, «калифорнийский» образ жизни?

Оуэн: Не знаю, но в любом случае молодые люди сейчас не живут так, как мы в 1990-е, — вечеринки да сигареты.

Клем: Знаешь, многие из тех, кто кутил на вечеринках и принимал наркотики в 1990-е, сейчас самые ярые сторонники здорового образа жизни. Они поменяли экстези на витамины.

«ВО МНОГИХ СЛУЧАЯХ БОЛЕЕ ДЛИННАЯ ЖИЗНЬ НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ЭТО ХОРОШАЯ ЖИЗНЬ»

Оуэн: Возникает серьезный философский вопрос. Сегодня люди живут дольше и умирают в маразме, а не от болезней, которые убивали их родителей в более молодом возрасте. Все мои предки по мужской линии, например, умерли от инсультов и инфарктов сразу после 60-ти. И все — из-за неправильного питания, курения, алкоголя, от того, что не бегали по утрам. Это были обычные причины смерти мужчин до середины XX века. Последнее поколение стало жить намного дольше, но вопрос: стоят ли того эти лишние годы? Во многих случаях более длинная жизнь не означает, что это хорошая жизнь. Для чего мы бросили курить и выпивать? Для того, чтобы жить до 80-ти или 90 лет напуганными маразматиками? Это серьезный вопрос, который общество еще не задало себе. Может быть, продолжительность жизни не является настолько желанной для всех целью, если не сохраняется качество жизни?  

Клем: Для моего бойфренда это очень чувствительный вопрос. Он хочет умереть до того, как станет обузой для других. Он думает, что жить слишком долго — это уже наказание, он считает, что 80-ти достаточно.  

Оуэн: Сколько ему сейчас?

Клем: Пятьдесят. И он считает, что важнее наслаждаться жизнью, чем пытаться ее продлить.

Оуэн: Ты думаешь, британцы и русские по-разному относятся к смерти?

Клем: Ну, продолжительность жизни русских мужчин достаточно короткая, намного короче, чем на Западе.

Оуэн: Справедливости ради, в России продолжительность жизни увеличивается, хотя она все еще на 12 лет короче, чем в Великобритании. Я не уверен, что готов делать какие-то обобщения, но могу судить по своему личному опыту: мои друзья в России очень любят выпить и повеселиться, а большинство моих друзей в Англии — прилежные семьянины, рано ложатся спать и ведут невинный и достаточно скучный образ жизни. Зато живут долго. 

Клем: Русские писатели тоже много думают и пишут о смерти. Например, Толстой ставил приписку в конце писем: ебж — если буду жив. В русской культуре люди, особенно мужчины, глубоко задумываются о смерти и часто становятся одержимыми этим.

Оуэн: Толстой в своих дневниках благодарил бога за то, что бес желания покинул его. В то время ему было 79.

Клем: Неплохо.

Оуэн: Но если русские мужчины более озабочены вопросом смерти, почему они и более деструктивны по отношению к себе, чем мужчины в Британии? 

Клем: Может быть, русские люди переживают более глубокие чувства, они способны ценить вещи, для понимания которых мы слишком поверхностны? Может, мы не способны на проявление такого художественного героизма, как русские писатели и композиторы? Возможно, ответ в этом. Они живут более интенсивно, но не так долго, а мы в Британии больше озабочены самосохранением. Намного более скучная жизнь. 

Фото: Архив Zimamagazine, flick.com