Загрузка ...Листая газеты на этой неделе, я случайно наткнулась на заметку в FT, в разделе, который я обычно не читаю: House and Home. Мимо этой заметки я пройти не могла. не только потому что она называлась The Vision of Dolce Vita («Видение сладкой жизни»). Текст сопровождают фотографии «видения». Я его узнала, я там однажды была и никогда этого не забуду. Это «видение» невозможно перепутать ни с чем другим. Это — Villa Foscari, La Malcontenta.
Заметка построена на разговоре с нынешним владельцем знаменитого венецианского дворца, потомком первых обитателей Villa Foscari, Фериго Фоскари. Рассказ в статье не только об истории дворца, но и о сегодняшних угрозах — опасности подтопления исторического здания и пандемии, из-за которой на время карантина дворец пришлось закрыть для посетителей. Я же была там, когда он вообще еще не был открыт для публики. Эту поездку, куда меня с моим мужем Робином Филлимором повез его дядюшка Клод Филлимор, я часто вспоминаю. Клод бродил по дворцу, показывая нам его помещения, как по собственному дому.
Интерьер дворца — строгие линии, минимум мебели и никакой роскоши… И бюст знаменитого предка нынешних владельцев — воинственного венецианского дожа Франческо Фоскари, который умер в 1457 году. В большом холле — старинные фрески. Дядюшка Клод рассказал нам тогда совершенно невероятную детективно-романтическую историю своей связи с этим древним дворцом, построенным в 1555 году Андреа Палладио.
Клод Филлимор был архитектором. Когда он еще учился в Кембридже, он наткнулся на рисунок старинного дворца Вилла Фоскари, который еще называется Мальконтента. Он увидел это архитектурное совершенство, идеальный куб, и был страшно заинтригован. В 1934 году, после окончания Кембриджского университета, он отправился в велосипедное турне по Италии, чтобы своими глазами увидеть дворцы Андреа Палладио, создателем и Виллы Фоскари. Конечно, архитектор Клод Филлимор не мог пропустить этот шедевр, в который влюбился еще студентом. К тому времени владельцем дворца стал Альберт (Берти, как его все звали) Ландсберг, сын богатого бразильского еврея, банкира. Берти, по рассказам современников, был большим эстетом, знатоком искусства и архитектуры, другом Сержа Лифаря, Дягилева, увлекался сезонами «Русского балета», общался с Пикассо, в общем, вращался в парижских богемных кругах и ценил все прекрасное.
Как-то, в начале 20-х годов, путешествуя по Италии, Берти Ландсберг увидел Виллу Фоскари, был поражен совершенством линий и решил купить дворец и спасти его от разрушения. Некогда гордое жилище потомков одного из самых воинственных дожей Венеции Франческо Фоскари, построенное специально для рода Фоскари гениальным Палладио, вдохновившее лорда Байрона на написание трагедии «Два Фоскари», превратилось к тому времени в руины — дворец стоял без окон и дверей, с провалившейся крышей, и использовался соседней фермой, как овощной склад. Дворец уже давно не принадлежал Фоскари, которые обанкротились и потеряли его после падения Венецианской Республики в конце 18 века. Берти Ландсбергу в момент исторической встречи с Виллой было 35 лет.
Все последующие годы он посвятил восстановлению дворца. Его роман с Виллой Фоскари, как написал в некрологе Берти Клод Филлимор, продолжался до самой смерти. Его принципом при реставрации было — «много любви, много времени и минимум денег». Дизайн мебели он придумывал сам, а ее изготовление заказывал в соседней деревне, где ее делали из обычного дерева. Он старался избежать позолоченного антиквариата «итальянской мебели». Клод рассказывал нам, как Берти, вместе с другом годами отмывали стены от штукатурки, под которой обнаружились фрески, написанные учениками мастерской Веласкеса и Микеланджело. Берти решил оставить в основном свечное освещение, допустив лишь самый минимум электрического. Патис, на которых бывали самые яркие представители европейской богемы 20-30-х годов, художники, танцовщики и музыканты, артисты (Коул Портер, Сесил Битон, Ле Корбюзье, Марчелло Мастроянни) и даже Уинстон Черчилль, проходили при свечах.
Берти и Клода объединила трепетная любовь к Вилле Фоскари. Клод Филлимор поддерживал его, помогая воплотить все его идеи по реставрации. Он одобрял решение Берти не проводить электричество по всему дому, был солидарен с ним в его погоне за простотой. Видя такое отношение к его детищу, Берти завещал Виллу Фоскари Клоду. Кстати, он оставил Клоду и прекрасный собственный портрет работы Пикассо. После смерти Альберта Ландсберга в 1965 году, Клод Филлимор продолжал восстанавливать дворец и прекрасный сад, его окружавший. На содержание дома и сада уходило все больше средств, но Клод даже не думал о том, чтобы продать дворец. Однажды на одном из венецианских приемов его познакомили с Антонио Фоскари, венецианским юристом и прямым потомком древней династии. Как рассказал корреспонденту FT нынешний владелец Виллы Фоскари, его сын Фериго, мечтой его отца было когда-нибудь вернуться в этот дом. «Мечта стала возможной, благодаря английскому архитектору лорду Филлимору. Клод Филлимор оказался невероятным человеком». Да, Клод безвозмездно вернул Виллу Фоскари ее законным хозяевам. При условии, на которое они легко согласились: оставить в доме в основном свечное освещение и ничего кардинально не переделывать. А у Клода до самой его смерти во дворце оставалась небольшая скромная комната. Я была в этой комнате — чистые белые стены, узкая кровать, сундук.
Мы с дядюшкой Клодом и моим мужем Робином Филлимором были там днем, поэтому не видели дворец при свечах. Зато сохранилось дивное описание ночного дворца Вилла Фоскари, сделанное писателем-путешественником Робертом Байроном в 1933 году в его книге «Дорога на Оксиану»: «В доме не было ничего “старинного”, кроме свечей, которые были необходимы, поскольку электричества не было. Внутри горели свечи и танцевал Серж Лифарь».
“