Загрузка ...К середине XIX века арт-мир Великобритании погрузился в глубокую спячку. Художники того времени подчинялись строгим классическим канонам. Три смельчака — Уильям Хант, Данте Габриэль Россетти и Джон Милле — решились на протест против традиционной портретной школы. Они основали кружок «прерафаэлитов», который взбудоражил викторианское общество. Рассказываем, как это было.
В эпоху правления королевы Виктории Великобритания вела размеренную жизнь. Отсутствие военных конфликтов хорошо повлияло на страну: экономика пошла в гору. Мода на коллекционирование предметов искусства стала одним из побочных эффектов этого подъема. Художники, ведомые желанием заработать на безбедную жизнь, соглашались на условия заказчиков и писали исключительно то, что те хотели. Например, копировали классические картины и делали зарисовки бытовых сцен.
Фактически коммерция убила творчество. Арт-рынок наводнила академическая и салонная живопись, приятные глазу работы без особого смысла. Единственным бунтарем считался художник Уильям Тернер, который писал довольно мрачные и депрессивные пейзажи.
Закадычные друзья — Уильям Холмен Хант, Данте Габриэль Россетти и Джон Эверетт Милле — решили встряхнуть этот сонный мир. Троица возмущенных художников считала, что из-за бесконечного подражания искусство обмельчало, а образцы ушедших эпох надо попробовать переосмыслить на современный лад. Революционеры назвали себя прерафаэлиты (Pre-Raphaelites), то есть те, кто были до Рафаэля, ориентируясь на флорентийских художников эпохи раннего Возрождения.
Именно под влиянием живописи того времени Россетти написал картину «Юность Девы Марии» (1848), которая по цвету и композиции очень напоминала полотно Фра Беато Анджелико «Благовещение». Здесь отсутствует эмоциональность, оттенки приближены к пастельным, а сами герои находятся в помпезных интерьерах. Разумеется, свыше 2000 лет назад, когда Гавриил явился Богоматери, такого декора просто не существовало. В Библии говорится, что Мария была бедной девушкой и жила в простом доме, а не во дворце с колоннами. Но художники эпохи Возрождения помещали персонажей в актуальную для себя атмосферу. Прерафаэлиты делали то же самое — усиливали образы в ущерб реалистичности.
Они позаимствовали у Рафаэля и его современников поэтическую нежность, бойкий колорит и соединили ее с реализмом. В результате получились весьма неоднозначные картины, возмутившие жителей Туманного Альбиона. В 1850-м году троица прерафаэлитов представила свои работы в салоне. Милле выставил картину «Христос в родительском доме» (1850), которая сразу вызвала массу негодования. По мнению общества, автор осквернил идеальное воплощение Иисуса и Марии, окружив их символами смертной жизни. Например, кровью, которая сочится из раны на ладони юного Иисуса и указывает на место, куда потом будут вбиты гвозди.
Если Милле ругали за излишнюю реалистичность, то Россетти обвиняли в разврате. На его картине «Благовещение» (1850) растерянная Мария вжалась в стену, отстраняясь от Гавриила. Художник хотел показать эмоцию живого человека, пораженного новостью. Ведь не каждый день к девушке приходит ангел и сообщает, что она станет матерью Спасителя мира. Публика приняла картину холодно, посчитав ее слишком эротичной.
Третий революционер-прерафаэлит Хант на той же выставке показал картину с длинным названием «Английское семейство, обращенное в христианство, защищает проповедника этой религии от преследования друидов». Искусствоведам не понравилась композиция. Дело в том, что академические художники выстраивали всю композицию пирамидально: в центре — главный персонаж, а остальные лишь его дополнение. Хант же разбил героев по группам, как в живописи эпохи Возрождения.
После салона 1850-го года трех прерафаэлитов вместе с их картинами нещадно раскритиковали в прессе. На защиту молодежи встал искусствовед Джон Рескин, который в свое время открыл великого Тернера. Мнение эксперта повлияло на общество: люди стали внимательнее присматриваться к бунтарям.
Рескин активно продвигал прерафаэлитов, хотя из всей троицы больше всего симпатизировал Милле. Он стал его меценатом и заказал мастеру написать шекспировскую Офелию. И Милле показал свою интерпретацию гибели от неразделенной любви. На его картине вода в реке течет наоборот — слева направо, вызывая у зрителя чувство внутреннего беспокойства. Кажется, что мертвая женщина плывет и стонет от боли и сожаления. Сначала Милле нарисовал пейзаж, а потом уже фигуру, что противоречило законам живописи того времени. А когда общество узнало, кто был натурщицей, поднялась новая волна негодования.
Девушку звали Лиззи Сиддал. Природа наделила ее провокационной красотой — фарфоровым лицом, грустными глазами и роскошными рыжими локонами. Она часто позировала для портретов и стала своеобразной иконой стиля. Многие английские барышни красили волосы в медный цвет, чтобы быть похожей на красавицу с картин. А начиналась карьера Лиззи весьма прозаично. В ванной комнате Джона Милле.
Когда художник писал «Офелию», он для натуралистичности уложил Сиддал в наполненную ванну и рисовал с натуры. Провел он несколько сеансов. В результате чего модель серьезно заболела и чуть не умерла от воспаления легких. Отец девушки пришел в гнев, однако Милле вовремя замял скандал. Он предложил семье оплату за лечение и средства за моральный ущерб. Родитель смягчился, так что после выздоровления Лиззи продолжила работать натурщицей. На этот раз у Россетти.
Россетти был видным мужчиной и неисправимым ловеласом. Ничего удивительно, что Лиззи влюбилась в мастера и не желала делить его с другими женщинами. Художник серьезно обеспокоился этой одержимостью во время написания картины «Найденная возлюбленная». По сюжету, деревенский парень отпустил возлюбленную работать в большой город, где она стала проституткой. Поиски девушки привели парня в один из переулков, где он нашел ее бездыханное тело. Россетти начал писать полотно в 1854 году вместе с Лиззи, но затем познакомился с местной ночной бабочкой и поменял натурщицу. Элизабет восприняла этот жест как измену и сбежала позировать для его коллеги.
Так, Лиззи появилась на скандальной картине Уильяма Ханта «Послушная стыдливость». Сначала зрители подумали, что стали свидетелями интимных забав брата и сестры. На самом деле персонажи полотна — это обеспеченный аристократ и его содержанка. Статус девушки показан с помощью символов: оброненной перчатки, раскованной позы и ножек деревянного стола, которые напоминают мужской половой орган. Картина вызвала резонанс, так как не соответствовала моральным устоям Викторианской эпохи. Художники-прерафаэлиты брали за основу самые злободневные темы и выставляли напоказ частную жизнь. Опасный ход! Но именно он принес популярность.
Интерес к прерафаэлитам подогревали не только провокационные картины, но и любовные интриги, в центре которых находилась Лиззи Сиддал. После предательства Россетти муза пыталась залечить душевные раны и сама погрузилась в творчество. Девушка писала небольшие работы, участвовала в групповых выставках и сблизилась с Рескином — первым меценатом прерафаэлитов. К тому времени деловые отношения между художниками и покровителем накалились до предела. И вот почему.
После завершения «Офелии» Рескин сделал Милле новый заказ и предложил в качестве натурщицы свою супругу Эффи Грей. Во время сеансов муза призналась художнику, что чувствует себя ущербной. Муж отказывается выполнять супружеский долг. Милле глубоко поразила эта откровенность. Он сделал Эффи своей любовницей. Потом художник надоумил возлюбленную подать в суд на мужа. Слушание было публичным, после чего ответчик на долгие годы впал в депрессию. Эффи и Милле поженились, стали многодетными родителями, а Рескин ушел в тень. Хотя ненадолго. Очень скоро он вновь продолжил поддерживать прерафаэлитов, но на этот раз сделал своим любимчиком Россетти.
Художник регулярно получал от Рескина высокооплачиваемые заказы и параллельно развлекался с женщинами, в том числе и с Лиззи Сиддал. Девушка переехала к Россетти. Целых восемь лет она ждала от любимого предложения руки и сердца. Живописец не спешил расставаться со статусом холостяка и изменял сожительнице со жрицами любви. На почве ревности Лиззи пристрастилась к опиумной настойке, которая в Викторианскую эпоху считалась единственным лекарством от душевных расстройств. С ее помощью девушка заглушала боль, сбегая в другие миры. Спустя некоторое время Лиззи забеременела от Россетти, но ребенок родился мертвым. Девушка не смогла выдержать такой удар. Когда Россетти вернулся домой после ночного кутежа, то обнаружил тело рыжеволосой музы с настойкой в руках.
Художник отреагировал на трагическую смерть натурщицы по-своему. Он расположил мертвую девушку на диване и увековечил ее красоту в картине «Блаженная Беатриче». Только через неделю Лиззи похоронили на лондонском кладбище, однако даже там она не обрела покой. Поскольку Россетти обладал еще и стихотворным талантом, он положил единственный экземпляр своих поэм в гроб Лиззи. По иронии судьбы, скоро к нему обратился издатель и предложил опубликовать сборник. Автор не растерялся: получил разрешение на официальную эксгумацию, открыл гроб, достал свою книжечку и для образности придумал легенду, будто после смерти рыжие волосы Лиззи продолжали расти и опутали его с ног до головы.
На этом эпизоде драмы вокруг прерафаэлитов закончились. Россетти, Хант и Милле стали национальными героями, у которых уже при жизни появилась целая армия учеников. Во второй половине XIX века в полотнах прерафаэлитов восторжествовали сказочные и мистическое образы, тоска и смерть… Через несколько лет это направление выйдет из моды, однако наследие и легенды о жизни братства останутся в истории британского искусства навсегда.
Фото: NationalPortraitGallery; TateGallery.com; Vam.ac.uk
