Андрей Мовчан о выборах в США. Что это было? Что это будет?

Имена уходящего и вновь выбранного президентов США, скорее всего, забудутся всеми, кроме специалистов по истории начала XXI века, раньше, чем сам он закончится. Ну кто из вас, например, помнит имена президентов США (тем более премьер-министров Великобритании) конца XIX века или даже периода эпидемии «испанки»? (Ну ладно, Ллойд-Джорджа кто-то помнит, конечно, в основном по советским фильмам о революции). Но вот сами выборы 2020 года стоит запомнить: впервые (по крайней мере, в новейшей истории) первая экономика мира выбирала не партийного представителя и не программу развития страны, а черты характера, цвет кожи и пол кандидатов. 

 До XXI века «механика» восхождения в Овальный кабинет была относительно однообразной: белый мужчина получал хорошее образование (за семейные деньги или как выдающийся студент), делал партийную карьеру, проигрывал, а потом выигрывал ряд выборов в местные и/или представительные органы власти, занимал пост губернатора или вице-президента, становился президентом. Партийная карьера формировала связи; партия обусловливала программу, обеспечивала команду, создавала обязательства и ограничения. Опыт губернаторства формировал навык управления (в том числе умение обходить острые углы, договариваться, учитывать интересы, представлять себя в наилучшем свете, мотивировать). 

К началу XXI века сформировалось первое поколение американских политиков, выросшее в период или после отмены сегрегации и предоставления женщинам реально равных прав. Среди них доля не «богатых белых мужчин» примерно равна представительству их в целом в «народе Соединенных Штатов». Эффект «активного меньшинства» (хорошо известный публике по ставшему академическим примеру распространения кошерной еды) создал условия, при которых — при прочих равных — преимущественной поддержкой в обществе пользуется тот, кто отличается от старого стандарта white wealthy man и чей путь к вершинам не так традиционен. 

Президентство Барака Обамы — сына африканца — было прорывом не меньшим, чем появление в 1961 году в Белом доме ирландца-католика Джона Кеннеди. Обама до избрания не был ни губернатором, ни вице-президентом (лишь сенатором) — впервые после того же Джона Кеннеди. Он, однако, оказался совершенно командным игроком, вполне соответствующим «кодексу публичного политика» США, и его избрание открыло эпоху, в которой не «богатый белый мужчина» имеет преимущество, а появление на первых ролях политиков без опыта руководства страной допустимо.

Правильно осознав происходящие перемены, демократы (а за ними и республиканцы) совершили тем не менее серьезные ошибки. На выборах 2016 года они попытались развить «альтернативу» еще дальше, предложив выбрать президентом женщину, но не задумались ни о качественной программе выхода из ползучего кризиса (с 2008 года, когда президентом стал Обама, пожар рецессии мягко заливался деньгами), ни о мотивации крупных бизнесов, ни о решении проблемы сокращения рабочих мест, ни даже об имидже своего кандидата. 

Республиканцы же (в полном соответствии с новыми веяниями) выставили кандидата «не из элиты», без всякого опыта, зато с харизмой и внятной программой. Он устраивал и сторонников перемен (выметем бюрократов из их нор), и противников перемен (все же богатый белый мужчина, как в старые времена). Он победил, однако с небольшим отрывом (304 голоса). 

И вот тут сказались отсутствие навыков управления государственной машиной, независимость от системы, отсутствие элитных манер и особенности характера. Дональд Трамп не был глупее Джорджа Буша-младшего, похотливее или неискреннее Билла Клинтона, воинственнее Буша-старшего, неудачливее в экономике, чем Обама, или дружественнее к России, чем Джеральд Форд. Дональд Трамп вроде бы «все делал правильно» (в здравом уме сложно упрекнуть его в «нанесении вреда» экономике или политике США), но чем дальше, тем больше вызывал своими резкими высказываниями, манерой держаться и общаться неприязнь окружающих, атаки СМИ и негатив общественного мнения.  

Насколько личность и манеры были определяющими на последних выборах в США, можно судить по следующему мысленному эксперименту. Ответьте себе на вопрос, кто из президентов США:

— был ярым республиканцем?

— сделал медиа карьеру в молодости?

— был разведен (что крайняя редкость для президентов США)?

— стал рекордно пожилым президентом в момент вхождения в должность?

— активно выступал против мигрантов, абортов, расширения пособий, всеобщего медицинского страхования?

— активно выступал за снижение налогов для корпораций и самых богатых граждан?

— вступил в непримиримый конфликт со второй экономикой мира?

— вывел американских солдат с Ближнего Востока?

— был жестким на язык и, в частности, призывал применять силу по отношению к протестующим?

— вызывал активную ненависть у части населения США, а многие иностранные политики называли его «ставленником реакционных сил»?

Если вы ответили «Трамп», то совершенно правы. Конечно, все эти пункты описывают Дональда Дж. Трампа — бывшего президента США, которого даже британские газеты (типа Гардиан) умудрились объявить чудовищем, едва не приведшим США к гибели, а известные русские оппозиционные лидеры сравнивали с Гитлером. 

Но есть и другой ответ: все вышеописанное идеально соответствует Рональду Рейгану — 40-му президенту США, одному из самых уважаемых президентов, чьим именем названа экономическая платформа, который выиграл вторые выборы, получив 525 голосов выборщиков — рекорд, пока еще не побитый. Так чем отличался Трамп от Рейгана? 

Согласно статистике, предоставленной NYT, среди избирателей, которым программа была важнее личности президента, 57% проголосовало за Трампа (среди тех, кто признался, что выбирал личность, а не программу, 70% было за Байдена, и, не смотря на то, что таких было всего 23%, этот перевес обеспечил ему победу). Именно неумение Трампа «вести себя» так, как принято в истеблишменте, сыграло с ним злую шутку: оказывается, американцы ценят хорошие манеры, причем особенно отличаются этим молодые избиратели — Байден выиграл буквально за счет голосов впервые пришедших на избирательные участки. 

Есть и еще три водораздела американского общества, которые оказали влияние на результат. Первый — это уровень дохода. Трамп «победил» среди американцев с уровнем дохода выше 100 000 долларов в год, что закономерно: именно по ним бьют налоговые инициативы демократов, и именно им приносят пользу трамповские льготы. Второй — нахождение в браке. Трампа выбрали женатые и замужние американцы, Байдена — холостые. Видимо, это связано с тем, что среди молодых существенно больше несемейных. Третий — цвет кожи. Среди белых избирателей Трамп «победил» с существенным перевесом (57/43), но катастрофически (12/87) «проиграл» среди черных. Многие комментаторы ссылаются на «расистские» взгляды Трампа, но если отбросить предвзятость, то Трамп не более расист, чем мужской шовинист, однако 43% женщин (и в том числе 51% белых женщин с высшим образованием) голосовали за Трампа. 12 — это в 3,5 раза меньше, чем 43, объяснение здесь очень простое: в паре с Байденом шла Камала Харрис — представитель «цветного меньшинства». Кстати, потеря Трампом части женских голосов может объясняться тем же самым.  

Но эмоции — будь то желание видеть в Белом доме вежливого президента или вице-президента своего цвета кожи и пола — это всего лишь эмоции. В конце концов, как утверждают ученые, человек на порядок эмоциональнее животных, что ж с него взять? Между тем реальные перспективы последствий смены команды в Белом доме надо искать не только (и да простят меня психологи — не столько) в эмоциональной сфере. «It is the economy, stupid!» — был слоган президентской компании Билла Клинтона (кстати, демократа). Тогда еще выбирали не сердцем. 

На первый взгляд в программе Байдена — нового президента США — нет ничего специфического и ничего нового: в основном это стандартные «демократические слова», сводящиеся к обещанию раздать больше денег (на пособия и/или на госпрограммы), а часть из них взять с богатых и бизнесов. По сути, не предлагая ничего нового, Байден хочет отменить введенные после Обамы изменения, вернув ситуацию на 5 лет назад. (Подробнее эта программа разобрана у меня в посте в ФБ). Однако не все будет так просто.

Для начала затянувшаяся эра количественного смягчения и эпидемия коронавируса существенно увеличили денежную массу и дефициты бюджетов в США и одновременно уже ослабили предпринимательскую инициативу. Еще активнее раздавать деньги и одновременно уменьшать маржинальность бизнесов становится опасно — можно получить резкое падение ВВП и снижение доверия к доллару в мире. Предложение Байдена дать налоговые стимулы компаниям, переносящим производство в США, уже было опробовано Трампом и показало свою неэффективность. Зато идея увеличить налоги на корпорации, производящие товары за рубежом, может быть крайне опасной: большую часть этих товаров американские фирмы производят для местных рынков — рост налогов на них сделает их неконкурентными и лишит сбыта. Корпорации будут вынуждены продавать свои иностранные подразделения, вслед за ними могут начать уходить крупные инвестиции, а внутренний рынок ценных бумаг сильно пострадает от роста налогов, что не может не сказаться на состоянии пенсионной системы. 

Во внешней политике Байдена так же не ждут простые решения. Конфликт с Китаем, внешне выражающийся в таможенной войне, в реальности куда глубже — его причины в конкуренции крупных корпораций за мировые рынки новых технологий и в вопросах национальной безопасности. Без смягчения в вопросах трансфера технологий Байдену не удастся решить проблемы поставок сельхозпродукции в Китай, а значит он будет восстанавливать против себя либо военно-промышленное, либо сельскохозяйственное лобби. Позиция по отношению к России (на словах жесткая, по принципу «не как у соперника») тоже заводит нового президента в тупик: Россия как раз ждет этой жесткости, чтобы подпитывать внутреннюю консолидацию своего общества и демонстрировать ему успешность «путинской стратегии» — ведь в реальности никакие санкции США, не затрагивающие интересы самих Штатов, не могут «навредить» России на краткосрочном горизонте. Не проще и ситуация с Британией: курс на всеобъемлющее торговое соглашение, взятый Трампом, не только вызывает множество критических отзывов в самой Великобритании («Мы отказываемся есть химических кур!» — пишут крупные оппозиционные политики), но и входит в противоречие с дружеской позицией Байдена по отношению к Евросоюзу; отказ от соглашения будет щелчком по носу американским производителям и усложнит отношения с нынешним руководством Великобритании. 

Можно предположить, что Байден, победивший за счет своей вежливости и компании женщины небелого цвета кожи, окруженный старыми «обамовскими» советниками и коллегами, но противостоящий республиканскому сенату и большинству избирателей, которые были против его программы, связанный обязательствами перед партией и спонсорами и, увы, не имеющий в своем багаже новых идей и мыслей за предстоящие четыре года, постарается не сделать ничего, что выходило бы за стратегию «вернуть как при Обаме»; да и это вряд ли у него получится — сенат будет против. Нас ждут 4 года продолжения в целом того же тренда мягкой монетарной политики; в остальном риторика станет существенно более позитивной, а действия — невнятными.      

Можно предположить так же, что республиканцы учтут все допущенные ими ошибки и к следующим выборам выдвинут кандидата, обладающего «альтернативным» бэкграундом, но обученного вести себя в соответствии с ожиданиями, в паре с потенциальным вице-президентом, представляющим активные меньшинства. Объединив эти свойства с внятной экономической программой, республиканцы безусловно будут иметь все шансы вернуть себе Белый дом и остановить опасную (по их мнению) тенденцию расширения бюджетных дефицитов и сокращения мотивации экономических агентов, которые предлагает программа Байдена.  

Фото: Legion_Media